Лишенный звания разведчик: Лукашенко боится не только нас, а офицеры бывшими не бывают

Наверное, узурпатору докладывают, как к нему на самом деле относятся в силовых структурах.

Лишенный звания разведчик, подполковник КГБ в отставке Сергей Анисько рассказал о том, почему появился список «опальных» и что думает на этот счет.

— Когда появилась информация о том, что готовится этот список, я был уверен, что буду в нем, — поделился с корреспондентом «Салідарнасці» Сергей Анисько. — Но в нынешние времена в Беларуси еще неизвестно, что более почетно — когда тебе досрочно дают полковника или генерала, либо когда вносят в такой список.

— Как вы думаете, для чего это было сделано?

— Очевидно, проблема в микроклимате в силовых структурах. Наверное, Александру Григорьевичу докладывают, что там его не все любят. И появление списка — это попытка запугать остальных.

— Сохранились ли у вас контакты с бывшими коллегами, сослуживцами?

— Корпоративность вообще свойственна всем силовым структурам. Конечно, все мы общаемся, и с бывшими, и с действующими сотрудниками. Так у нас принято. Только раньше это называлось «преемственность поколений», когда ветераны приходили официально, встречались с молодыми работниками, передавали свой опыт.

Но в начале 2000-х это вдруг прекратилось и каждый действующий сотрудник должен был письменно докладывать, если встречался с кем-то из бывших сотрудников. Поэтому сейчас все контакты остались только межличностными и, конечно, не афишируются.

— Известно, что в рядах силовых структур тщательно ищут идеологически неверных, вплоть до проверки на полиграфе. Возможно ли «вычистить» всех?

— Не думаю, потому что помню, как на этапе сбора подписей в очередях за альтернативных кандидатов с паспортами стоял довольно большой пласт силовиков. Мне кажется, что все эти списки давно проверены и эти люди взяты «на карандаш». И если их всех уволить, то работать будет некому.

Очевидно, что их гораздо больше, чем в этом списке. С кем-то, наверное, провели профилактическую работу, погрозили пальцем, лишили премии, кого-то предупредили, что не продлят контракт.

То, что в силовых структурах сейчас есть не только червоточина, но и хорошая, как в яблоке, зрелая середина, в этом я не сомневаюсь.

Есть нормальные люди во всех структурах, и в милиции те, кто занимается поисками реальных преступников, и в КГБ те, кто занимается разведкой и контрразведкой.

— Кстати, о контрразведке. Можете как специалист прокомментировать последнюю громкую операцию с участием КГБ по раскрытию «заговора»?

— Как специалист, я не готов комментировать «кинокомедии шпионского разлива».

— О вас, тех, кого лишили званий, сказали, что вы «ошиблись в выборе профессии».

— У меня отец был военным, я всю жизнь провел в военных городках. Из такого городка в Монголии уезжал в училище. А провожал меня, пацана 17 лет, весь личный состав роты правительственной связи КГБ.

Я эти минуты прощания на вокзале, когда тебя провожают солдаты, которые старше тебя, запомнил на всю жизнь. Стать военным было моей мечтой. Я окончил училище. И в то время, когда нынешние наши политики сидели в теплых кабинетах или вообще еще в учебных аудиториях, я уже командовал ротой на войне в Афганистане.

— Вы вспоминаете очень трогательный момент напутствия старших товарищей. А в истории современной Беларуси появился своеобразный обряд «передачи заряда энергии».

— Я бы очень хотел, чтобы этот военком действительно был искренним сторонником Лукашенко. Страшно, когда человек делает одно, а думает другое. Такие люди-хамелеоны гораздо страшнее. И Лукашенко боится не нас, 80 человек, внесенных в список, он боится именно таких.

— Что вы потеряли вместе со званием?

— Я уходил в отставку по болезни в 1995 году. Плюс у меня была надбавка за участие в военных действиях в Афганистане. По меркам Беларуси, у меня очень приличная пенсия. Я не знаю, что отнимут — доплату за выслугу лет, за воинское звание, должностной оклад, или вообще все и оставят социальную пенсию. Или, может, как Станиславу Шушкевичу, оставят 3,5 доллара.

Но у меня много друзей, родных, сослуживцев, одноклассников, большой круг людей, которые меня не бросят. У меня есть мозги, есть руки. А, главное, я живу нормальной честной жизнью.

Если Лукашенко стало легче от того, что он лишил меня званий, ради Бога. Но офицеры бывшими не бывают. Это фраза, немного набившая оскомину, но, по сути, она верна.

— Уехать из Беларуси не хотите?

— У меня были возможности, много друзей и в России, и в Украине. Но я белорус и это моя страна, мой кусочек земли. И моя Беларусь отличается от Беларуси нынешней власти.

Моя Беларусь — это места, где я родился, где жил, которые мне дороги, и я хочу жить в этой стране.

— Каким вам видится ближайшее будущее Беларуси?

— Даже мне, бывшему начальнику аналитического отдела военной контрразведки, тяжело спрогнозировать. Но, думаю, реальнее всего будет ситуация, похожая на ту, которую мы уже проходили в 2011 году.

Помните, после событий 2010 года, когда арестовали всех кандидатов в президенты, сотни людей, тоже были ужасные репрессии, возможно, не в таком масштабе.

Но всю политику определяет экономика. И когда, извините за выражение, в экономике огромный задний человеческий орган, то политик начинает думать, как выкручиваться из этой ситуации.

А для этого придется налаживать диалог с Западом, а не с отставным политиком Додоном. Мне самым реальным кажется, что в течение полугода пройдут суды, как и в 2011 году, а потом людей выпустят в рамках восстановления контактов с Западом.