Москва так и не сумела получить главного

Украина стала главной преградой на пути нового «железного занавеса».

Стенограммы встречи Байдена с Путиным нет и не будет. Нам остается лишь догадываться об общей интонации их разговора. Но российский президент слишком долго находится у власти, слишком много наговорил в прошлом, а потому несложно предположить, что именно он готов предлагать своему американскому коллеге.

Ему важно, чтобы его не унижали.

Вот уже двадцать лет он пытается отстроить то, что рухнуло в 1991-м. Во внутренней политике ему впору праздновать победу. Несогласные молчат. Говорящие сидят. Амбициозные уехали. Системную оппозицию курирует Администрация президента, несистемную – ФСБ. Публичная политика обнесена крепостными стенами и оборонительными рвами, пишет Павел Казарин для «Крым.Реалии».

Но во внешней политике Москва так и не сумела получить главного – ярлыка на княжение. При всей своей показной тяге к «суверенитету», при всей демонстративной позиции «никто нам не указ» Кремль отчаянно хочет того, чтобы эта позиция получила санкцию. Со стороны тех столиц, с которыми Москва еще тридцать лет назад сидела в мировом Политбюро. Со стороны тех государств, которые Кремль только и считает ровней себе.

Москве хочется, чтобы ее признали равной. Чтобы не отчитывали и не пренебрегали. Россия хочет сравняться со своим советским родителем. Потому что она до сих продолжает жить в его тени. И та очевидная дистанция в отношении Запада к СССР и в его же отношении к Российской Федерации, вероятно, ранит не меньше, чем ранит подростка тень могущественного родителя.

Москве очень хотелось бы восстановления прежнего. Ей оскорбительна мысль о том, что для Запада она – всего лишь одно из периферийных государств-возмутителей спокойствия. Ей хочется, чтобы в ней признали полноправного наследника, у которого есть ровно те же права, что и у предшественника.

Пока этого принятия и уважения нет – Москва последовательно повышает ставки. Поднимает уровень конфронтации. Устраивает теракты на территории европейских стран, разрывает дипотношения и выходит из договоров. Эскалация не самоцель, а средство – Кремлю нужно, чтобы Запад согласился с его онтологической инаковостью. Чтобы перестал пытаться сделать Россию «частью себя». Чтобы прекратил интересоваться судьбой российской оппозиции, свободой слова и уровнем коррупции. Всеми теми вещами, что Москва относит к категории «внутренние дела».

Кремль раз за разом предлагает Западу дружить. Против того, что он считает «общим врагом». На эту роль сватают международный терроризм, экологические проблемы, вопросы Арктики, а теперь еще и пандемию коронавируса. России хочется, чтобы ее не меряли общим аршином, не пытались понять западным умом, а чтобы просто признали – как отдельное явление вне классификаций. С особым статусом и наследными правами.

Она раз за разом просит у Запада новую Ялтинскую конференцию. Взаимное согласование красных линий. Закрепление сфер влияния. Глобальную переговорную повестку. И покуда ей всего этого не дают – она продолжает играть мускулами, напоминая Западу об их наличии.

Она хочет быть эдакой вещью в себе, с которой сложно договориться и невозможно не договариваться. За которой признают право на отличия и инаковость. Ей нужен тот самый обряд инициации, что откроет ей путь из дипломатических сеней в зал переговоров.

Но в том и штука, что в перечне российских требований особняком стоит «сфера влияния». В которую, среди прочего, попадает наша страна. Фактически, Украина стала главной преградой на пути нанесения на политическую карту нового «железного занавеса». Москва хочет видеть ее внутри. Сама Украина хочет видеть себя «снаружи».

И это то самое препятствие, которое никак не позволяет России найти с Западом компромисс. То самое препятствие, которое никак не позволяет Западу пойти на компромисс с Россией. Если мы хотели оказаться внутри исторического процесса, то наша мечта сбылась. С одним только уточнением.

Быть на передовой – это не столько про дополнительные права, сколько про дополнительные обязанности. И если Москва пытается договориться с Западом в обход общих ценностей, то Киев может договориться с Западом лишь на основании общих.