Прощание с экономикой

Санкции принесут неизбежные последствия для российского режима.

В России распространено мнение, что западные санкции — простая формальность, которая в реальности ни на что не влияет. Даже после новой порции ограничения операций с российским госдолгом остаются люди, считающие, что на экономике страны это никак не скажется. Но на этот раз неизбежны последствия не только для экономики, но и для режима.

Лучший индикатор серьезности новых шагов администрации Джо Байдена — реакция российских властей. Если им действительно «все равно», они не идут на такие радикальные меры, как фактическая высылка американского посла на фоне уже случившегося отзыва российского посла из США (который очевидно был связан с готовящимися санкциями), публичный отказ от только что предложенного американцами вожделенного саммита с Байденом, целый набор радикальных угроз типа «полного отказа от доллара» и прочих несбыточных пугалок. Когда вам по-настоящему все равно, вы так вести себя не станете.

Почему российским властям не все равно? Ведь, казалось бы, ну внесли каких-то очередных россиян не самого высокого ранга в санкционные списки, правительство их прикроет, на Запад этим служакам не надо — что такого? Тем более, что российские власти уже не стесняясь создают для персон, попавших под санкции, преференциальный правовой режим.

В новом пакете санкций от Байдена содержится одна важная разгадка — санкции против российского госдолга, пресловутых ОФЗ. Именно эта мера очень долго обсуждалась, и взбесила она российское руководство вовсе не из-за своих сиюминутных последствий, а по двум другим причинам. Во-первых, ОФЗ важны не столько как инструмент заимствований для покрытия дефицита бюджета, сколько как общий индикатор положения России на мировом финансовом рынке. Пока они оставались вне санкционного поля, мы не были изгоем для международных кредиторов. Теперь — стали им.

И, во-вторых, в последние годы на Западе обсуждался целый ряд новых мер более серьезного уровня в отношении Путина — сюда входили санкции против госдолга, госбанков, путинских «денежных мешков» и совсем уже радикальные меры типа отключения России от межбанковской системы SWIFT или нефтяного эмбарго. Даже реализация части этих мер, не говоря про SWIFT или эмбарго, очень серьезно ударит по экономике страны, отрезая наши финансовые власти и крупнейшие корпорации от международных финансовых рынков, возможности закупки оборудования и технологий, то есть фактически перекрывая кран для развития экономики.

Это еще не санкции иранского типа, но уже почти. Кстати, «спасибо» Путину за то, что выстроил в России негибкую систему доминирования крупных госбанков и госмонополий в крупнейших секторах экономики — теперь гораздо проще поставить целые отрасли в трудное положение, ударив всего по нескольким крупным игрокам.

С выстроенной в России системой крупных госбанков и госмонополий гораздо проще поставить целые отрасли в трудное положение

Так вот, после крупномасштабного пакета санкций, введенных США, ЕС и их союзниками в 2014 году из-за сбитого над Донбассом малайзийского «Боинга», ничего серьезного в целом не предпринималось, за исключением отдельных мер против чиновников и второстепенных компаний оборонного и IT-секторов.

Вопреки распространенным заблуждениям, санкции 2014 года оказали исключительно серьезный эффект на российскую экономику — наши корпоративные заемщики фактически оказались отрезаны от международных рынков капитала, и это напрямую внесло вклад в отток капитала, невозможность привлекать новые корпоративные займы на Западе (чем мы активно занимались до 2014 года) и фактически лишило Россию перспектив экономического роста.

Что теперь?

Сами по себе ОФЗ не являются суперкритичным способом пополнения бюджета. Хотя объем госдолга по этим облигациям вырос втрое с начала 2015 года и почти в 20 раз за 10 лет, в целом это всего лишь 3% российского ВВП, и нельзя сказать, что этот инструмент серьезно влияет на бюджетную стабильность. Хотя новые размещения периодически происходят, объем заимствований через ОФЗ в последнее время колеблется вокруг одной и той же цифры в $40 млрд, а министр финансов Антон Силуанов жаловался в интервью «Ведомостям», что для России новые займы слишком дороги, и это препятствует наращиванию госдолга: «У нас стоимость госдолга высокая. Мы сейчас занимаем под 5,5–6,3%, развитые страны — меньше чем под 1%. Ежегодно мы уже платим более 800 млрд рублей одних процентов, если удвоим привлечения, будем платить уже около 1,5% ВВП, а это более 6% всего бюджета — придется сокращать другие расходы».

Столь высокие проценты, кстати, — это плата за санкционные риски: привет всем, кто утверждает, что «западные санкции не работают». Но важны не сами ОФЗ как инструмент заимствований для бюджета.

Государственные облигации — вершина пирамиды российского долга. Поскольку наша экономика сама не генерирует длинных дешевых денег, брать мы их можем только на западных финансовых рынках (Китай, на который у Путина были большие надежды, не является активным международным кредитором, и дает взаймы в основном лишь на поддержку экспорта китайских товаров и услуг). Собственно, поэтому мы и остановились в росте, когда в 2014 году корпоративному сектору посредством финансовых санкций перекрыли возможность продолжать бешено кредитоваться на Западе.

Однако ОФЗ — главный инструмент российских заимствований — пока оставался вне санкционного поля. Это позволяло делать вид, что санкции касаются только отдельных компаний, а в целом Россия — респектабельный участник мирового финансового рынка, во многом любимица международных кредиторов (нефть, богатый ФНБ, низкий госдолг, вот это все). Новые санкции Байдена кардинально изменили эту ситуацию. Теперь любой инвестиционный меморандум любого российского заемщика будет начинаться с упоминания того, что вообще-то вся российская система заимствований, начиная с самого верха, токсична и находится под международными санкциями. Если коротко — взаймы мы больше не получим. Опасаясь американских санкций, от российского долга будут держаться подальше далеко не только американские кредиторы.

Если коротко — взаймы мы больше не получим

Власти найдут, как сбалансировать бюджет, — будут вкачивать в ОФЗ деньги госбанков. Фактически это превратится в эмиссионное финансирование, так как госбанки, так или иначе, будут получать взамен поддержку от ЦБ, но, по-моему, мы уже начинаем привыкать к мысли, что времена низкой инфляции закончились. А вот с ростом экономики придется попрощаться насовсем. Это и есть цена новых санкций США — внутренних источников роста у России нет, пресловутые госинвестиции и «нацпроекты» (помните такие?) не работают.

Но гораздо хуже для Кремля даже не это, а тот факт, что после нескольких лет позиционного противостояния Запад все же сдвинулся с мертвой точки и начал принимать какие-то более серьезные меры, чем очередная порция санкций против чиновников, генералов и пригожинцев. Многие на Западе ожидали нового раунда обострения отношений с Путиным, и из-за этого все инициативы о санкциях против ОФЗ (их было много) заворачивались. Теперь «лед тронулся». Это значит, что скоро можно ждать санкций против госбанков, госкорпораций, олигархов. До отключения от SWIFT и нефтяного эмбарго пока вряд ли дойдет (эмбарго будет шоком для мирового энергетического рынка, а от SWIFT пока все же отключали только за нарушение договора о нераспространении ядерного оружия), но и эти меры будут иметь очень серьезные последствия.

От этого «сдвига с мертвой точки» Путин и Ко просто вне себя — они-таки добились эскалации санкционной политики, ее выхода на качественно новый уровень после паузы 2014–2021 годов. Опасения перехода к новым серьезным мерам отброшены, процесс пошел. Вопреки представлениям сторонних наблюдателей, которые ждут каких-то «больших и окончательных» санкций, после которых Путин сразу сдастся — администрация Байдена понимает, что такого не будет, и санкционные гайки лучше закручивать постепенно, оставляя себе пространство для маневра. Однако план дальнейших действий уже понятен — лидеры демократического большинства в Конгрессе (в частности, новый глава комитета Сената по международным делам демократ Боб Менендес) уже призвали к продолжению и к новым санкциям против госбанков, олигархов, «Северного потока 2».

Путин сильно опасается того, куда все это может привести, особенно на фоне быстро восстанавливающихся трансатлантических отношений между США и ЕС и риска повторения американских мер уже Европой. Россия будет становиться все более изолированной, все более зависимой от Китая (который не спешит нас спасать и лишь пользуется плодами нашей зависимости в виде поставок российских ресурсов по ультра-дешевым ценам). Экономические перспективы будут только ухудшаться — у Путина и так большие проблемы с рейтингом перед выборами в Госдуму, а перед глазами уже маячит 2024 год, где, судя по опросам общественного мнения, Путин не имеет четкого большинства в поддержку продления своего правления, а среди россиян моложе 40 большинство против этого.

Поэтому Кремль и реагирует на санкции столь болезненно — попутно досталось и Фонду борьбы с коррупцией, который прокуратура потребовала признать «экстремистским» буквально в те же минуты, как было объявлено о фактической высылке американского посла. Не сомневаюсь, что эти действия увязаны между собой, параноики в Кремле и Совбезе действуют в своей логике «оппозиция — это агенты влияния США».

В общем, «Искандеры» больше не смеются, запущен новый раунд санкционного давления, который горячо поддержан широкими политическими кругами в развитых странах. Скоро его подхватит и Европа, будут и новые меры со стороны США. Не ждите какой-то быстрой и одномоментной «царь-бомбы» типа отключения от SWIFT — скорее будет постепенное наращивание оборотов. Путин это понимает лучше, чем комментаторы, рассуждающие про «незначимость» новых санкций. Отсюда истерическая реакция и желание «показать в ответ силу». Но силы неравны — в мире это понимают. Новый виток международной изоляции, безусловно, ослабит путинские позиции в России и в мире. И это хорошо.

Владимир Милов, The Insider