Иск против Лукашенко в Германии: кто за ним стоит и что ждет диктатора с сообщниками

Адвокаты будут добиваться признания режима террористическим.

За немецким процессом против Лукашенко, который и без участия главного фигуранта уже стал громким, стоит анонимная группа белорусов. Naviny.by поговорили с ее участником и выяснили, что это за люди.

Привлечь к ответу за пытки

5 мая на стол федерального прокурора в немецком Карлсруэ легло заявление четырех немецких адвокатов от имени их клиентов, которые обвиняют Лукашенко и его пособников в преступлениях против человечности.

Белорусские граждане, пострадавшие от насилия и пыток и не имея возможности добиться справедливости у себя на родине, просят немецкую прокуратуру начать расследование с последующим судом по принципу универсальной юрисдикции за действия, запрещенные международным правом и совершенные в других государствах.

Каковы законные основания для судебного процесса против Лукашенко в Германии?

Это возможно благодаря закону, вступившему в силу в Германии в июне 2002 года. Закон предусматривает уголовное наказание за нарушение международного права (Völkerstrafgesetzbuch, VStGB).

Ярким примером действия этого закона на практике стал уникальный в мировой истории процесс по делу о пытках и убийствах в Сирии. В результате Высший земельный суд в немецком Кобленце признал, что правительство Сирии совершает преступления против человечности, и приговорил к тюремному заключению экс-сотрудника сирийских спецслужб, ранее получившего убежище в Германии.

Делом о белорусских пытках занимаются канцелярии четырех немецких адвокатов — профессионалов высочайшего уровня в области уголовного права. Это Роланд Краузе, Марк Лупшиц, Бенедикт Люкс и Онур Озата.

Ими собраны и подготовлены документальные доказательства более чем ста фактов пыток мирных граждан представителями силовых структур белорусской власти. Десять человек готовы лично свидетельствовать о преступлениях режима как на этапе расследования, так и судебного разбирательства.

Белорусское подполье в XXI веке

Антон Малкин — выходец из Беларуси, сейчас живет в Бонне — лично занимался поиском кандидатов в свидетели для суда над Лукашенко и его пособниками. Сегодня Малкин уверен, что дело о преступлениях белорусского режима движется в нужном направлении.

О скрытых механизмах дела против Лукашенко Антон Малкин рассказал в интервью для Naviny.by.

Антон Малкин о себе

До 2000 года я жил в Беларуси. Уже тогда понял, что если в Беларуси ты осмеливаешься выйти за рамки среднего уровня, то ты должен это сделать или в рамках системы, которая уже тогда мне очень не нравилась, или сесть в тюрьму. В Беларуси я отучился, работал, занимался бизнесом. Ничего такого примечательного в моей биографии нет.

Сейчас мне 48 лет, я живу в Германии и тоже работаю индивидуальным предпринимателем. То есть я представитель среднего класса, который политикой не занимался особо никогда. Да, собственно, все мы в нашей группе такие, политикой никогда не интересовавшиеся, но осенью 2020 года увидевшие, что это нужно людям.

— С чего все началось?

— Идея признать режим Лукашенко террористическим на официальном уровне появилась в октябре 2020 года вместе с пониманием, что происходящее в Беларуси — это террор. Это буквально витало в воздухе: появилась петиция о признании ОМОН и ГУБОПиК террористическими организациями. И в одной из групп в «Телеграме» созрела мысль соединить юриспруденцию с реальностью и использовать это в политических целях.

Вначале всё виделось предельно просто: мы берем адвокатов и соединяем их с правозащитниками. Но эта идея была очень наивной. Так что мне пришлось выходить из тени, чтобы разговаривать напрямую с жертвами, адвокатами, правозащитниками, СМИ.

— А «мы» это кто?

— Я бы не хотел сейчас называть участников группы, чтобы избежать давления на них. Про себя скажу, что да, я участник этой группы. Я обязательно раскрою весь список участников нашей группы, как только в Беларуси станет на одного человека меньше.

— А что это за группа в общих чертах?

— Это представители белорусской диаспоры из разных стран. В основном это Германия и другие страны Евросоюза. Среди нас нет тех, кто находится на территории Беларуси.

— Сколько участников в вашей группе?

— В основном составе десять человек, есть еще два десятка, которые активно работают. И еще около пятидесяти человек, которые занимаются некритичными задачами. Кроме того, нам помогает практически вся мировая диаспора: всё, что необходимо, у нас появляется очень быстро.

— Откуда у вас ресурсы на работу?

— У нас все работают за идею. Из Беларуси уезжают же лучшие: или те честные и умные, кто не смог пробиться в этой системе, или те, кто от нее пострадал напрямую. Чтобы вы понимали, что это за люди: однажды в небольшом проекте, связанном с помощью студентам, нам нужно было подписать обращение, в котором было уместно упомянуть ученые степени. Среди одиннадцати человек, инициировавших это обращение, случайно оказалось семь докторов наук.

Все нормально за границей устроились и хорошо живут. Для нас этот проект — дело чести.

— О каком именно проекте вы говорите?

— Это разовый проект, который не имеет смысла оформлять во что-то долгосрочное. Вот он начался в октябре и закончится со сменой режима. Поэтому мы не стали связываться с регистрацией, созданием ассоциаций. Занимаемся исключительно целенаправленной деятельностью.

Помимо суда, мы работаем по линии экономического давления, занимаемся дипломатической работой, гуманитарным направлением — помощь беженцам и репрессируемым. Стихийная субкультура протеста тоже оформилась: это выставки, акции, мероприятия.

— Вы говорите, что в группе люди из разных стран. Как вы связываетесь?

— Мы встретились, конечно же, в «Телеграме». Сейчас работа происходит децентрализованно. Все уже давно знакомы друг с другом, и связь в основном происходит напрямую.

— Просчитывали ли вы угрозы личной безопасности участников процесса?

— Да, во-первых, мы подумали о безопасности свидетелей преступлений Лукашенко и его группировки. Личные данные свидетелей не будут раскрыты ни до процесса, ни во время.

Есть несколько человек, которые сами согласились говорить с прессой. Это люди, которые сами и их родственники находятся за границей, они полностью недоступны для режима. Есть те, которые хотели выступить публично, но мы по многим соображениям рекомендовали им этого не делать.

Что касается безопасности группы организаторов процесса. Посмотрите на эту деталь: на объявление о том, что инициировано расследование преступлений Лукашенко и его сообщников, режим в первые дни никак не отреагировал. Он не был готов, хотя в процесс были вовлечены все диаспоры, которые находятся за рубежом, о процессе прекрасно знали и в штабе Тихановской, и в НАУ, и правозащитные организации. Режим о нашей работе не знал.

Кроме того, сейчас процесс находится целиком в руках судебных властей Германии, и пытаться влиять на участников группы уже не имеет никакого смысла.

— Какие перспективы у этого процесса, на ваш взгляд?

— Десять человек, жертв пыток, подписали заявление о возбуждении дела против Лукашенко. Но это не значит, что всё ограничится десятью случаями. Есть обработанные для суда документы еще по ста случаям. И огромное количество еще не обработанных свидетельств преступлений режима Лукашенко против человечности. При необходимости не сложно подключить и базы, собранные правозащитными организациями. То есть в нашем распоряжении неимоверное количество свидетельств.

Исходя из этого, сам процесс должен быть очень громким и суммы материального ущерба могут быть невообразимо большими.

За осознанием последуют действия.

— Фигурирует ли в этом кейсе убийства Александра Тарайковского и Романа Бондаренко?

— Сейчас мы сконцентрировались на пытках. У нас есть материалы и по Тарайковскому и Бонадренко. Но сейчас многое зависит от линии прокурора: согласится ли он с квалификацией адвокатов, что имеют место массовые пытки и запугивание населения, или решит переквалифицировать. Если он посчитает нужным включать вопросы об убийствах, то мы предоставим материалы, их достаточно.

С семьями убитых мы не связывались из соображений безопасности. Они находятся в Беларуси и под неусыпным наблюдением.

— Что грозит Лукашенко и другим причастным в случае признания их немецким судом виновными в преступлениях против человечности?

— Уголовная санкция в Германии за пытки — от пяти лет без верхнего предела. Как мы все понимаем, за то, что творится в Беларуси, пятью годами не ограничишься. Если мы идем в более высокие инстанции, например, Международный уголовный суд, то, по нашим оценкам, меньше пожизненного вряд ли кто-то из судей присудит.

— Что грозит сообщникам режима?

— Важно, что иск подан не против одного Лукашенко. У нас были разные варианты: есть список из 80 человек, есть из 50, есть из 25 фамилий. Постоянно пересматривались списки обвиняемых, пока адвокаты не решили, что иск будет подан против самого Лукашенко и против участвующих сторон.

Это намного более сильное решение, потому что в процессе будут осуждены и приговорены все соучастники преступлений режима: будь то руководство страны, будь то омоновцы, будь то судьи или прокуроры, или делегаты Всебелорусского народного собрания, которое легитимизировало этот террор. Конкретные сроки уже будут определять компетентные органы.

И каждому, кто знает, что он соучастник, пора задуматься о том, чтобы перейти из разряда обвиняемых в ряды свидетелей.

— Куда обратиться тем, кто хочет стать свидетелем по делу против режима?

— Если есть желание дать свидетельские показания в юридическом смысле, то здесь две возможности. Если то, о чем можно рассказать, связано с одним из открытых дел универсальной юрисдикции, то непосредственно к адвокатам, которые занимаются конкретным делом.

Если свидетельствовать хотят силовики, то или к правозащитникам (свидетели, потерпевшие), или в ByPOL, Белорусский народный трибунал. Мне лично больше нравится ByPOL, они профессиональнее и всегда найдут общий язык.

— А кто в этих списках, которые вы упомянули?

— У нас есть разные списки по модусам соучастия в преступлениях. Список из 80 фамилий — это высшее руководство, которое подпадает под соучастие. Из фамилий могу назвать Тертеля, Карпенкова и т.д.

— Допустим, фигурантам процесса дадут сроки. И что дальше?

— То, что мы создаем, это инструмент сноса режима. Создаем основу для того, чтобы режим прекратил получать поддержку из заграницы. Кто в своем уме захочет стать финансистом или соучастником преступлений против человечности?

Чтобы осознать, что сейчас происходит, нужно сказать, что «преступления против человечности» — это термин, который был создан 8 августа 1945 года для осуждения гитлеровцев.

Фактически этим процессом мы приравниваем преступления режима Лукашенко к преступлениям нацизма. И официальное признание этого равенства не позволит никому поддерживать режим Лукашенко ни на политическом, ни на экономическом уровне. Захочет ли сам Путин связываться с человеком, который хотя бы в этом обвиняется?

Это то, что режим пережить никак не сможет. Беларусь — это не Северная Корея, где еще что-то может функционировать на волах и конской тяге. Это страна, которая живет в тесной связи с заграницей.

— Получается, что расчет на то, что лишенный ресурсов режим или решает уйти сам, или возмущенный упавшим уровнем жизни народ снова выходит на улицы с мирным протестом. Так?

— Есть вещи, для изменения которых не нужно даже судебного решения. Достаточно широкой огласки. Вспомним, как детский труд в юго-восточной Азии перестал быть общим местом и теперь является редким исключением. Не было никакого решения, мировая общественность надавила. Точно так же произойдет и в Беларуси — Лукашенко станет именем нарицательным.

Мы не хотим сделать атомную бомбу, которая снесет режим вместе со страной. Мы создаем инструмент универсального применения, и именно в его применении и нужна большая гибкость, чтобы вынудить уйти Лукашенко, при этом как можно меньше навредив простым людям.