Экологи: Нельзя думать, что в Чернобыльскую зону можно просто вернуться и спокойно жить

Специалисты призывают не спешить с бурным «вовлечением в экономику» загрязненных территорий.

Через 35 лет после аварии на Чернобыльской АЭС официальные лица в Украине и Беларуси заговорили о том, что пора, мол, превращать зону отчуждения в зону развития.

Замминистра защиты окружающей среды и природных ресурсов Украины Богдан Боруховский, например, на днях поведал о планах министерства показать Чернобыль не только как место памяти, но и как «научную площадку и место развития туризма будущего». А министр культуры Александр Ткаченко сообщил, что Украина намерена подать заявку в ООН о включении Чернобыльской зоны отчуждения в список всемирного наследия ЮНЕСКО.

Белорусские же власти не первый год ведут разговор о том, чтобы вернуть чернобыльские земли в хозяйственный оборот, «создать условия для возврата земель к нормальной жизни, аграрного производства». Накануне 35-й годовщины катастрофы побывал в Полесском радиационно-экологическом заповеднике и Лукашенко, напомнив местным ремесленникам, что нужно «коммерциализировать» народные промыслы, а чиновникам – поднимать сельское хозяйство, туризм, лесную отрасль: «Пришло время и эти земли – однозначно определиться и поднять их».

Однако ученые и экологи относятся к перспективам сделать из зоны отчуждения туристическую Мекку и плодородные пашни с настороженностью и призывают не спешить с бурным «вовлечением в экономику» загрязненных территорий.«Салiдарнасць» собрала некоторые мнения экспертов из открытой дискуссии «Пункт назначения – Чернобыль», которая состоялась в Минске в рамках международного художественного проекта «Чернобыль. Эффект спящего».

Основательница ОО «Экодом», экологическая активистка Ирина Сухий напоминает: по данным на начало 2020 года, больше 1,1 миллиона человек в Беларуси живут на загрязненных после аварии территориях, из этого числа 217 тысяч человек – дети.

– После Фукусимы и Чернобыля начался действительно серьезный процесс изучения вопросов атомной энергетики. Говорят, по теории вероятности аварии такого масштаба должны были бы происходить раз в тысячу лет, но мы наблюдаем, что гораздо чаще, а ведь еще была серьезная авария на американской станции и чудовищная утечка в России на химкомбинате «Маяк» по переработке отходов отработавшего ядерного топлива («Киштымская катастрофа» 1957 года – прим.).

Природа после аварий подобного рода рано или поздно справляется, а вот справится ли человек и какой будет наша жизнь спустя некоторое количество лет – большой вопрос. И то, что происходит в Беларуси спустя 35 лет после аварии на ЧАЭС, вызывает во мне, пожалуй, даже не печаль, а горечь.

Насколько я знаю, белорусский ученый Юрий Бандажевский, который вынужден был уехать из Беларуси, уже как минимум пять лет работает в Украине и непосредственно на загрязненных территориях проводит исследования детей, родители которых долгое время жили на этих землях, и результаты этих исследований удручают. Ученый считает, что в Беларуси ситуация гораздо хуже и что «дети детей Чернобыля» менее резистентны к воздействию радиации, чем предыдущее поколение.

Я не очень знакома с медицинской терминологией, но если говорить просто, под влиянием радионуклидов в организме человека происходят различные патогенные изменения, которые влияют на репродуктивное здоровье, на функционирование разных органов и систем и, безусловно, на продолжительность жизни…

Возможно, в Беларуси проводятся аналогичные исследования, но они почему-то не становятся достоянием широкой общественности.

…Биоэкологи отмечают: в зоне отчуждения уменьшился радиационный фон цезия-137 и стронция-90, обладающих периодом полураспада около 30 лет.

– У нас есть цифры ПДК (предельно допустимой концентрации» для цезия и стронция, но нет ПДК для америция, концентрация которого на загрязненный территориях растет, – говорит биолог и эколог, участница проекта walktofolk.by Анастасия Кузьменкова. – И ученые пока не могут разобраться с этим вопросом.

Вот я захожу на сайт Полесского радиационно-экологического заповедника – там нет в открытом доступе таблицы с данными об их измерениях на Хойникском участке, Брагинском и так далее. А поскольку этот заповедник, в отличие от других, по факту подчиняется не Минприроды, а находится в ведении МЧС, у них крайне сложно получить какую-либо информацию.

То, что зону отчуждения хотят использовать в сельском хозяйстве, давно не секрет – там пытаются заниматься промышленным коневодством, хотят использовать древесину, развивать пасеки и производство меда… Но нельзя думать, что Чернобыльская зона – безопасное место, в которое можно вернуться и спокойно жить.

У нас до сих пор есть «глубокая зона», куда нельзя заходить без спецсредств, и ее никто не отменял, а есть места, куда с 2019 года спокойно привозят туристов. Вообще, граница зоны очень условная, да и сама зона «мозаичная»: есть места, где абсолютно чисто, а есть территория, где лежит «фонящая» частичка и там дозиметр показывает дикие цифры.

Например, был американский проект, в рамках которого исследователи работали в зоне месяц, единственное, что там не ночевали, уезжали в Хойники. Так вот за этот месяц люди накопили дозу радиации, приблизительно равную дозе при трансатлантическом перелете, это немного.

– Желание вернуть чернобыльские земли в сельхозоборот понятно – это юг Беларуси, одна из частей наиболее плодородных земель, да и климатические условия там для земледелия лучше. Но сделать это быстро в любом случае не получится, – добавляет Ирина Сухий.