Польский историк: Ни одна диктатура не сможет бороться с сотнями бастующих предприятий

Уроки «Солидарности» для белорусского протеста.

Президент платформы европейской памяти и совести, профессор Вроцлавского университета Лукаш Каминьский рассказал сайту Charter97 о том, какие уроки из опыта польского сопротивления могут извлечь белорусы.

Фото РАР

— Расскажите нашим читателям, как начиналась «Солидарность», каковы были основные цели этого движения?

 

— Польша была в некотором роде уникальной в коммунистическом блоке, потому что во многих странах был только один большой кризис, вызванные противостоянием с властями. Например, в Чехословакии — в 1968 году, Венгрия в 1956 году, ГДР в 1953 году, а с началом коммунистического правления в Польше прошла серия массовых протестов, начиная с 40-ых годов. Конечно были, не только демонстрации и забастовки, но и политическое противостояние, вооруженное сопротивление. Затем последовали массовые протесты: 1956-й, 1968-й, 1970-й, 1976-й года. Могу сказать, что это был уникальный польский опыт.

Некоторые из этих протестов (например, в 1956 году) привели к изменениям, своего рода либерализации системы, но это не носило длительного эффекта, поэтому через несколько лет был необходим еще один протест.

Ситуация в конце 1970-х была несколько иной. У нас был огромный экономический кризис. Конечно, коммунистическая экономика не всегда работала хорошо, но на этот раз ситуация была еще жестче. Итак, у нас был фактор, который мобилизовал общество на протест, но это не было просто недовольство экономической ситуацией. Когда мы обсуждаем корни «Солидарности», важно упомянуть, что у нас было активное оппозиционное движение, которое информировало общество о ситуации в стране, организовывало протесты и т. д. И последнее, но не менее важное в польском контексте — Папа Иоанн Павел II, его первое паломничество на родину в 1979 году.

Фото РАР

Летом 1980 года у нас была волна забастовок из-за очередного повышения цен коммунистической властью. Поскольку ситуация и без того была плохой, рабочие начали забастовку. Однако июльские забастовки не были хорошо организованы, властям было легко их остановить, пообещав повышение заработной платы, предложив некоторые товары для заводских бригад и т. д. Таким образом, июльская забастовка не увенчалась успехом в том смысле, что в Польше ничего не изменилось.

В августе началась очередная волна протестов, она отличалась от других с самого начала, потому что знаменитые забастовки на верфи в Гданьске начались не только из-за критической экономической ситуации, но и в знак солидарности с репрессированной коллегой — Анной Валентынович, активисткой оппозиционных Свободных профсоюзов.

Забастовка началась 14 августа и завершилась 16 августа. Власти испугались, потому что забастовали и другие предприятия Гданьска. Таким образом, коммунисты выполнили все требования, такие как принятие Валентынович и Леха Валенсы обратно на работу. Протестующим обещали повышение заработной платы и даже памятник рабочим, погибшим в ходе протеста в декабре 1970 года. Забастовочный комитет решил прекратить акцию, поскольку нет причин для забастовки, если все требования будут выполнены.

К счастью, некоторые люди, особенно такие женщины, как Валентинович, начали возражать и протестовать, что им необходимо продолжить забастовку в знак солидарности с другими заводами, которые прекратили работу, чтобы поддержать верфь в Гданьске. Рабочие судоверфи получили то, что хотели, но теперь пришло их время проявить солидарность с остальными.

Началась новая забастовка, в Гданьске был создан стачечный комитет со знаменитыми 21 требованиями. Они добивались создания свободных профсоюзов.

Двумя днями позже в Щецине началась забастовка с очень похожим списком требований, но в течение недели ничего не происходило. Конечно, власти начали переговоры с рабочими, но они не смогли согласиться с первым требованием — свободными профсоюзами.

26 августа к забастовке присоединился Вроцлав. Это показало режиму, что они не могут изолировать забастовки в двух регионах, началась общенациональная волна протестов. Все это заставило власти подписать соглашения и принять то, что было трудно представить при коммунистической системе — создание независимых профсоюзов. Единственное изменение заключалось в том, что эти новые профсоюзы не назывались «свободными», потому что власти не могли принять слово «свободный», поэтому они были названы «независимыми самоуправляющимися профсоюзами». Через две недели было выбрано название «Солидарность». Это был осмысленный выбор, потому что августовские забастовки сводились к солидарности одной группы рабочих с другой.

Фото РАР

— Что стало движущей силой «Солидарности» в борьбе с коммунистическим режимом?

— Мне нужно начать с того, что «Солидарность» стала уникальным движением в том смысле, что оно было по-настоящему массовым. Через год у этого профсоюза было 10 миллионов членов из 36 миллионов жителей Польши. Конечно, не каждый мог быть членом профсоюза, были отдельные союзы крестьян, студентов и т.д.

Это было уникальное время большого энтузиазма, надежды и единства. «Солидарность» была всеобъемлющей, открытой для всех тех, кто хотел перемен, включая членов коммунистической партии. Власти знали, что, если ситуация продлится дольше, коммунистической системе придет конец. Вот почему в декабре 1981 года было введено военное положение, очень жесткое, с массовыми репрессиями. Против «Солидарности» использовалась армия, полиция и службы безопасности. На этом так называемый «карнавал солидарности», 16 месяцев легальной деятельности, закончился и началась настоящая борьба.

Несколько вещей помогли «Солидарности». Во-первых, это было мирное движение, даже в период самых интенсивных репрессий, когда людей убивали на улицах и на заводах. Это придало движению моральное превосходство. Во-вторых, «Солидарности» удалось организовать подпольные структуры, чтобы выжить. Можно сравнить ситуацию в Польше с Венгрией в 1956 году или Чехословакией в 1968 году, когда через 2-3 года сопротивление было полностью подавлено властями.

«Солидарности» удалось не только выжить в подполье, но и создать сеть независимых журналов и даже радиостанций. Другой фактор — поддержка на мировом уровне. Вероятно, из-за этого мирного способа борьбы была большая поддержка движения «Солидарность», включая финансовую и техническую, но в основном я говорю о политической поддержке со стороны различных организаций.

Некоторые западные страны, к сожалению, не все, но особенно США и Великобритания, ввели санкции против коммунистического режима, что полностью его изолировало. В 80-е годы польские власти могли ездить только в Северную Корею и другие страны советского блока.

1980-й и 1981-й годы были полны надежд, сильного чувства единства. Конечно, не все участники сопротивления остались в «Солидарности» во время военного положения. Мы не могли ожидать, что все останутся. Однако это чувство единства было настолько сильным, что даже во время военного положения сотни тысяч хотели продолжить борьбу.

В 1970-е годы трудно было представить, что коммунистическая система может пасть. Она только расширялась. Советский Союз казался сильным и могучим, у него были тысячи танков, ракет и т. д. В 1980 году люди начали верить, что, возможно, все закончено, даже придет конец независимости Польши.

Однако хорошо не только черпать вдохновение в успехах «Солидарности», но и извлекать уроки из ее неудач. Одна из них — неспособность подпольного движения предложить обществу адекватные формы сопротивления при меняющейся ситуации. В первые месяцы военного положения они способствовали забастовкам, которые легко подавлялись властями, а затем демонстрациям, которые не привели к изменениям, несмотря на жертвы и массовые репрессии. В результате участие в демонстрациях после 1983 года было очень низким, никто не ответил на призывы к забастовке.

Другой проблемой была попытка унифицировать движение с точки зрения политической программы, форм деятельности и т. д. Лидеры верили, что это сделает движение сильнее, но на самом деле это привело к конфликтам и глубоким разногласиям, некоторые из которых все еще продолжаются спустя десятилетия. Лично я считаю, что у движения должны быть какие-то общие цели, но внутренний плюрализм послужит его силе.

Стоит упомянуть еще об одной вещи. После декабря 1981 года многие люди в мире поддержали «Солидарность», но ее структуры в изгнании не нашли способа сохранить их участие в процессе. Я думаю, что важно предлагать людям различные формы участия в борьбе, учитывая их профессию, возраст и так далее.

— Какова была роль забастовок в победе «Солидарности». Считаете ли вы, что забастовки в наше время являются мощным инструментом в борьбе с диктатурой?

— Наверное, это зависит от диктатуры. Я понимаю, что вы имеете в виду нынешнюю ситуацию в Беларуси. Думаю, что в странах, где государство все еще контролирует (прямо или косвенно) огромную часть экономики, забастовка может быть очень эффективным способом протеста.

Фото РАР

Чему научились польские рабочие? Весьма важно, что в обоих протестах в декабре 1970 года и августе 1980 года решающим было польское побережье, Гданьск и Щецин. В декабре 1970 года произошло очередное повышение цен. Протестующие подожгли партийные комитеты, это был насильственный протест, он был подавлен армией и милицией, 45 человек были убиты.

В 1971 году рабочие организовали забастовку, оставаясь на заводах, оккупируя их. Они поняли, что это был успешный способ протеста, поэтому повторили его в августе 1980 года. Ни у одной диктатуры нет достаточной армии, чтобы подавить сотни предприятий, а рабочие знали это. На самом деле, коммунисты ничего не могли сделать против этих забастовок, только договориться и подписать соглашение. Забастовка 1980 года была успешной, но забастовка в декабре 1981 года не была проведена из-за недостаточного числа участников. Люди были запуганы.

В общем, забастовки были полезны, но есть условие. Успех наступает, если к протесту присоединятся другие предприятия, а не одно или два. Более того, было крайне важно, чтобы большинство рабочих оставалось на фабриках.

После всех этих лет борьбы ситуация зашла в тупик. «Солидарность» выжила, но не смогла организовать более масштабных акций протеста. Власть не уничтожила оппозиционное движение, была поддержка Запада, независимая пресса и радио. В стране была заметна оппозиция. Итак, обе стороны начали искать решение. Власть задумалась над некоторыми изменениями. Конечно, они хотели, чтобы все было под контролем, поэтому сочли слишком рискованным начинать серьезную либерализацию. Затем летом 1988 года началась новая волна забастовок. Удары были не такими сильными, но их хватило, чтобы заставить власти осознать необходимость переговоров.

— Какую роль в протестах сыграл католическая церковь? Мы можем вспомнить убийство священника Ежи Попелушко. Стало ли это каким то триггером?

 

— Католическая церковь играла важную роль в истории Польши, особенно в период потери польской государственности. В это время позиция католической церкви в обществе и нации укрепилась. После Второй мировой войны коммунисты попытались подавить католическую церковь, арестовали кардинала Стефана Вышиньского на три года.

Ситуация после 1956 года была уникальной для всего соцлагеря. Конечно, религия находилась под наблюдением и приходилось иметь дело с множеством ограничений, но все же ее позиции оставались сильными по сравнению с другими странами коммунистического блока.

В августе 1980 года, перед первым воскресеньем забастовки, рабочие попросили местных епископов прислать священников для богослужения на предприятиях. Это было время тонкого баланса между церковью и коммунистическим режимом, поэтому епископы спросили местные власти, что им делать. Последние согласились прислать священников, потому что считали, что это как-то умиротворит настроения рабочих.

Фото Maciej Macierzyński,
Reporter

На самом деле большинство священников не хотело поощрять массовые протесты, но это не имело никакого значения. Для рабочих было важно, чтобы во время забастовки у них проходили мессы, для них это было источником силы. Религия также сыграла символическую роль в протесте. На фотографиях забастовок мы видим множество крестов, изображения Пресвятой Богородицы, изображения Иоанна Павла II и так далее. Ежедневно проводились молитвы.

Еще одна сторона вопроса — военное положение. Даже при таких обстоятельствах внутри церквей оставалось место для свободы. Некоторые священники, такие как Ежи Попелушко, начали организовывать поддержку подпольного движения «Солидарность», а также семей репрессированных. Внутри церквей были организованы культурные акции, святые мессы по убитым. Итак, это было пространство ограниченной свободы, которое сыграло ключевую роль. Многие люди были неверующими, но они посещали богослужения. Коммунистические власти знали о таких событиях, но католическая церковь была им нужна во время военного положения для социальной стабилизации. Власти знали, что церковь никогда не призовет к борьбе, она всегда будет против любых действий, которые могут привести к насилию.

Режим пытался остановить поддержку «Солидарности» духовенством, убив Ежи Попелушко. Это преступление было организовано на высшем уровне МВД. Была осень 1984 года, сопротивление в тот период было не очень сильным, но после убийства произошла мобилизация. Тем не менее, это не дало длительного эффекта. Конечно, Ежи Попелушко стал мучеником «Солидарности» и служил символом для протестующих.

— Активисты «Солидарности» распространяли агитационную литературу, вели подпольные радиопередачи, а также издавали свободные газеты в разных городах. Было ли важно иметь доступ к альтернативной информации в то время? Как СМИ помогли «Солидарности» объединить людей?

— Распространение информации было чрезвычайно важным, может быть, даже решающим. Информация имеет свой мобилизующий фактор. Не было интернета, и единственным возможным источником независимой информации были западные радиостанции, такие как «Радио Свободная Европа», однако там были сильные помехи, поэтому иногда было трудно понять, о чем они говорят.

Были сотни подпольных газет. Некоторые из них печатались раз в неделю, некоторые — раз в три месяца, были маленькие и большие газеты. Однако за каждой подпольной газетой или журналом стояла группа людей. Те, кто редактировали новости, собирал информацию, тайно ее печатал, даже боролись за бумагу, потому что нельзя было просто пойти в магазин и купить ее. За одной газетой стояли в очереди десятки, а иногда и сотни людей.

Я считаю, что это была самая активная сеть оппозиции, особенно в середине 80-х годов. Конечно, были подпольные структуры «Солидарности», политические партии и другие группы людей, но наиболее энергичными были те, кто стоял за сетью независимого распространения информации. Это напоминало людям, что «Солидарность» все еще жива. Для большинства людей в середине 1980-х годов не было никаких других признаков существования подпольного движения, кроме подпольной прессы.

Фото РАР

— Протесты в Беларуси в той или иной форме продолжаются уже более 300 дней. Вы видите какие-нибудь сходства с движением «Солидарность»?

— Я думаю, что мы можем сравнить события прошлого года с 1980 годом в Польше, потому что, по крайней мере, в моем понимании, это были те же социальные изменения. Конечно, в Беларуси всегда была оппозиция и были моменты, когда десятки тысяч людей выходили на улицы, протестуя против режима, но именно в прошлом году большая часть общества открыто выступила против режима. Еще одно сходство в том, что летом прошлого года была такая же надежда на перемены, как и в Польше в 1980 году. Такое же чувство единства, своего рода энтузиазм, что мы близки к достижению нашей цели. Это очень ответственный момент. Как и в Польше, вы, наверное, заметите, что количество активных протестующих не растет, а, наоборот, уменьшается. Это случилось и с «Солидарностью».

Мы должны помнить, что даже, если эти движения в чем-то похожи, то это не означает необходимость копировать. Я считаю, что история движения «Солидарность» может быть источником вдохновения, но не путеводителем. Однако я думаю, что лето 2020 года в Беларуси сыграет в истории вашей страны такую же роль, как лето 1980 года в Польше.

— Какой совет вы можете дать, исходя из истории «Солидарности»? Что может приблизить победу демократического движения в Беларуси?

— Я считаю, что важно проявлять гибкость и искать новые способы протеста, чтобы не потерять социальную мобилизацию, которая до сих пор сильна в Беларуси. Легко поверить, что через какое-то время ситуация будет такой же, но этого не будет. Лидерам нужно думать о протестах и мобилизации, а также о защите. Они несут ответственность за своих людей, особенно за преследуемых. Люди будут следовать за лидерами, но иногда только до определенного момента.

Прямо сейчас у вас большая поддержка мира, ваши лидеры встречаются с политиками мирового масштаба, но это не будет длиться вечно. Чтобы удержать внимание мира, необходимо многое сделать. Думаю, это была очередная ошибка руководства «Солидарности» в изгнании. В декабре 1981-1982 годов польское движение сопротивления пользовалась огромной поддержкой, но позже остались лишь небольшие группы сторонников, потому что «Солидарность» в изгнании не нашла способа удержать их внимание. Я бы сказал, что они не проделали нужную работу.

Успехом «Солидарности» в изгнании, особенно в ранний период военного положения, была мобилизация художников. Например, были конкурсы для художников в поддержку движения. Некоторые интеллектуалы организовывали помощь для подпольной типографии. В подполье печатались не только газеты, но и книги. Конечно, сейчас нет такой необходимости печатать книги в Беларуси, а нужно просто создать пространство, в котором белорусы будут проявлять активность. 

Естественно, что в такие времена люди сосредотачиваются на борьбе с режимом. Однако день победы наступит, к этому дню нужно готовиться. «Солидарность» не была подготовлена, ее как-то удивили события 1989 года и была необходимость взять на себя ответственность за всю страну.

Я думаю, что есть еще один урок, который можно извлечь из опыта польской «Солидарности». Есть много молодых белорусов, которые, к сожалению, живут в изгнании, поэтому я советую проявлять активность, протестовать, организовываться, но также развиваться как специалистам в различных областях. Вашей стране понадобятся инженеры, бизнесмены, профессиональные политики, ученые и т. д. Начните спорить уже сейчас. Даже если вы не видите успеха в ближайшем будущем, все же хорошо начать дискуссию сегодня. Чего вы хотите добиться? Как демократическая Беларусь будет выглядеть? В Беларуси много юристов в рядах оппозиции. Начните готовить решения на будущее, правовые акты и так далее.

Другая ошибка заключалась в том, что «Солидарность» плохо понимала единство. Их концепция единства — одна организация и одно руководство. Они даже обвиняли других в том, что те действуют против главной цели, потому что без единства не может быть успеха. Конечно, это правильно, нужно объединяться, но в разнообразии. Нет ничего плохого в том, что есть группы более консервативные или более прогрессивные. Вам нужно быть едиными в нескольких основных вещах, таких как демократия, но должны быть различные взгляды на Беларусь после падения режима, это абсолютно нормальны. Ожидание полного единства опасно и вызвало много проблем после 1989 года.

Мы обсуждали только историю «Солидарности», я также являюсь экспертом в других областях истории. Мы занимаемся 20-25 лет исследованием коммунистических спецслужб. Архивы открыты в Польше, Чехии, Словакии и других странах. Белорусский КГБ — это секретная служба советского типа. Сейчас у КГБ другое техническое оснащение, но это тот же образ мышления и организации вещей.

Я считаю, что белорусам было бы хорошо подготовиться и изучить такую литературу, посмотреть, как спецслужбы работали в коммунистические времена. Уверен, что в методах много общего. Иногда люди забывают, что есть способ заглянуть в их умы и методы работы.