Самая острая тема: как Байден и Путин готовятся к встрече

Обе стороны подали множество сигналов о своих намерениях.

Спокойное плавание и искреннее дружелюбие европейского тура президента Соединенных Штатов Джо Байдена сменится гораздо более напряженной фазой в ходе последнего мероприятия — встречи с президентом России Владимиром Путиным 16 июня. Байден идет на эту личную встречу, не ограниченную в темах, вооружившись выводами о том, как решать проблемы, исходящие от России. Эти выводы были собраны во время углубленных дискуссий на параллельных сессиях «Большой семерки», НАТО и встречах с лидерами ЕС, нацеленные в совокупности на укрепление солидарности Запада. Московские аналитики, преуменьшая ожидания от встречи в Женеве, все же подают ее как кульминацию интенсивной международной деятельности, начатой по инициативе Байдена в середине апреля.

В течение нескольких недель Кремль намеренно долго принимал приглашение, а также возражал по поводу предложенного времени и места встречи (указывая на то, что предпочитает провести ее в начале тура Байдена и в Хельсинки). Но очевидно, что Москва с самого начала очень хотела, чтобы ключевой статус Путина был подтвержден посредством переговоров на высшем уровне — с президентом США.

Обе стороны подали множество сигналов о своих намерениях в отношении трехчасовой встречи, повестка дня которой остается необычно открытой, а содержание этих посланий вызывает удивление. Байден обещает сообщить Путину «некоторые вещи, которые я хочу, чтобы он знал» о последствиях «вредной деятельности» России — едва ли подходящая тема для начала разговора. Путин, в свою очередь, похвалил бывшего президента Дональда Трампа как «невероятно талантливого» человека и умалил Байдена до уровня «профессионального политика», при этом игнорируя резонансную ремарку Байдена о том, что он считает российского президента «убийцей».

Два опытных лидера, безусловно, уже имели достаточно возможностей для того, чтобы оценить друг друга. И их взаимное желание не предоставлять оппоненту даже малейшую возможность претендовать на превосходство противоречит цели саммита по поднятию двусторонних отношений, по словам Путина, с «нижней точки».

Одной и, возможно, единственной областью, в которой обе стороны могли бы добиться прогресса без каких-либо уступок, является контроль над вооружениями. Хорошо подготовленное соглашение о начале многосторонних переговоров по вопросам стратегической стабильности, вероятно, будет достаточным для того, чтобы обе стороны могли назвать саммит успешным. Путин никогда не упускает шанса похвастаться якобы превосходным качеством российского стратегического арсенала и гиперзвуковых ракет, и он может искренне верить, что торгуется с Белым домом с позиции силы. Тем не менее сам факт переговоров на высшем уровне имеет гораздо более важное значение для Москвы, чем их результаты. Настойчивое стремление включить противоракетную оборону, крылатые ракеты большой дальности и различные другие субстратегические системы вооружений в сложный разговор о стратегической стабильности практически гарантирует, что он не принесет каких-либо практических результатов в ближайшее время.

Россия может быть обеспокоена быстро развивающейся программой Китая по модернизации своего ядерного арсенала, но она не проявляет интереса к расширению формата двусторонних переговоров и изучению возможностей для вовлечения в них Пекина. В Москве прекрасно известно, что геополитическое соперничество с Китаем является важной новой темой для обсуждения на саммитах «Большой семерки» и НАТО, но она воздержалась от подчеркивания своего стратегического партнерства с Пекином в преддверии встречи в Женеве, явно стремясь дистанцироваться от этой первостепенной глобальной борьбы.

У Москвы есть основания полагать, что чем больше европейцы инвестируют в общее антикитайское дело с США, тем меньше у реорганизованного западного альянса будет возможностей для противодействия российскому давлению на Украину. Такие расчеты заставляют сомневаться в логичности инициативы Байдена — предоставить Путину привилегию личной встречи, стимулировав Россию к уменьшению военной напряженности с Украиной, но также проложив путь для Газпрома к завершению строительства геополитически спорного газопровода Северный поток-2. Президент Украины Владимир Зеленский был расстроен этой сделкой за спиной Украины и не был полностью удовлетворен телефонным разговором с Байденом или приглашением посетить Вашингтон в июле.

Что важно для Москвы, так это то, что вопрос о предоставлении Украине желаемого Плана действий по членству в НАТО снят с повестки дня, что делает Киев уязвимым для новых всплесков российского военного наращивания и столкновений в зоне боевых действий на Донбассе. Направление ракетного эскадренного миноносца США USS Laboon в Черное море было должным образом отмечено российским военным командованием, но российское посольство в Вашингтоне не сочло это достойным протестов, в отличие, например, от учений НАТО Baltops или Arctic Challenge.

Самой неприятной темой для женевского разговора остается эскалация репрессий в России. Байден заявил, что намерен упомянуть Алексея Навального, преследуемого лидера российской оппозиции, а Путин дал упреждающий ответ, подписав в законодательном порядке законопроект, криминализирующий антикоррупционную структуру Навального как «экстремистскую организацию». Москва опровергает заранее объявленное «жесткое послание» Байдена о грубых нарушениях прав человека в России не только словами об отказе от «вмешательства» США во внутренние дела, но и действиями, например, предъявлением уголовных обвинений видному оппозиционному политику Дмитрию Гудкову, который был вынужден искать убежища в Украине. Очевидно, что все это является ключевой частью подготовки Путина к встрече.

Напоследок — предложение вернуть двух послов, отозванных для консультаций по инициативе Москвы, на их посты может быть принято, что в России будет представлено как прогресс, достигнутый благодаря ее твердой позиции.

Вновь консолидированная позиция Запада по сдерживанию агрессивного поведения России дает Байдену важное преимущество в его попытке убедить Путина в необходимости ограничить свои внешние авантюры и придерживаться «стабильного и предсказуемого» курса. Проблема с этим подходом состоит в том, что Кремль интерпретирует каждую уступку как признак разобщенности Запада и воспринимает любое объяснение последствий как оскорбление. Байден стремится представить свою позицию как жесткую и разумную, но в Москве его посыл воспринимается как непоследовательный и искаженный внутренними разногласиями.

Путин готов использовать это очевидное преимущество и «разоблачить» cклонность своего американского коллеги к компромиссу, но он также должен сделать эту встречу скорее успешной, чем победной. Его послания состоят из смеси неискренней готовности сотрудничать и грубого отрицания многочисленных нарушений. Поэтому единственная предсказуемость, на которую могут рассчитывать западные лидеры, это еще одна зловредная мутация российского автократического режима, для которого военная сила является предпочтительным инструментом политики.

Павел Баев, jamestown.org