Турецкий марш

16.04.2021 политика

К чему приведет новое обострение между Анкарой и Москвой?

Россия и Турция, очевидно, в очередной раз находятся в конфронтации, которая с небольшими перерывами обостряется все последние годы. Насколько непримиримы позиции Москвы и Анкары, подпитываемые колоссальными внешнеполитическими амбициями президентов Владимира Путина и Реджепа Эрдогана? И чем может закончиться это "личное соревнование", все время переходящее от уверений во взаимной любви и нацеленности на доброе партнерство к обвинениям и откровенно недружественным шагам?

Россия и Турция наперегонки "встают с колен" по инициативе своих лидеров – и все чаще толкают друг друга на этом пути. И Москва, и Анкара уже участвуют, прямо или косвенно, в одних и тех же военных конфликтах, начиная от Кавказа и Сирии и заканчивая Северной Африкой. Может ли Украина теперь стать поводом для очередного конфликта между Путиным и Эрдоганом?

Недавно с визитом в Турции побывал президент Украины Владимир Зеленский – и Реджеп Эрдоган высказал ему свою поддержку, подчеркнув, например, что Анкара твердо не признает факт аннексии Крыма Россией и в целом выступает за развитие сотрудничества с Киевом. Турецкий президент отметил, что его страна обеспокоена новым ростом напряженности на востоке Украины. По итогам переговоров стороны опубликовали совместную декларацию, в которой, в частности, говорится, что Киев и Анкара продолжат работу по восстановлению территориальной целостности Украины в международно признанных границах. Кроме того, страны будут работать над улучшением жизни крымских татар, которые покинули полуостров после аннексии.

Министр иностранных дел России Сергей Лавров отреагировал на эту встречу очень быстро, сказав: "Всем ответственным странам, с которыми мы общаемся, Турция одна из них, настоятельно рекомендуем проанализировать ситуацию, вечные воинствующие заявления киевского режима и предостерегаем их от того, чтобы они подпитывали милитаристские настроения".

12 апреля Москва объявила, что приостанавливает пассажирские авиаперелёты в Турцию на полтора месяца, с 15 апреля по 1 июня. Этот запрет, по оценкам Ассоциации туроператоров России, прямо ударил по более чем полумиллиону россиян – и, конечно, по всей туристической отрасли Турции. Многие российские туристы, которые должны были поехать на турецкие курорты еще в мае 2020 года, перенесли свои туры на май 2021-го из-за вспыхнувшей год назад пандемии. В 2019 году в Турции побывали в качестве туристов более 7 миллионов граждан РФ. Однако теперь российские власти обосновали свое решение тем, что в Турции очень быстро растет заболеваемость COVID-19 – что правда. Только за последние сутки в стране от осложнений, вызванных новым коронавирусом, умерли почти 300 человек, а число инфицированных увеличилось более чем на 60 тысяч.

В решении российских властей отчетливо прослеживается и политическая составляющая. Например, заместитель председателя Совета Федерации Константин Косачев открыто призвал россиян "вне зависимости от действий властей" проявить "гражданскую солидарность" и отказаться от отдыха на турецких курортах именно из-за слов Реджепа Эрдогана о Крыме.

Кремль могли разозлить не только заявления, сделанные на встрече турецкого и украинского президентов. В те же дни США сообщили, что рассматривают возможность отправки в Чёрное море военных кораблей в знак поддержки Украины. При этом, в соответствии с Конвенцией Монтрё от 1936 года, Вашингтон должен был за две недели оповестить Анкару о проходе своих кораблей через проливы Босфор и Дарданеллы. Разрешение на такой проход Эрдоган дал – хотя в среду стало известно, что запланированный на 14 и 15 апреля проход американских военных кораблей через пролив Босфор не состоится. Вашингтон отозвал свою заявку. Официальных комментариев американской стороны пока нет, хотя решение США приняли после телефонного разговора президентов Байдена и Путина 13 апреля. Стороны обсуждали в том числе Украину. Как говорилось в сообщении Белого дома, Джо Байден заявил Владимиру Путину о безусловной поддержке США территориальной целостности Украины.

При этом в самой Турции, помимо тяжелого и растущего финансово-экономического кризиса, постоянно бушуют все новые скандалы, непосредственно влияющие на рейтинг Реджепа Эрдогана. К примеру, недавно был опубликован его указ о выходе Турции из Стамбульской конвенции по защите прав женщин, вызвавший резкую критику и еще сохраняющихся в стране оппозиции и правозащитных организаций, и других стран. Эта конвенция была принята в Стамбуле в 2011 году, причем Турция стала первым ратифицировавшим ее государством. Однако теперь турецкое правительство заявило, что данный документ "используется людьми, пытающимися сделать нормой гомосексуализм, что несовместимо с семейными ценностями Турции".

В марте 2021 года власти Турции окончательно одобрили план строительства, на 10 миллиардов долларов, нового мегаканала "Стамбул", который будет идти параллельно Босфору по европейской части Турции из Черного моря в Мраморное. Анкара уже заявила, что функционирование этого канала, фактически превращающего город Стамбул с окрестностями в остров, не будет подпадать под Конвенцию Монтрё.

Твит на английском языке с картой будущего канала:

А в начале апреля спецслужбы арестовали 10 отставных адмиралов ВМС Турции – из числа более чем сотни бывших морских адмиралов и офицеров, подписавших открытое письмо о необходимости сохранения этой конвенции. Турецкие власти уже назвали это письмо прямым вызовом, брошенным военными гражданскому правительству, подчеркнув, что усматривают во всем "признаки государственного переворота". При этом отставные адмиралы, которых сейчас подозревают в "подрыве национальной безопасности", лишь выразили свою точку зрения – что такие планы, которые могут вызвать в целом дискуссии о полном отказе Анкары от соблюдения конвенции Монтрё, чреваты глобальным ослаблением безопасности Турции.

Обо всех новых аспектах в отношениях Турции с Россией, Украиной, НАТО и Европой и о поведении Реджепа Эрдогана – в интервью Радио Свобода вновь рассуждает политолог-востоковед, военно-политический аналитик агентства "Росбалт" Михаил Магид:

– Украина в последние пару лет все теснее сотрудничает с Турцией в военно-промышленной сфере, например, покупает турецкие беспилотники "Байрактар", которые очень хорошо показали себя в недавней армяно-азербайджанской войне. И всё это происходит на фоне последнего обострения ситуации на российско-украинской границе. Как может повести себя Турция, если дело дойдет, не дай бог, до вооруженных столкновений между Россией и Украиной?

– У Турции крайне противоречивые отношения с Россией. С одной стороны, существует очень большой объем российско-турецкой торговли, в прошлом году, несмотря на пандемию, он составил 20 миллиардов долларов, а до этого – 26 миллиардов. Кстати, товарооборот Турции с Украиной – всего 4 миллиарда. Москва сотрудничает с Анкарой в ряде крупных инфраструктурных проектов, например, строит атомную станцию "Аккую" на южном турецком побережье. С другой стороны, Россия и Турция соперничают на мировой арене и выступают на противоположных сторонах в конфликтах в Ливии, в Сирии и на Южном Кавказе. Иногда дело доходит до серьезной угрозы вооруженного противостояния, как это было в прошлом году в сирийском Идлибе.

Поэтому Эрдоган, что называется, страхуется. Он опасается усиления России на Черном море, его беспокоит российская военная группировка в Крыму. И поэтому Турция сотрудничает с Украиной, развивает с ней партнерство в области военной промышленности, поставляет ей современное оружие и так далее. Это можно рассматривать как действия по сдерживанию России в регионе. Но ни о каком участии Турции в гипотетическом вооруженном конфликте между Россией и Украиной говорить, конечно, нельзя. Это был бы слишком большой риск и для Турции, и для России. Если такой конфликт все-таки произойдет, Турция, скорее всего, будет призывать к деэскалации, к сдержанности и, возможно, попытается выступить в роли посредника.

– Я встречал самые безумные точки зрения на ситуацию, например, что Владимир Путин в целом очень опасается Реджепа Эрдогана из-за его совершенно непредсказуемого поведения. И что, например, Путин сейчас хочет расчистить небо над Черным морем для ВКС России на случай какой-либо гипотетической войны, и этим, может быть, и объясняется фактический запрет на полеты гражданской российской авиации в Турцию. Все это похоже на правду? Или это все-таки фантастика?

– Я думаю, что это большое преувеличение. Действительно, российские власти говорят, что сейчас туристам нельзя летать в Турцию, это крайне неприятное известие для примерно полумиллиона россиян, и некоторые эксперты это связывают с последними проукраинскими заявлениями Эрдогана. Однако есть другая сторона медали – в Турции сейчас на самом деле страшная вспышка пандемии. Вообще, обе эти версии вполне разумно звучат. Но точно не стоит преувеличивать угрозу прямого российско-турецкого конфликта.

– Говорят, что не меньший гнев Кремля вызвало и то, что недавно Эрдоган дал очередное разрешение на проход через Босфор и Дарданеллы в Черное море группе кораблей ВМС США, которые туда собирались отправиться для поддержки Украины. Хотя только что стало известно, что этот поход отменен.

– Для России это неприятно. Однако проход двух американских эсминцев в Черное море – не такое уж уникальное событие. В прошлом американские корабли тоже заходили туда, были с визитом в Украине, и я не думаю, что это сейчас представляло бы какую-то серьезную угрозу для кого бы то ни было. Хотя, конечно, такой шаг может рассматриваться как демонстрация американской военной мощи и недовольства США действиями России в отношении Украины. Но опять же нужно помнить, что присутствие американских ВМС в Черном море регулируется конвенцией Монтрё, которая ограничивает присутствие боевых флотов нечерноморских держав в Черном море как по количеству, так и по времени. Если действительно Турция когда-нибудь выйдет из конвенции Монтрё, вот тогда мы увидим серьезные изменения баланса сил в Черном море.

– Вообще вопрос о статусе проливов и Черном море приобретает вновь, как и ранее в истории, важнейшее значение, судя по всему. Выйдет ли Турция из конвенции Монтрё? С чем связаны обсуждения этой возможности – с колоссальным проектом Эрдогана о строительстве нового стамбульского канала? Как будет разворачиваться дальше кризис, связанный с каналом и открытым письмом отставных адмиралов турецкого военно-морского флота? И каковы перспективы появления этого канала – притом что против выступают 80 процентов стамбульцев и их мэр?

– Вот к возможности выхода Турции из конвенции Монтрё я бы относился очень серьезно. В конце марта спикер турецкого парламента заявил, что, если понадобится, Анкара может на это пойти. Реджеп Эрдоган, правда, одновременно сказал, что у него в ближайшее время нет таких планов. Но даже сама такая формулировка очень о многом говорит. Действительно, есть проект строительства мегаканала "Стамбул" длиной до 50 километров, который должен подменить стратегический пролив Босфор, через который, наряду с Дарданеллами, проходит морская водная трасса из Черного в Средиземное море – и проход кораблей через эти проливы и регулируется Конвенцией Монтрё.

Этот документ предусматривает, что иностранные корабли проходят через турецкие проливы бесплатно, лишь вносят небольшую плату в турецкую лоцманскую и санитарную службы. Кроме того, конвенция Монтрё, как я уже говорил, ограничивает присутствие ВМФ нечерноморских держав в Черном море. Проблема в том, что Босфор переполнен кораблями, через него проходит много нефтяных танкеров, время от времени случаются аварии. Так и появился этот проект канала "Стамбул". Турция строит через свою территорию новый морской путь, что-то вроде платной трассы – ведь когда у вас есть перегруженная общественная магистраль, рядом вы строите платную дорогу для тех, кто хочет побыстрее попасть туда, куда ему нужно. Но турецкая оппозиция во главе с мэром Стамбула Экремом Имамоглу очень резко критикует этот многомиллиардный проект – с непрозрачными схемами финансирования, который обогащает окружение Эрдогана, получающее нужные подряды, и который может вообще не окупиться.

Панорамный вид на Босфорский пролив:

Все это было бы обычной дискуссией о крупном инфраструктурном проекте, какие почти всегда случаются, но есть важная особенность – то, что в связи с этим в Анкаре заговорили о выходе из конвенции Монтрё. Мол, на своей земле Турция может построить любой канал и установить там любые правила, которые захочет. Неопределенность этих формулировок – достаточно серьезная вещь, потому что, когда Эрдоган что-то говорит, у него это обычно не расходится с делом. Например, Эрдоган критиковал Стамбульскую конвенцию по правам женщин – и вышел из нее. Он, между прочим, критикует и Лозаннский мирный договор 1923 года, очерчивающий границы современной Турции, – и это также не расходится с делом. Потому что, хотя Турция пока не вышла официально из этого договора, она, например, оккупирует часть Сирии и создает там инфраструктуру, интегрированную с турецкой территорией, – что может рассматриваться как начальное восстановление в какой-то мере границ прежней Османской империи.

В связи с этим турецкие военно-морские офицеры в отставке и сделали заявление о том, что они против выхода Турции из конвенции Монтрё. Десять из них сразу были арестованы. Но в Турции в прошлом неоднократно случались военные перевороты, и они часто сопровождались вот такими меморандумами военных, правда, действующих, а не бывших. Сейчас это очень непопулярная тема в стране, против военных переворотов выступают и сторонники Эрдогана, и оппозиция. И турецкий президент как раз пытается на этом сыграть, изображая этих военных путчистами, а их заявления выставляя попыткой военного переворота. Эрдоган пытается себя представить этаким отцом турецкой демократии, который защищает Турцию от очередной попытки мятежа военных.

Кроме того, он еще и использует все это для атаки на ведущую оппозиционную Республиканскую народную партию (РНП). Он на днях обвинил руководителя РНП Кемаля Кылычдароглу в том, что именно тот стоит за этими военными и пытался организовать переворот. Никаких доказательств попытки военного переворота или причастности оппозиции к нему Эрдоган не предъявил. Но нынешняя Турция – это страна, где вообще систематически арестовывают членов оппозиционных партий, сажают в тюрьму депутатов парламента, и к таким действиям Эрдогана также стоит относиться серьезно. Вполне возможно, что он попытается использовать ситуацию для атак на ведущую силу оппозиции, то есть республиканцев, и, возможно, для арестов их руководителей.

– В целом на этом фоне волны кризисов накрывают Турцию один за другим. Все сошлось в одной точке – и скандальный выход Эрдогана из стамбульской конвенции по правам женщин, и финансовый кризис, вызванный внезапным снятием главы Центробанка, и т. д. Почему Турцию непрерывно трясет?

– Существует несколько основных причин. Во-первых, все связано с постепенным падением популярности режима Реджепа Эрдогана. Он у власти находится уже около 19 лет и уже, конечно, многим людям надоел. Следует признать, что за это время Турция добилась довольно серьезных экономических успехов: была построена современная инфраструктура, в том числе в турецкой глубинке, прекрасные дороги, больницы. Для старшего поколения это очень важно, и многие турки в возрасте поэтому и голосуют за Эрдогана. А вот молодежь, которая уже выросла в новых условиях, это воспринимает как данность. С другой стороны, юных турок беспокоит громадная молодежная безработица – около 30 процентов. Кроме того, у Эрдогана есть большие проблемы с курдской общиной, потому что в стране нет нормальной системы государственных школ на курдском языке, в курдских районах проводятся военно-полицейские операции, мэров курдских городов систематически арестовывают и на их место ставят государственных попечителей-турок. Это вызывает раздражение огромной курдской общины. И в условиях, когда популярность Эрдогана падает, и возникают периодически кризисные ситуации.

Но, парадоксальным образом, чем ниже популярность Эрдогана, тем больше власти он сосредотачивает в своих руках. В 2017 году он провел референдум, превративший Турцию в суперпрезидентскую республику. Он постоянно захватывает все новые и новые сферы общественной жизни в свои руки. Например, недавно было принято решение о передаче функции назначения офицеров от Генерального штаба Турции к Министерству обороны. И сразу пошли разговоры, что Эрдоган хочет превратить армию в свою партийную структуру.

Эрдоган вмешивается активно в экономические процессы, и не всегда удачно. То есть вот вторая причина кризисов – это сосредоточение максимальной власти в его руках, и в ряде случае его некомпетентные решения в области внешней политики и особенно экономики. Люди, бывшие архитекторами "турецкого экономического чуда", прежде всего Али Бабаджан, от Эрдогана ушли, они сейчас в оппозиции. И, наконец, есть третья причина кризисов – иногда Эрдоган сам сознательно их организует, провоцирует, как, кстати, это было со Стамбульской конвенцией по правам женщин. Потому что он так пытается переместить общественные дебаты из неудобных, неприятных ему областей в те сферы, где он чувствует себя более уверенно. Например, для того чтобы устроить всенародные обсуждения темы семейных ценностей, поговорить о консервативных или религиозных нормах и так далее. Это третий вид турецких кризисов – рукотворные.

– Давайте подробно поговорим, с чем именно связан выход из Стамбульской конвенции? Почему Эрдоган принял это решение именно сейчас?

– Объяснение сторонников Эрдогана следующее: Стамбульская конвенция по правам женщин исходит из определения женских прав через понятие гендера. А это понятие, по мнению турецких консерваторов, включает в себя ЛГБТ, сексуальные меньшинства и потому вообще противоречит нормам традиционной исламской морали и турецкого общества. Кроме прочего, в этой конвенции говорится, что она предоставляет женщинам права вне зависимости от их сексуальной ориентации. И официальное было обоснование такое: "Мы, конечно, будем принимать законы в защиту прав женщин, но вот это все для нас совершенно неприемлемо". Оппозиция выступила в защиту конвенции.

Казалось бы на первый взгляд, что это типичная для современного общества дискуссия между религиозными консервативными кругами и прогрессистскими, либеральными, светскими силами. Отчасти это так и есть, но в реальности эта ситуация вызывает большие вопросы. Действительно, а почему тогда Турция 10 лет назад подписала эту конвенцию? Ведь у власти был все тот же Эрдоган и его суннитская, исламистская, консервативная Партия справедливости и развития. И почему они 10 лет ждали, чтобы это отменить? Но я думаю, что часть ответа на вопрос заключается в том, что в то время они искали партнерства с Европейским союзом, а сейчас у них, видимо, уменьшилось это желание, и они больше делают упор на консервативные ценности в своей пропаганде. Но самое главное: я думаю, что этот скандал был прикрытием другого, гораздо менее приятного для Эрдогана скандала, связанного с увольнением главы Центрального банка Начи Агбала и с вызванным этим скачком инфляции в Турции. Потому что этот скандал напрямую затрагивал и экономику, и, соответственно, семью Эрдогана.

– Вы упомянули европейские ценности. Интересно, что на фоне одного этого скандала разгорелся и другой, еще один, который уже окрестили "софагейтом" – когда во время последней встречи Эрдогана с лидерами ЕС главе Еврокомиссии Урсуле фон дер Ляйен не нашлось стула рядом с мужчинами и ей пришлось устроиться на софе в отдалении. А приезжали в Турцию еврочиновники как раз и обсуждать в том числе права женщин. В целом это показывает нынешнее отношение Эрдогана к объединенной Европе, ко всем ее взглядам и общественным и моральным ценностям? Как сильно изменился мир за сто лет, хочется заметить.

– Уверен, что в основе тут лежала просто ошибка протокола. Но в какой-то мере вы, конечно, правы, потому что если представить на месте Урсулы фон дер Ляйен, например, Маргарет Тэтчер, то это был бы действительно грандиозный скандал. И, наверное, Турция бы потом долго чувствовала бы себя очень неудобно. Но факт есть факт, в современной Европе нет таких жестких, сильных политиков, как Тэтчер. И, возможно, именно поэтому современная Европа не очень уверенно выглядит – на фоне жесткой, напористой политики и Москвы, и Анкары. С другой стороны, если говорить об отношениях Турции с Евросоюзом, сейчас наблюдается некоторая разрядка. В недавнем прошлом Турция посылала геологоразведывательные суда в спорные районы восточного Средиземноморья для поисков запасов газа. И это вызывало большое противодействие со стороны Греции и Кипра, которые считают эти морские территории своими, и их поддержала Франция. Это была серьезная сшибка между Турцией с одной стороны и Евросоюзом и рядом отдельных стран Европы – с другой. Но сейчас Турция отказалась от этих экспедиций и как раз демонстрирует готовность договариваться с Европой.

– Как отреагировал рынок на все эти кризисы, на скачки инфляции, на смену главы Центробанка, встречу с Зеленским, запреты на полеты российских туристов и так далее? Вы говорили, что один скандал за другим служили прикрытием для большого, который может разгореться.

– Да он, собственно, уже и разгорелся, когда Реджеп Эрдоган снял в марте руководителя Центробанка Начи Акбала. Турецкий президент является сторонником довольно радикальной финансовой теории, которая отвергается мейнстримом экономической науки: он считает, что низкие процентные ставки ведут к снижению инфляции. Подавляющее большинство экономистов думают, что все наоборот, что в большинстве случаев нужно повышать процентные ставки, чтобы справиться с инфляцией. С 2018 года Эрдоган и его зять Берат Албайрак, министр финансов, и тогдашнее руководство Центрального банка проводили политику низких процентных ставок, невзирая ни на что. В результате только в 2020 году турецкая лира упала на 20 процентов по отношению к доллару. Это, кстати, одна из причин падения популярности Эрдогана, потому что Турция зависит от импортных продуктов, падение лиры к доллару ведет к росту инфляции, и многим небогатым людям становится труднее покупать продукты и товары широкого потребления.

В итоге Эрдоган в конце 2018 года все-таки убрал с постов Берата Албайрака и все руководство турецкого ЦБ и назначил Акбала, который является сторонником традиционной монетарной теории. Потом за пять месяцев Акбал сумел восстановить доверие рынка, увеличил процентные ставки и турецкая лира поднялась на 18 процентов к доллару. Но внезапная отставка Начи Акбала после его очередного решения поднять процентную ставку привела опять к падению турецкой лиры за два дня на 15 процентов. То есть фактически за два дня была уничтожена вся пятимесячная работа Акбала! Конечно, это нанесло тяжелый удар по турецкому рынку, доверие инвесторов было потеряно в результате действий Эрдогана, и теперь все снова ожидают низкой процентной ставки.

Для экономики Турции это, на самом деле, очень тяжелая ситуация. Но, кроме всего прочего, по мнению оппозиции, Акбал занимался расследованием действий зятя Эрдогана на посту министра финансов. Потому что за время, когда Берат Албайрак руководил финансами, на поддержание турецкой лиры был потрачен весь валютный запас Турции – 130 миллиардов долларов. Акбал, по мнению оппозиции, пытался понять, как зятем Эрдогана принимались эти решения, как тратились деньги и как получилось, что Турция осталась без валютных резервов. И этот скандал уже напрямую затрагивает семью Эрдогана, фактически его лично. Поэтому активно муссируется теория, что скандал со Стамбульской конвенцией был прикрытием для того, чтобы отвести внимание общества от этого – и поговорить об ЛГБТ, о сексуальных меньшинствах, о консервативных нормах морали, так как в этой сфере Эрдоган чувствует себя уверенно.

– Подытоживая все сказанное: у вас в целом плохие прогнозы относительно и внутреннего положения в Турции в ближайшие годы, и ее будущих отношений и с Россией, и с Европой, с НАТО, с Западом? Амбиции Эрдогана, его мессианские замашки приведут ли к еще большему кризису, а возможно, и к каким-то новым военным конфликтам – которые он может начать, но не сможет закончить по своему желанию, если вспомнить высказывание Макиавелли? Ведь Турция – все еще важнейший член НАТО, ко всему.

– Самый принципиальный вопрос внутренней политики Турции – это упомянутый уже мной факт, что по мере падения популярности Эрдогана его режим становится все более авторитарным, все чаще прибегает к арестам и прямым нападкам на оппозицию. Как выразился очень известный турецкий военно-политический аналитик Метин Гурджан, "Турция проходит через очень мрачный, темный период, с совершенно непредсказуемыми последствиями, и возможно уже практически все что угодно". Что касается внешней политики, то Турция будет продолжать пытаться балансировать между Вашингтоном и Москвой. Когда у Турции возникают проблемы с США, например, вводятся ими какие-то санкции или звучат достаточно холодные оценки турецкой политики, то Эрдоган дрейфует в сторону России, ведет с ней разные переговоры и заключает контракты. Если с Путиным у него возникают проблемы, например в Сирии или где-то еще, Эрдоган дрейфует к США.

Но среди экспертного сообщества в Турции сложилось уже определенное мнение, что до бесконечности так продолжаться не может и рано или поздно Турции все-таки придется сделать какой-то выбор. И он очень сильно будет зависеть от позиции, которую займет новая администрация президента США Джо Байдена. Если все-таки Вашингтон будет сближаться с Анкарой и там увидят, что это благоприятная для Турции в целом политика, то тогда, вероятно, политика Эрдогана станет более антироссийской, более жесткой по отношению к Кремлю, направленной на его сдерживание везде, где можно. И Эрдоган уже в общем подавал такие сигналы. Кстати, его растущее сотрудничество с Украиной может также рассматриваться в таком контексте. Но, с другой стороны, если политика Байдена будет негативной для Эрдогана и его режима, он может, наоборот, сближаться с Путиным – я бы не исключал такую возможность.

Александр Гостев, «Радио Свобода»