«Даже те, кому глубоко за 80, звонят и спрашивают, когда вновь соберемся — настолько накипело!»

Лидер пенсионеров рассказала о неизбежности перемен в Беларуси.

Глава общественного объединения пенсионеров «Наше поколение» Татьяна Зелко рассказала «Салідарнасці» о том, почему ее окружение не боится «дна».

Татьяна Владимировна пришла на интервью с сыном и помощником, ответственным секретарем «Нашего поколения» Александром. Оба они не из тех, кто молчит и ждет, потому давно работают на выборах как независимые наблюдатели и каждый раз фиксируют нарушения. Но прошлый год, признаются, превзошел все предыдущие.

Татьяна и Александр Зелко на Дне Воли-2018

«Урну поднимают – дно падает»

Т.З.: У меня была история с падающим дном: в 2006 году пришла на участок, смотрю – одна урна для голосования сдвинута с постамента, и когда урну поднимают – дно падает.

На этих выборах тоже было понятно, что мы получим фальсификацию. Но вот чего никто не ожидал, это количества людей, которые придут узнавать итоги.

А.З.: Специфика этих выборов заключалась в том, что каждый район Минска – как отдельный штат, у каждого были свои особенности. В нашем Фрунзенском районе, например, к субботе задержали относительно немного наблюдателей – 7 человек из 600, а в Октябрьском – 20 из 200… Еще одна деталь: во Фрунзенском районе, самом большом в Минске, ни на одном участке независимых наблюдателей не пустили даже на порог. Некоторых отправляли даже на другую сторону дороги, и люди дежурили с биноклями!

Ночь с 9 на 10 августа Татьяна Зелко провела под школой, вместе с другими наблюдателями – комиссия закрылась, вызвала на них милицию, но те разрешили одному человеку войти и сфотографировать протоколы.

Т.З.: Конечно, это анекдот, то, как нас пытались выгнать с участка якобы для соблюдения дистанции и как «насчитали» 80 процентов явки, хотя под окнами стояла уже целая демонстрация проголосовавших людей, которые хотели увидеть протоколы. Наутро всего за час люди снова собрались под школой с паспортами и пересчитались – 480 человек было тех, кто голосовал за Тихановскую…

– После первого жесткого подавления протестов всколыхнулась новая волна. И несмотря на стереотип, что среди пожилых людей – основная масса «ябатек», в октябре мы увидели, что это не совсем так…

Т.З.: Это совсем не так, если честно. Среди молодежи ничуть не меньше «ябатек», чем среди пожилых, потому что многие родились уже при Лукашенко и ничего другого не видели.

Когда мы готовились к 1 октября – с одной стороны, день пожилых людей, нужно поздравить, а с другой – как поздравлять, если знаешь, что пожилых точно так же задерживают, сажают на сутки и тягают по автозакам? И мы решили записать обращение к министру МВД Караеву. До этого мы уже писали ему письмо, когда задержали Тихановского – зачем нам такая милиция, которая разыгрывает театральные сцены для задержания человека. Караев ответил, что милиция у нас отличная и всегда защищает граждан. А на второе обращение – ничего, ноль.

«Весь мир должен знать, что происходит в Беларуси»: на приеме у посла Австрии

Еще написали письмо во Владикавказ, я знаю, что у Караева дядя работает в министерстве Северной Осетии, а у меня там много родственников. Ответа мы не получили, а Караев вскоре ушел с должности. Но под обращением к нему было много комментариев, что пора и пенсионерам выходить на марш. Раз так – собрались, нужно идти.

Один раз я только не ходила, когда вызвали «на беседу» в милицию и мы вели разговоры аж с целым полковником, а подчиненный его все никак не мог поверить, что нужно только составить протокол, а не задерживать. И вот я стою в коридоре, жду протокол, чтобы подписать, а из кабинета выходят двое в гражданском, один в форме. Видят мой бело-красно-белый шарф, ленточки на сумке – и один так полувопросительно говорит: «Жыве Беларусь?». Я ему, на весь коридор: «Хлопцы, да вашими молитвами – жыве і будзе жыць!».

«Это наш город, имеем право ходить, когда хотим»

Т.З.: Первый марш мы прошли – вроде ничего, спокойно. На второй собралось гораздо больше людей, появились уже наши «фирменные» вязаные флажки. Молодежь старались не брать, потому что их первыми задерживали. Силовики перекрыли движение по проспекту, чтобы нам водители не сигналили, кричали в мегафоны, чтобы не выходили на дорогу – хотя мы и так не выходили, несмотря на отдельные призывы, говорю, нельзя им давать такой козырь в руки, что мы мешаем движению транспорта и нас можно тягать по асфальту…

Октябрь 2020. Белорусские сеньоры на одном из Маршей мудрости

Прошли от площади Независимости до Якуба Коласа, а там все перекрыто, и метро не ходит. Решили дальше идти, до Академии наук.

Дошли почти, видим – стоит пикет врачей возле 1-й больницы, они в белых халатах, с чемоданчиками, с флагом. А тут подъехали бусика три, стали хватать врачей. Пенсионеры как увидели – бросились отбивать, ой, что тут началось! В нас и газом из баллончиков, и гранаты светошумовые летят, и выстрелы… Люди окружили бусики – у кого глаза слезятся, отбегают, новые подходят, кричат: «Отпускайте!».

Заставили отпустить всех, даже две женщины зашли в автобус убедиться, что никого не припрятали под сиденьями. Еще несколько машин подъехали якобы на подмогу первым, но оттуда силовики даже не выходили, сдали назад, развернулись и уехали.

Потом несколько раз мы все-таки прошли нормально до Якуба Коласа – люди пели, танцевали, фотографировались, нам выносили цветы, помню, мне как раз подарил цветы Максим Хорошин, владелец цветочного магазина, которого потом жестоко задержали… Такой был заряд энергии, что я все бегала туда-сюда вдоль колонны – тут остановиться, там подождать – и ни усталости, и ничего не болело, – смеется Татьяна Зелко.

В ноябре Татьяна Зелко заплатила свой первый штраф – 25 базовых – по «народной» статье 23.34, часть 1. Причем сокрушалась не из-за штрафа, а от того, что суд пришелся как раз на время панихиды по Роману Бондаренко, и она не смогла прийти.

Т.З.: А потом сказал [Лукашенко] зачистить территорию, чтоб «не шлялись по улицам», и начались «закручивания гаек», когда старались разогнать заранее, не дать маршу даже собраться. Апофеоз был 14 декабря. Мы хотели собраться и показать, что это наш город, мы имеем право ходить, когда хотим и как хотим.

По Конституции гражданам гарантирована свобода мирных собраний, мирных шествий, и, на минуточку, если это все не помогает – мы имеем право на свободу мирного протеста. В милиции мне заявляли: «Вы же не читаете дальше, где написано, что вы должны делать». А я отвечала: «Вот то, что вы дальше написали – это незаконно, ибо санкционирование массовых собраний имело рекомендательный характер, а Конституция – высший закон страны».

А.З.:  Дело не только в том, что Конституция и закон вступают в противоречия. По сути дела, пенсионеры лишены права на законных основаниях проводить массовые акции, из-за низкого уровня дохода. Даже если представить, что Мингорисполком удовлетворит нашу заявку и разрешит что-то проводить, мы не сможем оплатить ни милицию, ни коммунальные службы, МЧС и так далее.

Гораздо проще выйти на несанкционированную акцию и заплатить штраф, это выходит дешевле. То есть существующие законы не позволяют пенсионерам реализовать свои права.

«Зечки, подъем!»

Средняя пенсия в Беларуси, по словам лидера «Нашего поколения» – 120 евро: «У Минтруда другие цифры, но это как средняя температура по больнице, а на деле большинство пенсионеров получает именно столько».

А вот цифры по «суткам» и штрафам, которые дают активным белорусским пенсионерам белорусские же суды. Задержанным в День Воли 63-летним Анне и Юрия Шкляр «выписали» на двоих 5220 рублей, 71-летней Светлане Яцковой – 3700 рублей, 73-летнему Николаю Соломонову – 13 суток.

Т.З.: Только я с ноября по декабрь прошлого года получила штрафы, эквивалентные 5 ежемесячным пенсиям. Всего с октября прошлого года по 25 марта, когда мы составили специальное обращение в Европейскую сеньорскую унию, были осуждены по административным и уголовным делам, оштрафованы и подверглись насилию 191 пожилой человек в возрасте 55+, а по данным правозащитного центра «Весна» их было более 300.

В Беларуси, кстати, «Наше поколение» за почти 15 лет так и не зарегистрировано. Три раза пытались, а потом нас зарегистрировала Польша, и я решила: а что мне даст регистрация в Беларуси – лишний пинок? Так и махнула рукой

– Очевидно, что сутками и непомерными штрафами власти пытаются «задавить» протесты пенсионеров. По-вашему, насколько это получается?

Т.З.: Это никак не получается! Потому что любая пенсионерка, даже те, кому глубоко за 80, звонят мне и спрашивают: «Когда же мы вновь соберемся, накипело настолько, что сил нет!». А уж если походить по судам да послушать, как наши бабушки «троллят» силовиков за несправедливые обвинения – чувство юмора у пенсионеров отличное.

Одна говорит: «Я ж чего вышла на марш – пошла себе какого старичка найти, а то дети выросли, внуки бросили, осталась совсем одна – мне бы старичка…». А вторая получает штраф и на выходе сквозь зубы цедит: «Ну подождите, пусть только потеплеет!». Третью спрашивают: «Почему приехали в Минск? – Помолиться шла, в костел. – А почему в понедельник? – Так по ОНТ сказали, в воскресенье нельзя, марши будут протестные, вот и приехала в понедельник».

Собеседники уверяют: пенсионеров ни массовое задержание 14 декабря прошлого года, ни задержание на прогулках в лесу, ни суровые приговоры по «делу о чтении классиков в электричке» (суды по нему, кстати, еще не окончены).

Т.З.: Например, есть у нас ветеран труда 68 лет, которая с августа прошла через три тюрьмы – была в Жодино, Минске, Барановичах – в общей сложности отсидела 25 суток. И таких примеров много.

Лидер «Нашего поколения» обязательно поддерживает пенсионеров на судах

Люди ведь идут на улицу не потому, что пенсии маленькие, у нас чисто политические требования: выпустить политзаключенных, призвать к ответу за насилие, провести новые честные выборы. Да, возможно, мы этого нового светлого будущего уже не увидим – но дети, внуки, пусть хотя бы они увидят жизнь. Знаете, с какими плакатами у нас выходили? Не «Дай мне пенсию», а «Наши дети лучше всех!», «Выпускай наших детей!».

– Едва ли не вся страна пытается нащупать дно в трясине насилия, абсурд новостей иногда зашкаливает так, что сомневаешься в собственном рассудке. Когда бывает особенно тяжело, кто или что вас вдохновляет?

Т.З.: Люди. Вот смотрите: когда нас четверых отвезли из Ленинского РУВД на Окрестина, самая старшая я – 67 лет, самой младшей – 60. Сидим, значит, считаем: больше 15 суток не дадут, если повезет, выйдем 28 декабря. «О, девчонки, не переживайте, стол на Новый год еще накроем!». Или лежим утром, одна из сокамерниц командует: «Зечки, подъем – что вы тут разлеглись, на зарядку встаем!». Без чувства юмора никуда. И теперь – мы друзья, чуть ли не родственники, уже дважды собирались вместе, на суды какие-то приходили поддерживать других.

А.З.: Вообще, мы стараемся не выделять кого-то одного как лидера протестов, а то иногда создается впечатление, что из пенсионеров протестует одна Нина Багинская и Ян Гриб. Хотя Гриб наш большой друг, мы его поддерживаем, содействуем в выплате штрафов, так что дело не в том, что он или кто-то другой недостойны быть авторитетами в сообществе пенсионеров. Наоборот дело в том, что достойны – все, абсолютно каждый. Каждый, кто не испугался и вышел на марш, кто прошел через репрессивную машину – для нас лидер и герой.

И абсолютно каждый может обратиться за помощью, в меру сил и возможностей мы помогаем, ведь многие люди в свои 60-80 лет впервые в жизни попадают в суд в качестве обвиняемого – за то, что походили вокруг елки, или вышли с пастилой, или надели одежду «политических цветов», это очередной уровень дна.

«За бабушек порвем!»

Т.З.: Те, кто выходит на протесты – далеко не зашоренные люди с ограниченным сознанием, они умные и здравомыслящие. Важна связь поколений, чтобы сохранить ту солидарность, которая родилась и укрепилась в прошлом году, наперекор всем усилиям властей.

А.З.: Ведь электорат Лукашенко появился и активно поддерживается властями не просто так. Пенсионеры – очень выгодный «враг», причем с двух сторон: одни говорят, что пенсионеры голосуют за Лукашенко и тормозят перемены, а другим свое ничегонеделание также легко спихнуть на пенсионеров. В программах большинства партий, могу утверждать как эксперт в этом вопросе, о пенсионной системе ничего не сказано.

В Европе все крупные партии, за исключением либеральных, имеют, помимо молодежного, пенсионное крыло. Это означает, что члены партии относятся к пожилым людям с уважением, учитывают их интересы, считают полноправными членами общества. Покажите мне хоть одну такую партию, хоть провластную, хоть демократическую, у нас, где больше 2,5 миллионов человек – пожилые люди!

Т.З.: Очень важный момент – предоставить своим пожилым родным и знакомым доступ к информации. Вот у нас в нескольких городах идет образовательный проект – обучаем пенсионеров пользоваться планшетами, чтобы они могли сами поставить Телеграм, подписаться на какие-то каналы, пользоваться Вайбером, искать новости из разных источников.

Благодаря поддержке, солидарности есть возможность после обучения оставлять планшеты нашим учащимся. Это здорово работает – человек и сам становится более активным, и другим рассказывает новости не только «из телевизора».

Т.З.: Все ждут перемен. Побыстрее, конечно, и нам хочется, мы ведь жили в ожидании лучшего всю жизнь. Я помню еще 50-е годы, послевоенное восстановление, потом мы строили социализм, потом мы строили коммунизм – «строили, строили, наконец, построили, да здравствуем мы!» Но в конце концов, я хочу жить, а не существовать, чего-то ждать или кого-то обслуживать, тем более, этот кто-то не совсем здоровый и совсем неграмотный, собравший вокруг себя путем отрицательной селекции круг таких же.

Я постоянно пытаюсь с силовиками разговаривать, интересно, что у них там в голове, хоть одна извилина осталась или только след от фуражки. Есть те, кто хотел бы уйти, но держит контракт, потому что за разрыв нужно выплатить много денег – один парень упомянул про 12,5 тысяч, что нужно будет выплатить за учебу в Академии МВД: «У моей мамы столько нет. И если я уеду – она-то останется. А я так хотел быть офицером!».

А есть и те, кто считает, что они Родину защищают от нас. Есть те, кто признавался: «Стыдно, даже не представляете как, доработаю до пенсии – и все, лучше улицы пойду мести». …Один все мне доказывал, как хорошо у нас жить. А потом был свидетелем на суде – без имени, без звания, как они все. Спрашиваю, в чем я была одета – «Не помню». – «Что ж ты такой молодой, а память такая короткая. А то, что кричала «Жыве Беларусь!», не забыл?»

На мой взгляд, чтобы произошли перемены, нам нужно менять отношение друг к другу. Нам нужно не дать себя рассорить, объединиться – и только вместе, объединив силу и мудрость, мы сможем что-то сделать.

Мне один раз «ябатьки» сказали: «Не нравится тебе у нас жить – мотай за границу». Я-то могу, родственников хватает. А все те, кто останется – хорошо ли им будет, если мы за 25 лет 9 нулей «сняли» со своих денег, а Украина, которой многие так пугают – ни одного?

Я ведь сама не белоруска – приехала в Беларусь с мужем-военным, да так и осталась. И, честно говоря, влюбилась – в страну, в людей. Никогда не думала, что доживу до того, что здесь, в Беларуси, люди так станут друг за друга. Это очень дорогого стоит, когда нас на марше газом травили, а люди через дорогу бросались: «За бабушек порвем!». А бабушки скандировали: «Наши внуки – лучше всех!».