Сектор Газа или Израиль: кого и как поддерживает Путин

Московская верхушка жаждет испытать «красные линии» на Ближнем Востоке.

Россия, как правило, отлично использует кризисы на Ближнем Востоке, чтобы повысить свой глобальный статус, но в последние недели резкой эскалации израильско-палестинского конфликта Москва сохраняет необычное молчание. В Совете Безопасности Организации Объединенных Наций Россия уступила инициативу по подготовке официального заявления Китаю, Норвегии и Тунису и воздержалась от выражения разочарования, когда принятие декларации было заблокировано Соединенными Штатами. У президента Владимира Путина был видеоразговор с Генеральным секретарем ООН Антониу Гутерришем (который прибыл в Москву, ожидая личной встречи) по ряду вопросов, включая всплеск насилия в Газе и вокруг нее. В ходе этих переговоров кремлевский лидер ограничился скромным выражением озабоченности и продолжающейся поддержкой принципа двугосударственного решения.

МИД России проявляет еще большую настойчивость, требуя от Израиля прекращения его поселенческой деятельности на оккупированных территориях и осуждая попытки изменить географический, демографический, исторический характер и статус Иерусалима. Эта позиция, однако, скорее была смягчена, чем подкреплена безразличными сигналами Кремля, для которого Украина продолжает оставаться основной заботой. Тон комментариев в ведущих российских СМИ относительно последней вспышки конфликта на Ближнем Востоке остается удивительно сбалансированным, без традиционных склонностей возлагать вину непосредственно на Израиль. Человеческая трагедия в Газе не является главной заботой аудитории главных телеканалов и таблоидов России, но эффективность системы противоракетной обороны Израиля Железный купол против сотен недорогих ракет обсуждается до мельчайших подробностей.

Когда вопрос касается палестино-израильского конфликта, российские комментаторы явно понимают, как он отвечает политическим интересам как ХАМАС, который стремится расширить свое влияние из Газы на Западный берег и подорвать президентство Махмуда Аббаса, так и премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху, восстановившего свои позиции после провальной попытки сформировать коалиционное правительство. Заместитель министра иностранных дел России Михаил Богданов поддерживает связи Москвы с ХАМАС, но Путин, кажется, предпочитает общаться с Нетаньяху, с которым он наладил хорошие отношения и в последний раз говорил по телефону 7 мая. Тем не менее внутренние политические соображения отговаривают российского президента от того, чтобы резко осудить израильскую власть. А именно, Путина, кажется, беспокоит то, что явная поддержка силовой реакции Израиля на ракетные залпы из Газы исходит от многих лиц, формирующих общественное мнение в российской либеральной оппозиции, которые склонны рассматривать конфликт через призму террористической угрозы демократии. Но Кремль сделал строгий выговор Рамзану Кадырову, маргинальному правителю Чечни, который осудил Израиль за беспредел вокруг мечети Аль-Акса в Восточном Иерусалиме и потребовал извинений.

Довольно неловким для Путина был телефонный звонок от турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана, который прямо предложил объединить силы в поддержку палестинского дела и в противодействии израильской «террористической» политике. Путин сделал несколько двойственных заявлений, которые не помешали Эрдогану заявить, что Россия поддерживает его позицию, а также о плане отправки международных миротворческих сил в зону конфликта. Министерство иностранных дел России и не подумало бы подписаться на такое притянутое за уши предложение, однако оно нуждается в турецком согласии на сложные дипломатические маневры вокруг вопроса о доставке гуманитарной помощи в Сирию и в удерживаемую повстанцами провинцию Идлиб. Усилия Москвы по стабилизации режима Башара Асада сводятся на нет отсутствием финансирования послевоенного восстановления.

Что еще хуже, международные и арабские государства-доноры сейчас переключают свое внимание на бедственное положение палестинцев, тем самым усложняя российские усилия по приоритизации гуманитарной катастрофы в Сирии — прямое следствие раструбленной победы российской интервенции. Тем временем московская верхушка по-прежнему жаждет испытать «красные линии» США по Сирии: недавно российские военные с гордостью сообщили о блокаде американской бронетанковой колонны, которая якобы пыталась проследовать по трассе М-4 в северо-восточной провинции Эль-Хасака без надлежащего уведомления.

Этот эпизод, возможно, незначителен, но он подчеркивает то ключевое значение, которое политика России на Ближнем Востоке придает взаимодействию с Соединенными Штатами. Путин не может понять необычайно сдержанную позицию США по отношению к кризису вокруг Израиля, но он определенно стремится добавить роль посредника для России к повестке дня запланированной встречи с президентом Джо Байденом в следующем месяце. Он информировал членов своего Совбеза на виртуальном заседании в прошлую пятницу (14 мая) о том, что палестино-израильский конфликт произошел в «непосредственной близости» от российских границ и, таким образом, непосредственно затрагивает интересы безопасности Москвы. Этот геополитическое преувеличение едва ли означает, что российские базы в Сирии являются продолжением национальной территории России.

Скорее, это отражает озабоченность по поводу маргинализации Москвы в свете улучшения отношений между Израилем и такими ключевыми арабскими государствами, как ОАЭ и даже Саудовской Аравии. Эти неустойчивые связи сейчас находятся под угрозой, но Россия не может представить какой-либо значимой альтернативы. Единственное предложение, которое Кремль пытается выдвинуть, это вновь созвать так называемый «Квартет» на Ближнем Востоке, созданный в 2002 году и состоящий из ООН, Европейского союза, США и России, но полезность этого формата, который никогда не был продуктивным, сомнительна.

Позиционируя себя как поборника антизападного и антиамериканского движения, Россия находит мало воодушевленных последователей на Ближнем Востоке, где основные опасения связаны с недостаточным вниманием со стороны администрации Байдена к множественным конфликтам и усугубляющимся источникам нестабильности в регионе. Египет, Катар, Иордания и другие заинтересованные стороны в регионе знают, что их посреднические усилия могут увенчаться успехом только в том случае, если они будут поддержаны эффективным (даже если это не будет афишировано) руководством США, в то время как взаимодействие с Россией, скорее всего, только усложнит ситуацию.

Сопереживание палестинскому делу — общему для левых политических сил в Европе и США — является полностью чуждым чувством для геополитически настроенных российских политических элит. А постоянное освещение в новостях разрушений в зоне военных действий Донбасса, вызванных действиями российской «гибридной» агрессии, несколько ослабило внимание российской общественности к последним человеческим трагедиям в Газе. Создание проблем стало основным способом серьезного влияния Москвы на международные дела, но Ближний Восток вряд ли нуждается в таком участии.

Павел Баев, jamestown.org