«Я ощутила свою внутреннюю силу»: необычная история Маши Сафоновой

Энергию на перемены нужно брать из себя.

Отсидев за надпись «Жыве Беларусь», 21-летняя Мария Сафонова вернулась домой окрыленной, ни о чем не жалеет, воодушевляет остальных и даже здоровается с соседями, по воле которых оказалась за решеткой.

С Naviny.by Маша поделилась правилами политзэчной жизни, актуальными и для нашей условно свободной.

Мария Сафонова — первый в Беларуси человек, осужденный по уголовке за бчб-рисунки и надпись «Жыве Беларусь». Тогда, в конце 2020 года, судебная система еще осторожничала и наказала Марию всего двумя месяцами ареста за «порчу имущества».

Имея возможность уехать за границу, Маша пошла за решетку с гордо поднятой головой и плюшевым медведем под мышкой.

Любимая игрушка Маши, которую она взяла с собой отбывать арест. Но медведем пользоваться не разрешили.

Любимая игрушка Маши, которую она взяла с собой отбывать арест. Но медведем пользоваться не разрешили.

На воле остались соседи, которые сдали Марию в милицию темной осенней ночью, увидев, как девушка на асфальте рисует «Жыве Беларусь». Они выступали в суде свидетелями обвинения.

В апреле, выйдя на свободу, Маша возвращается на место «преступления»: краска, которой дорожные рабочие маскировали надпись, стерлась, и скандальные слова снова можно прочесть. Те самые соседи сейчас здороваются с Машей первыми — кто с вызовом, кто с читаемым в глазах чувством вины.

Журналисты встретились с Марией Сафоновой в спальном районе Минска, на месте «преступления».

Так в чем правда, Маш? Что ты поняла, пройдя через Володарку и Барановичский арестный дом — застенки, которых мы, пока свободные, так боимся.

Здесь и далее — запись со слов Марии Сафоновой.

Классика: не верь, не бойся, не проси

Не верь — это больше к подследственным, поскольку любой сокамерник может оказаться «наседкой». Как только я попала на Володарку, меня сразу предостерегли не чесать особо языком ни про свое дело, ни про своих друзей. Плюс нельзя никому даже душой открыться, потому что люди бывают разные. Зачастую все думают о себе и сочувствия вряд ли получишь.

Не бойся — очень актуально. Как ты себя преподносишь, так к тебе и относятся как сокамерники, так и надзиратели. Если ты спокоен и тебе нечего скрывать, то и отношение будет легкое.

Не проси — спорно. Если у меня чего-то временами не хватало, то обычно сокамерницы сами угощали. Если было не дождаться каких-нибудь щипчиков или ножниц, или нитки с иголкой, то попросить не лишнее. Но как бы официально среди заключенных отчуждение: ни с кем нельзя делиться, нельзя ничего продавать или покупать, то есть менять что-то на сигареты или покупать дежурство за них же. Но за этим мало кто следит.

Не жалей

Я не думаю, что мои надписи на асфальте, суд, арест — это было зря. Не зря абсолютно. Попав туда, я увидела эту систему изнутри и поняла, что я иду правильным путем, в конце которого будет новая Беларусь — свободная, с равноправием, без насилия, без правового дефолта, из-за которого я собственно попала на два месяца.

Внутри системы увидела людей, которые понимают, что этот путь правильный, я увидела поддержку: это очень тонко, это читалось даже не в словах, а во взгляде — они знали, почему я здесь.

Цени свободу

За несоблюдение внутреннего режима можно попасть в карцер. Это одиночная камера. На Володарке режим, по сравнению с Барановичами, более лояльный. Можно было лежать на постелях, даже как-то прикрыть глаз. В Барановичах можно было лишь сидеть на скамейке. Там очень жестко следят за распорядком. У нас с 11 до 12 часов была уборка: если продольный в глазок заметит, что кто-то не убирается, то вплоть до карцера.

На Володарского при мне в карцер София Малашевич так попала. Один раз она поздно встала (в 6 утра ты уже должен быть на ногах), второй раз было «грубое обращение» и что-то еще. Мы ее возвращения из карцера не дождались — в Жодино ее перевезли.

Сейчас мне непривычно, что я сама себе открываю дверь, что я не должна держать руки за спиной, мне непривычно, что я могу лечь на кровать и полежать, когда хочется. Мой распорядок дня был на стене и известен на два месяца вперед. А сейчас мне непривычно, что у меня есть много дел, которые я должна планировать. Мир стал для меня новым.

Вдохновляйся

Огромную поддержку я получала в письмах с воли. Ребята писали, что мои ответы заряжали их оптимизмом, вдохновляли, и это приносило большую радость мне.

Все активные, которые раньше двигали и вдохновляли, теперь кто за границей, кто в местах лишения свободы. И эти вдохновляющие люди сейчас не могут уверить остальных в том, что все будет хорошо.

Люди на воле ощущают депрессию, потому что видят то, что им показывает пропаганда, эти все новости о посадках и арестах. Это угнетает. В тюрьме у меня не было возможности это все видеть, я пускала в себя только то, что хотела, ну и то, что вливали в уши. Потому через письма я становилась источником вдохновения для моих подавленных друзей.

И это странно, но сейчас спасение от депрессии так работает.

Осознай, держись в позитиве

До тюрьмы у меня не было такого, что все плохо, но я плыла по течению. Попав туда, оказавшись в узких рамках, я захотела заново жить, переосмыслила себя. Было много времени, чтобы подумать над своими проблемами и понять, как я хочу строить свою жизнь. Сейчас это будет мне помогать.

Я ощутила свою внутреннюю силу — это возможность контролировать свое восприятие. Видела, как девчонки плачут из-за своих чувств, нервного напряжения, особенно часто после свиданий с близкими. У меня наоборот все было спокойно. Я держала себя на позитиве: свидание с близким человеком — это же круто, это радость. Сейчас ребята просят рассказать что-то плохое из отсидки, но я не могу, я помню только хорошее.

В основном Маша сидела с женщинами, у которых все их общение сводилось к ностальгии по выпивке и гулянкам. На этом контрасте Маша поняла ценность и красоту своей жизни.

Энергию на перемены нужно брать из себя. Себя нужно настраивать на то, что все будет хорошо: находить плюсы, видеть меньше негатива, быть оптимистичнее. Даже в банальных вещах. Сейчас пришла весна, это меня очень радует и заряжает позитивом. Надеюсь, не только меня.

Свое не бросай

Хотя у меня была возможность умотать за границу и до судов, и во время, я твердо решила, что не буду. А почему я должна? Это моя страна, я здесь родилась и живу, у меня здесь друзья и близкие — вся жизнь.

К тому же, все, что можно было со мной сделать, уже сделали: посадили на два месяца. Что еще они могут с меня взять?.. Вообще будущее мне видится светлым, и оно будет таковым здесь, в этой стране.