Ее взяли под стражу.
Ольгу Токарчук задержали 19 мая: в квартиру, где она живет с мужем и двумя несовершеннолетними детьми, пришли с обыском. К предыдущим обвинениям (оскорбление судьи и клевета в отношении сотрудника избирательной комиссии — 391 и 188 статьи) 21 мая Ольге добавили новое — организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, или активное участие в них (ст. 342 УК). Она задержана.
«19 мая с самого утра у Ольги дома прошел обыск. Она сразу позвонила нам. Чтобы не травмировать психику детей, мы сразу забрали к себе семилетнего Матвея и младшую Анечку. Все вещи были вывернуты на пол, дома было все перевернуто, диван разобрали», — рассказал nn.by отец Ольги Андрей.
Первоначально Ольгу увезли в Первомайское РУВД, теперь, по информации адвоката, она в ИВС на Окрестина.
«В субботу у дочери истекали третьи сутки, и чтобы не работать в субботу, следственные действия следователи провели в пятницу. Сотрудники подняли старый Олин стрим на Дзяды с первого ноября и стали обвинять ее в грубом нарушении общественного порядка в тот день. Хотя на видео видно, что Оля даже не выходила на проезжую часть: она шла по обочине и снимала материал для видеорепортажа с мирной демонстрации для своего ютуб-канала».
Теперь она задержана минимум на два месяца до суда.
Андрей Токарчук сам раньше работал в милиции. Он говорит, что происходящее с его дочерью и другими белорусами у него не укладывается в голове:
«У меня шок от того, что мать двоих детей — настолько опасный преступник с ее стримами за домашним компьютером, что страшнее человека нет. У всех моих коллег из милиции тоже шок, что за такую мелочь человека лишают свободы».
В этот месяце Ольгу уже задерживали: 14 мая ее забрали возле подъезда и продержали в Первомайском РУВД шесть часов, обвиняя в том, что она громко сквернословила возле РУВД и размахивала руками. В тот день Ольгу отпустили домой без протокола, но она сама в интервью впоследствии признавалась, что переживает по этому поводу: «После такого фокуса сижу, как на иголках. Пока у них не получилось меня закрыть, но кто знает, насколько далеко они зайдут. Не по себе от неизвестности».