«Это маразм, когда загрязненная земля «очищается» указом»

Блогер Андрей Паук рассказал правду о радиации в Наровлянском районе.

Наровлянский район Гомельщины — в числе наиболее пострадавших от аварии на Чернобыльской атомной электростанции. В результате радиационного воздействия отселена или похоронена большая половина окрестных деревень, а количество жителей сократилось почти втрое. Как выглядит одна из самых пострадавших точек на карте Беларуси через 35 лет после крупнейшей техногенной катастрофы ХХ века — в репортаже «Радыё Свабода».

Ленин и динозавры

Наровля — самый южный райцентр Гомельской области. Отсюда всего 80 километров до Чернобыльской АЭС. Еще ближе к городу Припять, куда в советское время горожане ездили за покупками — на фоне тотального дефицита обеспечение атомщиков было несравнимо лучше.

Но вот уже более трех десятков лет как станция спрятана под саркофагом, а срочно отселенный «атомград» стал самым большим мертвым поселением в зоне отчуждения.

Радиационное облако, которое после взрыва на реакторе 26 апреля 1986 года двинулось в сторону Беларуси, Наровлянский край накрыло одним из первых. Результатом крупнейшей техногенной аварии стали 36 отселенных деревень и 5 зарытых в землю — большая половина из тогдашних 74 населенных пунктов. В память о необратимых потерях рядом с этнографическим музеем поставили памятник.

Те последствия напоминают о себе и сегодня-район самый малонаселенный в стране. Если до катастрофы здесь жили около 30 тысяч человек, то сейчас чуть более 11 тысяч. И то почти все в Наровле, по окрестным деревням-всего 3 тысячи.

Ощущение, что излучение заставило остановиться само время. По крайней мере, идеологический антураж в городе за 35 лет не изменился. Обязательна скульптура Ленина при райисполкоме, невероятных размеров серп и молот рядом с барским гербом, который с 2001 года стал городским, передовики производства на доске почета, обшарпанная вывеска редакции районки.

Градообразующее предприятие, как и 100 лет назад — — все та же кондитерская фабрика «Красный Мозырянин». А это значит, если кто и достоин памятника, то это шляхтич Эдвард Горват, который заложил предприятие как раз в то время, как когда Ульянов (Ленин) уже замысливал распотрошить «толстых буржуев».

А еще повод для насмешек о радиационном воздействии-целая площадка, отданная для «выпаса» раскрашенным бетонным динозаврам.

Справедливости ради, чем дальше от центра, там атмосфера более расслабленная. Вдоль полноводной Припяти постали рыбаки с удочками, на балконах соседних домов подсушиваются выловленные трофеи. Идет традиционное для весны благоустройство дворов, хозяева подкрашивают сарайчики и заборы. Работники челночной станции шпаклюют свои суда, готовятся к новому сезону. Неспешная жизнь провинции.

Паук и радиация

Андрей Паук - родом из Наровли, один из тысяч вынужденных чернобыльских переселенцев. Он популярный блогер, автор YouTube-канала «Рудобельская показуха»» За гражданскую позицию неоднократно задерживался, привлекался к ответственности.

В октябре прошлого года, спасаясь от преследования, уехал с семьей в Вильнюс. Был в команде сайта заключенного коллеги Сергея Тихaновского «Страна для жизни», а теперь сосредоточен на дуэте «Красная зелень» — с певицей Маргаритой Левчук записывает сатирические ролики «на злобу дня».

Когда в Чернобыле грохнуло, Андрею не было и 4 лет, а младшей сестре Татьяне — всего 6 месяцев. Естественно, он не помнит, какой переполох случился в городе после того, как союзное руководство после преступной паузы наконец признало катастрофические последствия «мирного атома».

А вот взрослел уже на фоне постепенного понимания чрезвычайности ситуации-напряженность была слышна во всем. Ведь пока для пострадавших строили новое жилье в» чистых районах«, прошло еще 7 лет под радиацией.

«Мама работала бухгалтером в комбинате бытового обслуживания, папа-электриком, ездил по всему району (в момент аварии как раз был на вызове в деревне Белая Сорока, самая граница с Украиной). Толком не знаю, откуда они узнали об опасности Чернобыля, но мы уехали с Наровли еще до того, как начался общий варушняк. Ведь еще неделю после аварии никто не напрягался, дружно маршировали на первомайской демонстрации. По крайней мере, помню, что мать собрала нас в охапку и поехали к деду с бабой — это под Брянском в России, родина отца. Потом еще рыскали по родственникам и санаториям, не возвращались все лето», — вспоминает Андрей Паук.

1 мая 1986 года вся Беларусь, и Наровля в том числе, традиционно широко отпраздновала Первомай. Школьники, студенты, работники, партийцы — все вышли на улицы. И только через неделю после этого, получив соответствующую дозу и команду из Москвы, начальство заговорило об отселении из 30-километровой зоны-ближе к эпицентру жить было смертельно опасно.

Как вспоминает один из жителей в рыбацких сапогах, который в то время работал водителем грузовика, из-за нехватки транспорта первыми вывозили самых малых. Было 6 мая. Начали от границы с Украиной, автобусами собирали по домам детей-те, ничего не понимая, заходились в плаче вместе с родителями (только до трех лет разрешали присутствие матери), их свозили в пионерские лагеря.

Через пару дней дошла очередь до взрослых. Почему — то вывозили ночью-то ли чтобы радиация меньше «прилипала», то ли чтобы не пугать масштабом деяния. Дома опечатывали и отдавали под охрану внутренним войскам. Царила паника и отчаяние.

Отчасти «уплотняли» семьи в других деревнях Наровлянского района, только одиноких стариков направляли под Речицу. Кроме того, вспоминает собеседник, грузовыми машинами вывозили домашний скот. Коровы ревели так, будто их тащили на зарезу, вспоминает мужчина.

Мама и «голоса»

«Самоэвакуацию» из Наровли ускорили «забугорные голоса», улыбается Зинаида Будковская, мать Андрея Паука. В то время она была в декретном отпуске, к рабочему месту не привязана.

«Уже не помню, на какой волне конкретно, потому что слушала тогда все… Так вот хорошо обмозговало, что эксперты говорят, понятно, что дело очень серьезное. Не дожидаясь „отмашки“ сверху, приобрела билеты и где-то 28 апреля с малышами отъехала к родителям мужа на Брянщину. Думала, пару недель там пересидим, ситуация нормализуется, и поедем домой. В итоге возвращались и снова уезжали, вплоть до осени путались по разным местам, прятались по санаториям от Гомеля до Ченок. Искали спасения, а его уже нигде не было», — вздыхает женщина.

Она убеждена, что сделала все правильно. Какое-то время оставалась угроза, что на атомной станции от пожара и перегрева может взорваться еще один реактор. Поэтому вслед за эвакуацией 30-километровой зоны поступило распоряжение вывозить всех детей из Наровлянского, Хойникского и Брагинского районов. Как вспоминает другой житель, со всей Беларуси подогнали полторы сотни автобусов. Но Республиканский штаб гражданской обороны успокоил, что опасность в Чернобыле ликвидировали, спецоперация отменяется.

Там иногда в самой Наровле началась дезактивация: строители, солдаты и мобилизованные «партизаны» сняли несколько слоев Земли (каждый раз на высоту «штыка» лопаты), перезалили асфальт, отмывали пенным раствором стены зданий и меняли крыши. Но «показуху» отработали, и все вернулось на свои места, констатирует Зинаида Будковская.

«Сначала Наровля попала в» зону обязательного отселения — — жителей должны были вывезти. Но в какой-то момент такие разговоры прекратились. Мало того, начали возводить жилье. Кажется, в 1988 — м и нам пришло предписание переселиться из своего дома в квартиру. Ну, и пошли будни под радиацией. Танечку отдала в садик, прихожу забирать — сидят малыши, ковыряются в песочнице. Спрашиваю у воспитательницы: откуда песок? — Да все время здесь лежал! Правда, недели через две сделали заглубление, насыпали якобы «чистый». Вообще, старалась детей не выпускать, чтобы не глотали ту пыль».

Людям запретили посещать противоположную сторону Припяти-ту территорию позже объявили Полесским радиационно-экологическим заповедникам. Всего туда попали почти 100 оставшихся поселений Наровлянского, Брагинского и Хойникского районов. Чтобы не было соблазна заниматься сталкерством, убрали мосты. Теперь к кладбищу на Дзяды или Радуницу вместо прежних 5 километров напрямик приходится делать крюк в полторы сотни. Впрочем, если река разливается, как в этом году, то вряд ли это реально вообще.

Только в 1993-м семья Андрея Паука переехала в «Чистый регион»-поселок Октябрьский, за 130 километров на север (его историческое название Рудобелка позже стала титульной для YouTube-канала блогера). В новые микрорайоны компактно переселяли как отдельные семьи, так и целые деревни.

«Сначала детей вывозили в какие-то санатории, но бесконечно так продолжаться не могло, все равно возвращались в свою радиацию. На улице что-то бесконечно перекапывали: одни машины землю вывозили, другие подвозили. В таком шухере жили до начала 1990 — х, пока мать в конце концов не решилась на переезд. Причем, можно было выбирать между Минском и другими местами — много знакомых двинулись как раз на столицу. А она остановилась на Октябрьском. Потом говорила, что панически боится большого города. У Наровли осталось несколько родственников, не уезжали. Наведываемся с мамой на Радуницу. Что там? Как все в Беларуси — как-то выживают».

Лукашенко и цифры

К словам сына Зинаида Иосифовна добавляет, что и в тот раз на переезд толкнули не власти, а их оппоненты. Вспоминает, что в начале 1990-х в Наровле активизировался Белорусский Народный Фронт: его сторонники собирали полный городской стадион, требовали от чиновников не имитации, а решительных действий.

Люди требования поддерживали-никто не хотел стать подопытным в смертном эксперименте, подчеркивает она.

«Прежде всего поспособствовал БНФ-пошла мощная волна информирования о последствиях радиации даже в малых дозах. К тому времени многие из Наровли уехал, ну, а я уже — под влиянием убедительных аргументов. Единственное, теперь жалею, что не в Минск — Молодая дура, что взять — — смеется она. — Абсолютно деревенский человек. Даже когда за студенческим временем училась в Минске, бросила все, не могла в том столпотворении. Все время скучала по дому, хотя, может, испортила жизнь и себе, и детям. Ведь даже в Наровле все равно пришлось переехать в городскую квартиру. После ее забрали, взамен дали в Октябрьском»«

Андрей Паук признается, что в Наровле ему нравилось — особенно если сравнивать с новым местом жительства в еще более обезличенном Октябрьском.

«Когда приезжаешь, естественно, вспоминаешь знакомые пейзажи: Припять, парк, дворец Горватов. По сравнению с тем же Октябрьским городок более уютный, более самобытный. По крайней мере, сужу по тем временам. Разумеется, не хотелось неизвестно куда уезжать. Ну, но это детство, подытожил да побежал дальше. К тому же разъехалась большая часть людей, не за кого было держаться. Другое дело, что я был довольно закомплексован, стрессово заводил новые знакомства. Период довольно сложной адаптации к новому месту растянулся. Но матери было намного тяжелее: все же с Наровлей связано все прежняя жизнь, нелегко бросать родные места».

С учетом постоянной миграции и вымывания коренного населения постепенно утрачивается и независимый полешуцкий дух, сожалеет он. Недаром на президентских выборах Наровлянский район в постоянных лидерах за Александра Лукашенко.

Абсолютный рекорд поставлен в 2015 году, когда 98,4% избирателей проголосовали за»неизменяемость власти». Андрей Паук видит в такой статистике недоработку коллег-блогеров, которые могли бы открыть землякам глаза на сущность режима. Но об активности наровлянских «партизан» он не слышал.

«То ужасное событие напрямую повлияло на судьбу моей семьи, больно даже вспоминать. Ну и, само собой, возмущают попытки выставить ее незначительным происшествием с извращением фактов. Да, в силу возраста я не мог принимать никаких решений, но видел, чего это стоило родителям. Через 35 лет все то же самое: Чернобыльская проблема никому не нужна, проще ее просто игнорировать. Люди в зоне оставлены сами на себя: ликвидаторы тихо поумирали молодыми от онкологии, у льготников позабирали дополнительную копеечку. А самый маразм-когда земли вдруг становятся «чистыми» по лукашенковским декретам и указам».

Из сохраненных льгот-каждый год жители Наровли могут пройти обследование на спэктрамэтрию излучения, чтобы контролировать уровень загрязненности организма. Ну, и еще санстанция бесплатно проверит на радиацию землю с огорода, золу от дров или грибы с ягодами.

Бабушка Андрея Паука живет в приграничной с Украиной деревне Москалевка. Формально поселение не существует, так как все жители должны были давным-давно уехать. «Эвакуационное удостоверение» получила и Анна Кирилловна, но, погоревав в «изгнании», вернулась домой. Всего здесь живут три человека, дважды в неделю до разбросанных по зоне «полесских робинзонов» приезжает автолавка.

Горват и конкуренты

Радиоактивное проклятие по-прежнему висит над местом, не давая полноценно развиваться. Это ощутил на себе и писатель Андрей Горват, который с компаньонами восстанавливает дворец XIX века на берегу Припяти — главную региональную особенность.

Прошлогодний аукцион на продажу исторического памятника состоялся безо всякой конкуренции. Да и логику продавцов, которые задрали ценник, неадекватное состоянию здания, понять сложно. Не говоря о том, что прямо напротив усадьбы, за рекой-зона отселения Хойникского района, радиационно-экологический заповедник.

«Какая конкуренция, о чем вы? Возле Минской МКАД такой проблемный объект, может, и приобрели бы, а тут кто будет вкладываться? Особенно если сопоставить состояние и ценник. Место не перспективное-далеко от крупных городов, но близко к Чернобылю. Кстати, на днях замеряли уровень радиации, в самом здании он низкий (0,7–0,8 бэр). Снаружи-на солнце, асфальте — выше. А первый этаж, подвал, строительное мусор — как по всей Беларуси, особо не отличается. По крайней мере, не настолько опасно пару дней побыть на загрязненной территории. Но это сдерживает. И если не идея-фикс, невозможно найти готовых инвестировать. По крайней мере, за год аукциона желающих не было. Купили в интересное историческое время, когда обществу «не до дворцов». Но так сложились обстоятельства».

В отличие от Андрея Горвата, который сознательно въехал в Наровлю, чтобы поднять Дворцовую руину, переселенец со стажем Андрей Паук проповедует свой универсальный тезис: не стоит привязываться к месту, чтобы не страдать излишне о расставании. В его случае ситуация через десятилетия повторяется — только на этот раз виновата не техногенная катастрофа, а политический режим. Снова приходится искать, где безопасно.

«Я когда-то дал себе установку: не надо к месту прирастать аж настолько, чтобы потом себя „выкорчевывать“. Как судьба сложится, так и принимай. Родина там, где хорошо, где семья. по определенным причинам я в Литве. Здесь мои близкие, нам комфортно и безопасно. А потому нет болезненных воспоминаний по какому-то оставленному адресу, не нужно мучительно переживать за то, на что не можешь повлиять. По крайней мере, я не потратил время, через испытания нашел себя, занимаюсь, чем хочу. Хорошая школа жизни, когда имеешь смелость бороться со злом, которое в Беларуси сейчас зашкаливает. Когда ему эффективно противостоишь, классно себя чувствуешь везде».

В прошлом году Наровлянский район неожиданно выбился в национальные лидеры по показателю естественного прироста населения. Больше-только в Минске. Согласно официальным данным, рождаемость выросла на 5%, смертность упала на 15%. При этом территория все еще относится к пострадавшим от аварии на Чернобыльской АЭС, а Совет министров записал ее в «отсталые» по социально-экономическому развитию.

Впрочем, если в свое время каждый третий уехал, спасаясь от радиации, то постепенная обратная релокация выглядит вполне логичной. По крайней мере, людей, вернувшихся на родину через 20-30 лет, в Наровле немало.

«Лишь бы только второй раз не рванула, потому что нет уже куда убегать белорусам», — невесело подытоживает Зинаида Будковская, намекая на «грабли», которые упорно не замечают наследники советской власти…