Парикмахер из Кобрина: $235 — это хорошая зарплата в нашем городе, многие уезжают в Польшу

Искренний рассказ молодого мастера.

Кобрин похож на красивый игрушечный город: милые двухэтажные домики, старинные польские костелы, стильные дамы с биглями на поводках. Параллельная вселенная... Присмотримся же к ней. Сегодня в нашем объективе — Ксения Шафранская, коренная кобринчанка, участница WorldSkills Kazan 2019, выпускница Брестского государственного колледжа сферы обслуживания. В свои 22 Ксения уже признанный мастер, и к ней на стрижку не так-то просто попасть.

С молодым парикмахером журналисты onliner.by поговорили о зарплатах, сложностях, мифах о красоте и реальной жизни в маленьком городе.

— Почему колледж после одиннадцатого класса, а не университет? Обычно ребята говорят, мол, балл невысокий, не хотели рисковать. Но это не ваша история.

— Да, действительно, балл у меня был неплохой — 8,9, и родители очень хотели, чтобы я поступила именно в вуз. Представляли, как я в деловой одежде подписываю документы в офисе. Но это не мое. Я с детства видела работу своей мамы, она тоже парикмахер. Любила сидеть в студии и наблюдать, как из длинных волос получается каре, а брюнетки уходят после покраски пепельно-белыми. Целая магия. Папа привозил мне куклы Барби, длинноволосых русалок — я им сразу стригла каре и челки (смеется. — Прим. Onliner).

Хорошо помню момент «икс» в одиннадцатом классе. Многие думали: «Куда поступить? С чем связать свою жизнь?» А у меня не было никаких сомнений. Я почему-то знала, что хочу только парикмахерское дело! Родители отговаривали, но в конце концов смирились: «Пусть поступит в колледж, год отучится, потом бросит — ничего страшного» (улыбается. — Прим. Onliner). В итоге, как вы понимаете, все получилось иначе.

— Как учат парикмахеров в колледже? Вы тренируетесь на манекенах или отважных добровольцах?

— Обучение длится два года десять месяцев, но сейчас его сократили до двух. Первый год на парах дают теорию, азы: какие бывают расчески с фенами и что лучше. Со второго курса я начала участвовать в конкурсах, и, если честно, мое обучение сильно отличалось от остальных: индивидуальные занятия, манекен-головы для тренировок к WorldSkills (а ведь это дорогое удовольствие). С манекенами обращались осторожно: думали, как постепенно укорачивать длинные волосы, чтобы продлить жизнь. У ребят в колледже в основном были обычные клиенты — друзья, добровольцы. Так отрабатывали практику.

— Что вам дал чемпионат мира WorldSkills-2019 в Казани?

— На самом деле, важнее всего не участие в конкурсе и медали Best of Nation, Medallion for Excellence, а подготовка. Я работала один на один с талантливым, но строгим, требовательным преподавателем Мариной Александровной Булдык — это дорогого стоит. Крепкая база, которая теперь есть у меня в жизни. Начинали в восемь утра и тренировались в классе до самого вечера: отвернула клиента от зеркала — минус балл, упала прядь на лицо, а я не убрала — минус балл, капля воды стекает по лицу — минус балл, краситель капнул на пол — замечание… Я должна была работать как робот, без ошибок. И так каждый день все лето. Признаюсь, было тяжело физически. Хорошо, что общежитие рядом: я приходила вечером и буквально падала на кровать… Если честно, спроси меня еще раз: «Хочешь поехать на WorldSkills?» — я бы хорошенько подумала, хотя участие в конкурсе было одним из лучших моментов в жизни.

— Какой была жизнь после колледжа?

— Первый год я работала в дорогом салоне в Бресте — это ценный опыт, и я благодарна коллегам. По сравнению с обычной парикмахерской там, конечно, другие клиенты, подход, интерьер и прайс соответствующий. Но были и свои минусы. Например, мне нельзя было вести свой Instagram. Поэтому я приняла решение и легко оттуда ушла.

Уже год работаю здесь, в обычной парикмахерской «Танира» в Кобрине («Танира» — это «Таня» и «Ира», две подруги, которые открыли свое дело восемнадцать лет назад, одна из них — моя мама). Поначалу было сложно привыкнуть. Здесь шумно, нет уединенности. Вы сами видели: люди выходят, заходят, в зале одновременно четыре мастера с клиентами. Обычный понедельник, а все расписано с утра до вечера. Голова кругом. От этого устаешь больше, чем от сложного шестичасового окрашивания с одним человеком. За мной из Бреста потянулись мои клиенты, других постепенно нашла в Кобрине. Если честно, только своих и принимаю, никого с улицы уже не беру, потому что физически не успею обслужить, запись на месяц вперед. Еще немного — и придется поднимать цены. Сейчас стрижка у меня стоит 17 рублей, сложное окрашивание — 50—150, тонирование — 20—50.

Жизнь парикмахера — это не сахарная вата: работаешь по одиннадцать часов через день, все время на ногах, почти никогда нет времени на обед, хорошо, если выдадутся десять свободных минут, пока клиентка на окрашивании, и ты успеешь перекусить яблоком… Постоянно отекают спина, плечи, локти, суставы. Но это моя ответственность — сделать так, чтобы хорошо зарабатывать, но при этом не расплачиваться своим здоровьем.

Многие спрашивают: «Ксюша, как так? Участвовала в WorldSkills, а работаешь в обыкновенной парикмахерской?» Я думаю, это промежуточный этап в моей жизни. Я не намерена оставаться здесь навечно. Возможно, открою свое дело… Сравниваю себя с Мариной Александровной Булдык, она ведь тоже остается в Бресте, хотя ее столько раз звали в Минск и даже Питер. Работает в обычном колледже, в старых стенах ничем не примечательной мастерской… А такой талантливый человек!

— Почему не переезжаете в Минск?

— Душа не лежит. Много раз там бывала — не мое. Думала попробовать себя в Москве, поучиться несколько месяцев и вернуться. Но Минск? Нет. Не могу сказать, что Минск — это что-то прямо сверхъестественное, какой-то принципиально другой город по сравнению с Кобрином. Да, зарплаты там выше, но в остальном большого разрыва в уровне жизни нет. А если сравнивать Кобрин и Брест — разница и вовсе не заметна, на машине совсем близко.

— Сколько может зарабатывать хороший парикмахер в Кобрине или Бресте?

— В Бресте девчонки, которые тоже ездили на WorldSkills, зарабатывают около 1000 рублей. Это хорошая зарплата, выше среднего. Понятно, многое зависит от мастера, от того, какие направления он выбрал, кто его клиенты, как он справляется с работой, какова сложность, какой прайс. В Кобрине та же ситуация. Скажу прямо — зарплата у парикмахера не фиксированная, отличается из месяца в месяц. В среднем мастер получает 600 рублей, причем не обязательно иметь высокую категорию. Меньше всего платят за мужские стрижки — это быстрая однотипная работа на поток. Мастер быстро устает: люди приходят один за одним, сменяются… Если мы берем сложное окрашивание, которое занимает пять часов с одним клиентом, — ценник выше.

Вообще Кобрин живет за счет «Полесья» (фабрики, которая делает пластмассовые игрушки. — Прим. Onliner) и маслосырзавода. Кобринские игрушки хорошо продаются, они довольно известны по всему миру, поэтому на фабрике много сотрудников. Там зарплаты повыше. Моя подруга получает 1500 рублей на маслосырзаводе. Но для этого должна быть хорошая должность и квалификация. А вообще 600 рублей — это хорошая зарплата в городе, вовсе не начало, от которого можно оттолкнуться. Это я говорю про женщин. Мужские специальности, понятное дело, сложнее и оплачиваются выше. Справедливо ли это? Не знаю…

Если честно, заработать в Кобрине довольно сложно. Многие уезжают за границу. У нас смеются: «Либо ты работаешь на „Полесье“, либо в Польше».

— Что у вас на рабочем месте?

— Я делаю мужские и женские стрижки, окрашивания, укладки, реже — прически, химические завивки не делаю вообще, хотя сейчас они снова набирают популярность, как и брюки клеш, например. Все циклично, мода возвращается… На моем рабочем столе: шейвер (машинка, которая, как и опасная бритва, наголо убирает волосы), триммер (убирает волосы короче, чем обычная машинка, но длиннее, чем шейвер), машинки для стрижки (полегче — для цветоперехода в мужских стрижках, например фейд, и потяжелее — убирает длину), ножницы, прямые и филировочные, расчески, брашинги (круглые расчески для вытягивания волос и укладки), плойки, утюжки (для прикорневого гофре, например).

— Почему стали так популярны барбершопы и бороды?

— Мужчины в целом начали больше следить за собой — активно красят ногти, делают покрытия гель-лаком, подкрашивают глаза. Стрижка и борода — это тоже для них важно.

— А у женщин, наоборот, мода на естественность. Например, незакрашенная седина в 30—40 лет. Что вы об этом думаете?

— В Европе уже давно все максимально натурально. Никто не боится седины, в то время как у нас: «Пожалуйста, плотно закрасьте, чтоб ни за что не было видно!» В Европе же ее ретушировали, тонировали, скрывали очень легко, чтобы она могла бликовать. Сейчас к этому подходят и в Беларуси. В конце концов, бывают гормональные моменты. Например, ко мне пришла девушка — у нее заметная седина с восьмого класса. Мы ее не закрашиваем плотно, а лишь слегка ретушируем. Очень популярное сейчас окрашивание. Для тех, у кого натуральные волосы, — просто чтобы добавить немножко бликов.

Все давно забыли про «амбре» — светлые кончики волос. И если просят блонд, то довольно спокойный. Не нужно делать «белую бумагу». Нежные, кофейные оттенки. Даже если осветляем, делаем сложное окрашивание, это не полностью блонд от корней до кончиков, а, например, пряди. Действительно, тренд на естественность постепенно к нам приходит, пусть и немного с опозданием (улыбается. — Прим. Onliner).

— Что для вас красота?

— Быть непохожим на других. Сейчас много косметологии, хирургии, но я не вижу в этом индивидуальности. «Штампованные» лица. Для меня красота — в том, чтобы оставаться собой и видеть себя с лучшей стороны. Подчеркивать то, что дано, а не пытаться это изменить.