Проситель из приемной

Печальный конец карьеры Лукашенко.

И все-таки мы счастливчики. Раньше мне казалось, что нам не повезло: соседние страны, рванувшие с нами в одном забеге, уже в Европе, а мы все возимся в песке и грязи, пытаясь выбраться из-под обломков СССР. И никак не выберемся, только проваливаемся все глубже в трясину, из которой нам приветственно машут: Ленин кепкой, а Сталин - трубкой.

А теперь все встало на свои места. Соседние страны вырвались вперед не потому, что им повезло, а потому, что хотели этого. А мы, наверное, не очень-то и хотели. Просто долгие годы убеждали себя в том, что мы и так – Европа, у нас есть смузичные и арт-пространства. Прятали голову даже не в песок, а в бетон взлетно-посадочной полосы, на которой стоял самолет, готовящийся к чартерному рейсу на море с нашего острова невезения. Глушили собственные сомнения в барах и фитнес-клубах. А многие и не глушили – времени и сил не оставалось, потому что работать приходилось по восемнадцать часов в сутки, а рассчитывать не на кого, и было совершенно безразлично, какой там флаг на исполкоме и кто в данный момент в телевизоре врет. И все одинаково убеждали себя в том, что в принципе нормально живем. Можем, конечно, и лучше, но как-то свыклись, и зачем рисковать хрупким равновесием – непонятно.

На тех, кто не давал успокоиться, выходил на улицы, садился в тюрьмы, дергал за рукав и кричал «вы что, не видите, что мы живем ужасно, неужели вам не нужна свобода?!», смотрели, как на городских сумасшедших: сочувствовали, но отделяли себя невидимой стеной – это другие, их меньшинство. На Лукашенко смотрели как на комический персонаж, похохатывая над его формулировками и произношением. К ОМОНу и КГБ относились как к инопланетянам, которые вроде существуют, но где-то на Марсе, и вообще никто еще не доказал их существование. Искренне недоумевали, когда марсиане за ними приходили, чтобы надеть наручники: нас-то за что?

Удивительное лето прошлого года изменило все. И теперь я точно могу сказать: мы действительно счастливчики. Сцепка, в которой мы учились стоять летом и осенью, работает независимо от графика протестов. Каждому из нас теперь всегда есть к кому обратиться, и вовсе не обязательно это должны быть родственники и друзья. Пропала собака, не завелась машина, поднялась температура – достаточно написать в дворовой чат. И тут же распечатают объявления о поиске собаки, чтобы расклеить по всему району; приедут, чтобы помочь «прикурить» севший аккумулятор; принесут лекарства и продукты. Заодно этими простыми действиями укрепят уверенность в том, что нам все подвластно, и мы вместе, и нет иного пути, кроме победы.  

А теперь представьте, что все это происходит с одиноким Лукашенко. И куда податься за помощью? Он ведь представляет себе окружающий мир так. Посылать в аптеку охранника опасно: он может оказаться подкупленным заговорщиками и принесет яд вместо аспирина. Автомеханик в гараже может перерезать тормозные шланги. А если потеряется шпиц, его может перехватить кинолог-оппозиционер и натаскать на команду «фас!». Тотальное одиночество и страх собственной тени.  

Потому и проводятся учения, на которых внутренние войска учатся нейтрализовывать армию, а армия – воевать со своим народом. Потому и сидит Лукашенко в приемной Путина в ожидании аудиенции: в родной стране слишком страшно, никому доверять нельзя, кругом предатели и заговорщики. И ведь действительно – по улицам бродят опасные женщины с красно-белыми зонтиками, водители автомобилей сигналят друг другу как-то зловеще, со значением, прохожие друг другу показывают пальцами непонятные знаки в виде буквы V.  В общем, кругом враги. Страна заминирована тотальным неповиновением. Путин, введи войска.

В этом разница между нами. Мы знаем, что все в наших руках – и будущее страны, и суверенитет, и свобода, - и что мы все можем рассчитывать друг на друга. А от него не зависит уже ничего. И рассчитывать он может только на Путина. Впрочем, и на него – не может.

Какой все-таки печальный конец карьеры – сидеть в чужой приемной, клянчить чай у секретарши и со страхом ждать, примут или не примут. Причем если раньше было что предложить хозяину кабинета в подарок – вот, смотрите, какой у меня есть чудесный народ, - то теперь проситель предлагает в качестве презента себя, свою семью да Массандру с Караевым. А это уже совсем тухляк. Потому и держат его в приемной все дольше и дольше. Скоро он там, похоже, поселится навсегда.

Ирина Халип, специально для Charter97