Эрозия социальной базы режима идет вовсю

Лояльность перестает быть нормой.

С точки зрения своей формы, риторика лояльных групп населения претерпевает сейчас интересные изменения. Если раньше на фокус-группах провластно настроенные респонденты регулярно воспроизводили слышанные ими по телевизору пропагандистские формулы, то в этом сезоне они этого практически не делают. Некоторым исключением являются вопросы международных отношений. Здесь ритуальные фразы о подъеме России с колен и необходимости противостоять американской агрессии еще иногда звучат - хотя, конечно, тоже гораздо реже, чем раньше. А вот что касается внутриполитической ситуации, то тут свою позицию лоялисты описывают теперь исключительно собственными словами.

Думаю, что у отказа от официоза есть, как минимум, четыре группы причин. Первая из них - стилистическая. Официальная пропаганда людям просто надоела. Их ею перекормили. Человек вообще устает от однообразия и время от времени хочет перемен. Идеологи режима при этом никаких перемен не предлагают. Конечно, одного этого факта недостаточно, чтобы лоялисты в полном составе перековались в оппозиционеров, но хватает, чтобы они перестали использовать старый политический язык.

Второй фактор связан со снижающимся качеством жизни. Контраст между бравурной риторикой кремлевской пропаганды и жизненными реалиями теперь очевиден даже слепому. Воспроизводство политических штампов в этой ситуации становится все более затруднительным. Обычный человек не может игнорировать реальность так же легко, как это делает человек из телевизора.

Третья причина заключается в ухудшающемся качестве пропагандистских текстов. Курс на подавление любого инакомыслия не мог не привести к изменению атмосферы внутри пропагандистского сообщества. Лояльность там всегда ценилась выше профессионализма, а в момент роста протестных настроений и неизбежного усиления подозрительности со стороны начальства ничего другого кроме превращения обычной лояльности в сверхлояльность исполнителям не остается. Проще говоря, чтобы оставаться на хорошем счету, языком нужно работать все активнее.

В комментариях я выложу ссылку на текст, посвященный тому, как Запад воспринял интервью Путина NBC, опубликованный РИА "Новости". Вот несколько цитат оттуда:

"Второй день миллионы людей во всем мире спорят об интервью, которое президент России дал американской телекомпании NBC. Формулировки Путина буквально взорвали интернет";

"Слова Путина действительно дошли до самых разных людей, в хлам порвав навязанные шаблоны”;

"Президент России попросту сказал журналисту NBC Киру Симмонсу правду. Это абсолютно эксклюзивный по нынешним временам месседж";

"Простые факты, доложенные президентом России, уже воспринимаются как откровение. Они произвели оглушительное впечатление на аудиторию".

Там такого еще много, но, думаю, суть дела и без того понятно. Очевидно, что все вот это "взорвал", "порвал", "абсолютно эксклюзивный", "оглушительное впечатление" - это абсолютно эксклюзивная и оглушительная дурновкусица. Она могла сгодиться для прославления Сталина во времена, когда основную массу населения страны составляла крестьяне - пусть не в первом, так во втором поколении, - но совершенно не подходит для эпохи скептического постмодерна. К тому же эти славословия не соответствуют самой динамике общественных настроений. Люди впадают во все больший пессимизм и негатив, а официоз становится все более оптимистичным и приторным. Социум и агитпроп движутся в диаметрально-противоположных направлениях.

Ну и последняя группа причин связана с тем, что лояльность вообще перестает быть социально-одобряемой нормой. В этой ситуации даже сохраняющий верность режиму избиратель уже не горит желанием демонстрировать всем окружающим, что он смотрит Соловьева и согласен с его героями. Свою позицию он пытается объяснить нормальным человеческим языком.

В общем, эрозия социальной базы режима идет вовсю. Как говорил Гегель: "Крот истории роет медленно, но роет хорошо".

*

Еще одно наблюдение по итогам ознакомления с материалами фокус-групп этого сезона связано с динамикой групповых дискуссий. Когда модератор спрашивает респондентов об их отношении к ситуации в стране, они поначалу осторожничают: "С одной стороны так, с другой эдак..." Стоит, однако, найтись одному участнику, настроенному чуть более решительно, чем остальные; стоит ему дать ситуации чуть более жесткие, нелицеприятные оценки, - то все тут же меняется. Люди словно в другой регистр переключаются. После этого их уже не остановить. Поняв, что можно, они начинают чихвостить систему и в хвост, и в гриву.

Думаю, что я не единственный, кто заметил эту закономерность. По всей видимости зафиксировал ее и Кремль. Именно поэтому он и обрушился на оппозицию. Люди утратили лояльность, но еще не ушли в окончательный и безоговорочный протест. Если ликвидировать оппозиционеров, то есть шанс задержать их в этом пограничном состоянии.

В принципе, это работающая стратегия, но опять же - на время. Потому что, в целом, репрессии людям не нравятся, даже лоялистам. Поэтому сдерживая рост протеста на каком-то коротком временном отрезке, власть, одновременно, создает базу для его усиления в дальнейшем.

Аббас Галлямов, "Фейсбук"