Авиационный техник: Перечеркнута вся репутация белорусских авиаторов

Разбор захвата самолета Ryanair от эксперта.

— Чтобы ни случилось на борту, какой бы ни была ситуация, командир судна является первым лицом в принятии решений в воздухе. И в ситуации, когда до Вильнюса было в разы ближе, чем до Минска, при условии полученного сообщения о «минировании», командир должен был принять единственно верное решение — идти на посадку кратчайшим путем, — отметил в экспресс-комментарии «Салідарнасці» авиационный техник с многолетним стажем Евгений Бурак.

Экс-председатель республиканского комитета Белорусского профсоюза авиаработников объяснил, при каких обстоятельствах военные истребители могут подлетать к гражданским суднам.

— Если рядом появляется военный самолет, он может, конечно, обеспечивать безопасность полета. Командир гражданского борта должен в это время следить, чтобы не произошло столкновение в воздухе, опасное сближение, если истребитель ведет себя адекватно, например, просто летит рядом.

Но пилот военного самолета еще может делать маневры, демонстрирующие гражданскому пилоту то, что он должен совершить посадку или следовать за ним. И в данном случае, принуждение к посадке имело место. Все видели по графику, как боинг Ryanair петлял.

Такие ситуации возникают, например, при нарушении границы. Когда судно входит в воздушное пространство другой страны, «заблудилось», действительно поднимается дежурное звено или военный самолет, подлетают к гражданскому и передают ему команду садиться под угрозой применения оружия.

Военный самолет, даже если не может выйти на частоту радиостанции пилота гражданского самолета, демонстрирует ракеты, показывает маневр «следуй за мной». Но частоты, как правило, известны, можно и поговорить.

О чем мог думать пилот боинга, когда увидел истребитель? Он мог предположить, например, что произошла техническая неполадка автоматического самолетного ответчика. Тот подает сигнал со всеми данными: номер борта, маршрут, запас топлива, страна.

Если аппарат по какой-то причине не отвечает, тогда, получается, истребитель имеет полное право подлететь, ведь самолет не ответил при вхождении в воздушное пространство.

Об этом или нет подумал пилот, но он решил, что обязан подчиниться требованиям военного самолета, который демонстрирует ракеты. У него же 170 человек на борту! — размышляет авиатор.

При этом Евгений Бурак уточняет, что в случае с «минированием» самолет-истребитель в воздухе ничем не может помочь гражданскому борту.

— Это глупости. Скорее, наземные службы должны сосредоточиться в аэропорту, чтобы обеспечить спасение людей в случае посадки, взрыва или пожара. Поэтому в данном случае была чистая провокация. Это был обыкновенный полет на перехват самолета.

Истории авиации подобные случаи известны. Так, 1 сентября 1983 года над Сахалином произошла одна из крупнейших авиакатастроф. Советский истребитель Су-15 сбил Boeing 747 корейских авиалиний, выполнявший полет по маршруту Нью-Йорк—Анкоридж—Сеул. Пролетая над нейтральными водами Тихого океана, самолет вошел в закрытое воздушное пространство СССР, где был перехвачен, а затем сбит. Тогда погибли 269 человек.

Воздушный шар уже в истории новейшей Беларуси сбили точно таким же образом в сентябре 1995 года. Из Швейцарии, где проходили крупные международные соревнование воздухоплавателей, несколько шаров долетели аж до Брестской области. Об этих соревнованиях накануне были предварительные договоренности, депеши, предупреждения, которые наши службы как-то неправильно интерпретировали.

И когда первый шар вошел в воздушное пространство Беларуси, было принято решение его сбить. Тогда погибли два американских воздухоплавателя. Проводилось громкое расследование, но, объективно, этот шар необязательно было сбивать, потому что это шар, какую он несет угрозу?

Воздушный объект всегда находится в зоне ответственности диспетчеров страны, над которой пролетает. Поэтому то, что произошло 23 мая, — полностью в зоне ответственности белорусского авиадиспетчера, который связывался с судном. Диспетчер должен был принять решение о том, чтобы посадить самолет как можно быстрее, раз на борту могла оказаться бомба.

Диспетчер должен был передать всем о ситуации, чтобы задействовать всю «цепочку» спасения. Но изначально они не действовали по правилам спасения самолета от минирования. Они выводили этот самолет в Минск специально, чтобы посадить, — говорит эксперт.

Проанализировав ситуацию, он пришел к выводу, что операция была спланированной и подготовленной.

— Военный самолет просто так не поднимается в воздух. Даже по боевой тревоге МиГ-29 нужно время, чтобы дать команду дежурному звену, запустить двигатели, сработать диспетчерам и т.д. В данной ситуации, очевидно, что истребитель уже был готов к перехвату, потому что боинг летел над белорусской территорией буквально считанные минуты.

При этом летчик вполне мог не знать о том, какое задание он выполнял. У него была боевая задача, и, конечно же, он не задавал вопросов «зачем-почему». Он должен был подлететь и передает то, что ему скажут с земли, — говорит авиатор.

Он считает, что произошедшее отразится не только на имидже страны, но также на репутации всей белорусской авиации.

— Скорее всего, у нашего пилота был приказ провести предупредительный огонь, если вдруг пилот гражданского самолета не подчинится.

Трудно сказать, могли ли ему отдать приказ уничтожить самолет… Хотя, я смотрю на тех, кто сегодня отдает приказы в нашей стране, и не могу ответить на этот вопрос категорическое «нет».

Бесспорно, этим случаем перечеркнута вся репутация белорусских авиаторов. Белорусы всегда любили авиацию, были заслуженно уважаемыми и знаменитыми. Авиационная культура белорусских летчиков, и военных, и гражданских, была хорошо известна в Советском Союзе и многих других странах. Наших пилотов постоянно приглашали возить первых лиц разных стран.

Один из первых военных летчиков Иосиф Башко был белорусом, аса истребительной авиации летчика-героя Сергея Грицевца знает весь мир. Так вот, они от этого позора сейчас, наверное, перевернулись в гробу.

Надо сказать, что уже после трагедии с воздушным шаром наши авиаторы подорвали свою репутации, а сейчас ее просто уничтожили. Да, не сами летчики, а те, кто отдает им приказы. Но они должны понимать, кому служат. Раньше белорусские летчики всегда были настоящими боевыми офицерами, — подытоживает Евгений Бурак.