Как в Орше 30 лет назад митингующие остановили железную дорогу и не пускали поезда

— Поезда остановились. Никто из машинистов не ехал на людей, на толпы, которые шли по путям. Останавливались, прислушивались к нам, — вспоминает житель Орши Михаил Криштон.

На привокзальной площади установили звукоусилительную аппаратуру. На митинге постоянно кто-то выступал. Зачитывали телеграммы и сообщения о том, что происходит в Минске — интернета-то еще не было.

На крыше вокзала стояли милицейские кинокамеры. Вход в здание силовики перекрыли, чтобы не допустить никого в диспетчерскую. Но протестующих не разгоняли, микрофон у ораторов не отбирали. Более того, с забастовщиками вступал в переговоры начальник городской милиции Александр Длугаш — он брал слово на митингах.

Власти решили подавить протест максимально мирным путем: в магазинах стали продавать водку — свободно, не по талонам. В ответ активисты блокировали ближайшие вино-водочные точки, звонили в горисполком и требовали прекратить провокацию. По воспоминаниям оршанцев, пьяных на железнодорожном вокзале не было.

Утром 25 апреля представители Оршанского стачкома — зампредседателя Юрий Санько и секретарь Виктор Андреев — поехали на переговоры в Верховный совет.

Требования Оршанского стачкома включали почти 15 пунктов: от департизации предприятий до принятия нового закона о выборах.

Переговоры результата не дали.

Санько и Андреев вернулись в Оршу, с ними приехали несколько депутатов Верховного совета — они выступали на митингах. В райцентре собралось много журналистов.

25 апреля стачком решил снять блокаду железной дороги. За это проголосовало большинство. Однако председатель Николай Разумов выступил за то, чтобы блокада продолжалась.

Вспоминает Виктор Андреев: «Фантазировал Разумов много и убедительно, как на митингах, так и в своих интервью. С одной стороны, повел людей на блокаду железной дороги, с другой — рассказывал, что блокаду спровоцировали спецслужбы, а он предотвращал кровопролитие. Но ведь Разумов был против решения стачкома о прекращении блокады».

26 апреля: блокаду сняли, вспомнили жертв Чернобыля

Из поездов выходили пассажиры и просили протестующих дать движение составам. В пятницу, 26 апреля — в 5-ю годовщину аварии на ЧАЭС — блокаду железной дороги сняли. (Так вспоминают члены стачкома. Но по данным милиции движение по путям открыли уже к вечеру 25 апреля).

26 апреля на митинге в центре города, по разным оценкам, собралось от 5 до 10 тысяч человек. Прозвучали требования возбудить уголовные дела против чиновников, скрывавших от населения масштаб Чернобыльской трагедии.

С площади многотысячная колонна двинулась к Кутеинскому монастырю. Здесь прошло богослужение в память о жертвах Чернобыльской катастрофы.

Об этих исторических событиях сняли фильм «Орша 1991».

«З цягнікоў выходзілі жанчыны з малымі на руках, плакалі: «Пашкадуйце дзяцей!»

И через 30 лет жители Орши эмоционально рассказывают, как город гудел в те апрельские дни. Но никто из собеседников не смог вспомнить, на сколько часов было парализовано движение на железной дороге. В основном все сходятся во мнении, что это продолжалось около суток.

Художник Алесь Кожемяко до сих пор под впечатлением, сколько оршанцев собирали акции протеста:

— Мне тады не было яшчэ і 30. Дзень праходзіў так: пастаю на мітынгу, еду ў студыю маляваць — і зноў вяртаюся на мітынг. Больш за ўсё мяне ўразіла, колькі сабралася народу на вакзале 25 красавіка. У людзей было безвыходнае становішча: заробкі ніякія, а кошты высокія. Таму і перакрылі чыгунку — у некалькіх месцах: на Заходняй, на Оршы-Цэнтральнай.

З цягнікоў выходзілі жанчыны з малымі на руках, плакалі: «Пашкадуйце дзяцей! Што ж вы робіце?!». Рабочыя ім адказвалі: «Мы даведзеныя да такога адчаю, што вымушаны так рабіць».

Ніякіх татальных зачыстак з боку міліцыі не было. Праўда, быў выпадак, калі некаторым пратэстоўцам трохі перапала дубінкамі: яны хацелі разблакаваць уваход у вакзал — туды людзей міліцыя не пускала. Дасталася і адной кабеце. Жанчыны на вакзальных падзеях, дарэчы, былі вельмі смелыя, дзёрзкія. На рэйках стаялі ў асноўным мужыкі, але ў натоўпе было шмат гараджанак.

— Вы сёння верыце, што такія падзеі адбываліся ў райцэнтры?

— Гэта насамрэч было — і было ў нас, у Оршы! І гэта трэба яшчэ асэнсоўваць. 

«Начальнік міліцыі разумеў: не трэба паўтараць у Оршы Новачаркаск»

Юрию Санько сейчас 73 года. В 1991 году он был заместителем председателя стачкома, возглавлял городскую раду БНФ, преподавал белорусский язык и литературу в ПТУ № 45 (теперь лицей текстильщиков).

— На кожным прадпрыемстве ў Оршы было ядро актыўных людзей. І вакол іх хутка гуртаваліся іншыя.

Я і многія іншыя былі супраць блакады чыгункі. Аднак Мікалай Разумаў прапанаваў гэта — і гараджане падтрымалі. І калі людзі рушылі на вакзал — то куды ўжо назад?

Чыгунка была заблакавана прыкладна суткі, ўсё было забіта спыненымі цягнікамі. Пасажырам, канешне, давялося цяжка. У красавіку 1991 года стаяла гарачыня, а ў вагонах знаходзілася шмат жанчын, дзяцей.

Прадстаўнікі стачкама, і я ў тым ліку, ездзілі на перамовы ў Вярхоўны савет. Калі вярнуліся, паведамілі на мітынгу: трэба здымаць блакаду.

Дык пратэстоўцы, асабліва жанчыны, крычалі нема: «Мы нікуды з рэек не сыйдзем!» Кідаліся ў аратараў пячэннем! Мы ў іх пытаемся: «Вы што, хочаце чыёйсьці смерці? А калі міліцыя пачне гвалт?». Людзі крычалі: «Ай, ну і няхай страляюць! Нам ужо ўсё роўна!». Але неўзабаве з вакзала сышлі мітынгоўцы з Барані — вельмі вялікая калона. І людзей стала значна менш.

Паступова разыйшліся і яны. Так і разблакавалі чыгунку.

Мне больш за ўсё запомніўся глыбокі адчай людзей. Рабочыя не маглі ўжо так болей жыць — гэта быў край. Жанчыны вечна эканомілі гэтыя капейчыны, а мужыкі працавалі, ды нічога не маглі зарабіць для сям'і. Таму і быў такі рашучы настрой: што хочаш зробім — абы пакласці гэтаму канец.

Міліцыі на вакзале было шмат, але паводзіла яна сябе абсалютна адэкватна. Чуў, як некаторыя мужыкі ў натоўпе казалі: «Не бойцеся, у нас у кожнага шпалер («пистолет» на жаргоне. — Прим. ред.) у кішэні». Але дзякаваць Богу, ніякіх правакацый не адбылося: у той час аршанскай міліцыяй кіраваў разумны чалавек — Аляксандр Длугаш. Ён вельмі добра разумеў: не трэба паўтараць у Оршы Новачаркаск (в 1962 году в российском Новочеркасске силовики расстреляли горожан, которые бастовали против повышения цен. — Прим. ред.).

«В Оршу из Барани выдвинулось тысяч пять рабочих. Женщин посадили на рейсовые автобусы»

Михаилу Гурченкову — 72 года. В 1991-м он работал литейщиком на заводе «Красный Борец» в Барани, был председателем профкома литейного цеха, сопредседателем стачкома предприятия, членом местной организации БНФ:

— На нашем заводе тогда работало около 10 тысяч человек. Среди рабочих чувствовался подъем — у нас был сильный профсоюз. Когда мы узнали, что поднялись рабочие в Орше, мы решили к ним присоединиться.

Активисты обошли цеха — и где-то через час на улицу вышло ползавода! В основном, рабочие, но были и ИТР. Охрана сначала пыталась останавливать людей на проходной, но потом махнула на все рукой.

Где-то во втором часу дня 25 апреля мы — примерно 5 тысяч человек — пошли на Оршу. До райцентра от Барани около 10 км. Люди шли по трассе, и казалось, что эта колонна бесконечна.

По дороге мужчины остановили несколько рейсовых автобусов и посадили в них женщин. Проезд мы оплатили: в то время на заводе собирали деньги в помощь бастующим шахтерам Кузбасса и Воркуты.

Всю дорогу колонну сопровождала милиция, чтобы нас объезжали машины. Дошли мы организованно, без эксцессов. На оршанском вокзале стояли и слушали, что говорят на митинге. Там выступали и депутаты Верховного совета. Мы понимали, что сейчас вершится история.

Милиция во время блокады путей вела себя спокойно, достойно: небо и земля по сравнению с тем, как действуют силовики в нашей стране сейчас.

Экс-начальник ГОВД: «Я понимал: разгон может повлечь акции гражданского неповиновения, приступ на милицию вплоть до ее штурма»

Секретарь стачкома Виктор Андреев считает, что против протестующих не применили силу, так как никто из местной власти «не захотел взять на себя ответственность за разгон»:

— Ни председатель горисполкома, ни начальник милиции, ни другие должностные лица. Но сегодня можно говорить, что только благодаря начальнику оршанской милиции Александру Длугашу тогда не пролилась кровь. Есть не одно свидетельство участников событий, которые видели молодых людей с металлическими предметами, спрятанными под одеждой. Некоторые спрашивали: «Когда ментов бить начнем?» К счастью, милиция не допустила ни одного провокационного действия.

Редакция узнала, что сейчас Александр Длугаш живет в Витебске — но, к сожалению, поговорить с ним нам не удалось. Однако бывший начальник городской милиции — один из тех, кто поделился своими воспоминаниями для фильма «Орша 1991». Его свидетельства также есть в общественном веб-архиве «Вытокі».

— Мы впервые столкнулись с таким явлением, как массовые выступления рабочих. И я понимал, что любое неправильное действие со стороны работников милиции или же наличие каких-либо провокаторов в среде людей, которые добросовестно вышли, чтобы предъявить свои требования, может закончиться массовыми беспорядками, — говорит Александр Длугаш.

Экс-начальник ГОВД говорит, что в разгар забастовок власть игнорировала протестующих:

— Со стороны горкома партии никто не вышел к народу. Никто не объяснил свою позицию. Так, некоторые [чиновники] из-за угла наблюдали. Отдельные руководители горкома от меня требовали применить силу, требовали разгона рабочих. Я объяснял, что оснований для применения силы не имеется.

Длугаш говорит, что его начальство командовало не допустить блокады железной дороги:

— Но в условиях Орши реализовать эту задачу никак не представлялось возможным. Город опутан целой сетью железнодорожных путей. И, допустим, если бы нам удалось не допустить блокирование станции Центральная в районе вокзала, то люди через 20 минут сидели бы уже на рельсах на станции Западная. Или — на станции Восточная. И собрать столько сил, чтобы предупредить эти действия везде по городу, было нереально.

Из Минска прибыла небольшая группа спецназа, которую я поместил в диспетчерскую на железнодорожном вокзале, чтобы предотвратить туда доступ. А так были собраны участковые и милиционеры — не подготовленные к решению таких задач, как предупреждение групповых нарушений общественного порядка. Но люди были расставлены, экипированы так, как это положено в таких случаях.

Длугаш говорит, что пути были заблокированы на 8 часов:

— Остановилось движение поездов с Московского, Витебского направлений. Параллельно проходил митинг, на котором выступали Николай Разумов и другие. И мне приходилось выступать. Я уговаривал, естественно, чтобы люди прекратили блокирование.

Из МВД, по словам Длугаша, два раза поступали команды применить силу к демонстрантам. Начальник городской милиции решил, что делать этого не будет:

— Это могло повлечь травмирование людей: многие гроздьями висели на пешеходных переходах, на рельсах. Я понимал: разгон может повлечь акции гражданского неповиновения, приступ на милицию вплоть до ее штурма. Мы вели наблюдение, чтобы пресечь действия возможных провокаторов. И, кстати, такие пару человек были. Их удалось вовремя нейтрализовать, выдернуть из толпы. Но задерживать мы никого не стали.

Александр Длугаш утверждает, что движение на путях возобновилось около 16 часов 25 апреля: «Общими усилиями удалось прекратить блокирование железной дороги, люди согласились уйти».


Чем все закончилось: некоторым подняли зарплату, дело за протесты возбудили, но спустили на тормозах

После забастовки в Орше рабочим некоторых предприятий повысили зарплату. Но главным достижением протеста, считают его участники, стало то, что КПСС была дискредитирована, а народ поверил в свои силы в отстаивании прав.

В связи с блокадой путей возбудили уголовное дело, провели расследование. Процесс прошел в Могилеве.

— Но суд в Могилеве не решился привлекать к уголовной ответственности организаторов забастовки и передал дело в Верховный суд. Так оно на тормозах и сошло, — вспоминает Александр Длугаш. — Власти боялись: если принять жесткие меры, то последуют новые действия в защиту организаторов этого движения в Орше.