Еще один шаг к провалу Путина

Поведение Кремля изменилось с тех пор, как слова Байдена взорвались, подобно бомбе.

Нынешняя эскалация напряженности на востоке Украины опасна и может показаться несвоевременной и неуместной, в то время как Европа и Россия стремятся справиться с последней волной COVID-19, а также преодолеть накапливающиеся экономические и социальные последствия пандемии. Тем не менее обострение в зоне военных действий на Донбассе диктует умышленный политический выбор, повышающий риск возобновления крупного военного конфликта. Этот выбор делается в Кремле, и подоплека становится понятной только в контексте происходящего преобразования режима президента Владимира Путина в автократическое полицейское государство.

Последний всплеск столкновений на линии фронта был вызван отчасти тем, что президент США Джо Байдена в прошлом месяце назвал Путина «убийцей» — это заявление министр иностранных дел России Сергей Лавров продолжает называть «возмутительным». Возможно, Лавров просто демонстрирует свою лояльность, но поведение Путина действительно изменилось с тех пор, как эти слова взорвались, подобно бомбе, на застойной политической арене России. Лидер Кремля вышел из своего длительного карантина и теперь пытается доказать, что крепко держит в руках бразды правления, отмечая, что премьер-министр Михаил Мишустин довольно эффективно переформатирует правительство в соответствии с путинскими целями.

Вялое экономическое восстановление России немного мешает Путину вновь оказаться в центре политического внимания, и все же он по-прежнему неохотно распределяет государственные резервы через значимый пакет стимулов. В настоящее время россиян больше всего беспокоит увеличивающийся разрыв между их доходами и быстро растущими потребительскими ценами: только 25% респондентов в недавнем опросе общественного мнения подтвердили, что их доход выше того, что они считают необходимым минимумом. Правительство полагается на административные меры по снижению инфляции, но цены на основные продукты питания продолжают расти. Сельскохозяйственное лобби принимает ограничения и даже некоторые запреты на экспорт, но в качестве компенсации фермеры требуют гарантий прибыли на внутреннем рынке, и это подрывает политические разнарядки по обеспечению ценовой стабильности.

Путин, похоже, не проявляет большого интереса к этим насущным вопросам, а чувствует необходимость устранить углубляющееся недовольство, чтобы повысить свою ослабевающую популярность — и, по его опыту, нет ничего лучше для достижения этих целей, чем кризис на границах России. Украина является удобной мишенью, и Путин также хотел выразить свое раздражение по поводу преследования Киевом своего полезного местного уполномоченного — пророссийского политического деятеля Виктора Медведчука, обвиненного украинскими властями в предательском сотрудничестве с Москвой.

Четыре украинских солдата погибли в перестрелке 26 марта, и Киев воспринял этот инцидент весьма серьезно. Эта эскалация встревожила и европейских соседей, поэтому канцлер Германии Ангела Меркель и президент Франции Эммануэль Макрон провели 30 марта с Путиным видеоконференцию. Отход от принципа никогда не обсуждать Украину за ее спиной стало огорчением для Киева, но у Кремля было мало причин для ликования, потому что европейский дуэт настаивал на обсуждении вопросов, которые Путину не по нутру. Суровое преследование Алексея Навального, которому было отказано в медицинской помощи в тюрьме, является особенно чувствительным вопросом для российского президента, так что разговор на высоком уровне с Меркель и Макроном еще больше раздосадовал его.

Российское давление на Украину усилилось после серии внезапных военных учений у ее границ и развертывания тяжелой бронетехники в Крыму. Кремль подтвердил рост напряженности, но полностью возложил вину за «многочисленные провокации» на Украину, отметив, что Россия передислоцирует войска по своему усмотрению и не собирается оправдываться. США были вынуждены взять на себя ведущую роль в урегулировании этого кризиса, и министр обороны Ллойд Остин позвонил министру обороны Украины Андрею Тарану, в то время как генерал Марк Милли, председатель Объединенного комитета начальников штабов, побеседовал с генералом Валерием Герасимовым, главой Генштаба России. А 2 апреля президент Украины Владимир Зеленский, наконец, провел свой первый разговор с президентом Байденом и получил заверения в поддержке США перед лицом российской агрессии.

Можно было бы ожидать, что, столкнувшись с такой реакцией Вашингтона и его союзников, Путин отступит. Однако инерция российской пропагандистской кампании позволила ему продолжать эскалацию, несмотря на растущие риски и уменьшающуюся отдачу. Официальные комментарии в Москве намекали, что США поощряли и даже подталкивали Украину к проведению наступательных операций на Донбассе. Другие эксперты предположили, что Байден ругал Зеленского за отсутствие прогресса в реформах и разгул коррупции. Дезинформация, направленная на изменение общественного мнения, является любимым инструментом у Кремля. Проблема заключается в том, что обычное отрицание собственных проступков и ошибок России, а также опора на ложь о намерениях ее противников создают искаженную политическую реальность, в которой виртуальное ведение войны становится неотличимым от реальных перестрелок в траншеях, испещривших Донецкую и Луганскую области.

Развязав настоящую войну, безусловно, Кремль в данный момент зашел бы слишком далеко, но сознательное нагнетание Москвой ситуации является еще одним шагом вперед по скользкой дорожке политического позерства и игры мускулами. Путин отнюдь не склонен к риску и не является прирожденным воином, однако его опыт ведения войн — от Чечни в начале «правления» и до Сирии — говорит ему, что издержки допустимы, в то время как человеческие страдания не имеют большого значения. Он был циничным и холодным прагматиком, но сверхдолгий доступ к неограниченной власти и активное раболепство его придворных превратили Путина в своенравного деспота.

Годовая самоизоляция только усугубила уход Путина в солипсистский мир, где его слово неоспоримо. Он рассматривает Украину как искусственное государство, раздираемое внутренними разногласиями, Европу — как конгломерат неприятных наций, неспособных занять общую позицию, а Соединенные Штаты — как приходящую в упадок гегемонию, погружающуюся во внутренние разногласия. Отговаривать его от этого самодовольного восприятия посредством диалога на высоком уровне, вероятно, бессмысленно, но решительное сдерживание все еще может пробиться сквозь слои пропагандистских заблуждений. Украина стойко противостоит российским угрозам и блефу, а при устойчивой западной помощи может стать провалом Путина.

Павел Баев, jamestown.org