Что будет с банковским сектором Беларуси: четыре главных последствия

Финансовая система Беларуси — под ударом.

Будучи отрезанными от части развитого мира, белорусские банки все в большей мере будут оказываться запертыми в собственной искаженной реальности. Такое мнение высказал экономист, старший научный сотрудник Центра экономических исследований BEROC Дмитрий Крук в статье, опубликованной на сайте центра. Эксперт выделил четыре эффекта от санкций на банковский сектор, пишет сайт «Белорусы и рынок».

Финансовая часть санкций ЕС предусматривает запрет на заключение контрактов на предоставление заемных средств правительству, правительственным учреждениям и банкам, в которых превалирует госкапитал. Непосредственно в качестве таковых указаны «Беларусбанк», «Белагропромбанк» и «Белинвестбанк».

Каждый эффект, который выделил Дмитрий Крук, актуален как для подсанкционных банков, так и для всей банковской системы, поскольку эти банки системно значимы в рамках всего сектора: по большинству валовых показателей их доля во всей банковской системе составляет 55-60%.

Эффект N1

Он заключается в прямом негативном воздействии на величину пассивов и ликвидность в иностранной валюте. Однако в нашем случае этот прямой эффект будет не столь велик по масштабу и будет растянут во времени, пишет эксперт.

Санкционные положения допускают сохранение действия уже заключенных контрактов (при ряде оговорок). Это означает, что средства резидентов ЕС, размещенных в подсанкционных банках, не будут изъяты мгновенно. Такой механизм часто именуют «внезапной остановкой», и он может привести к серьезным финансовым катаклизмам. Изъятие будет происходить по истечении предусмотренного контрактом срока. В отсутствии санкций значительная часть таких контрактов пролонгировалась бы или они бы замещались новыми схожими контрактами, что позволило бы поддерживать желаемый уровень средств нерезидентов.

«Исходя из доступной информации, среди соответствующих финансовых контрактов доминируют сроки в 1-2 года. Соответственно, можно ожидать, что сокращение средств резидентов ЕС будет относительно постепенным и растянется на указанный срок»,- отмечает Дмитрий Крук.

Объем средств резидентов ЕС в белорусских госбанках не столь велик в относительном выражении. Сегодня в белорусской банковской системе около USD 5.4 млрд средств нерезидентов. В последние полтора года эта цифра колеблется в диапазоне USD 5.0-5.4 млрд, что составляет около 14.5-15.0% процентов ресурсной базы банков. Из указанного объема средств нерезидентов, происхождение из стран ЕС имеют примерно 20-25% (оценка сделана исходя из последних доступных данных по стране происхождения), то есть около USD 1.0-1.35 млрд. При этом на долю подсанкционных госбанков, вероятно (исходя из косвенных данных, так как эти сведения не предоставляются в публичном доступе), приходится не более 50% всех средств нерезидентов из стран ЕС. То есть при указанных оценках средства резидентов ЕС в госбанках находятся в диапазоне USD 0.5-0.7 млрд. В отношении к ресурсной базе указанных госбанков и всем заемным средствам эта сумма составляет соответственно 2.8% и 3.2%. Помимо того, что относительная величина этих средств не столь велика, вполне вероятно, что частично или полностью их удастся заместить ресурсами из других стран, считает Дмитрий Крук.

Хоть прямой эффект невелик по масштабу и будет растянут по времени, он, тем не менее, чрезвычайно важен в текущих условиях. Сжимающаяся ресурсная база, а также хронически ослабленное состояние ликвидности в иностранной валюте являются сегодня одними из главных слабых мест как рассматриваемых госбанков, так и всей банковской системы. Дополнительный удар, пусть несильный и плавный, но в самые уязвимые места, вполне может стать спусковым крючком для финансового стресса.

Эффект N2

Эксперт полагает, что негативный информационный шок несет наибольшее количество угроз с точки зрения «здесь и сейчас».

Информация о том, что крупнейшие белорусские банки подпадают под санкции, неизбежно будет ассоциироваться их клиентами, контрагентами и широкой общественностью с угрозами их устойчивости и платежеспособности. Клиенты-вкладчики на этом фоне, полагаю, с большой вероятностью интенсифицируют снятие своих вкладов, причем в первую очередь, в иностранной валюте. Эта тенденция имеет место уже полтора года, и, вполне вероятно, санкции приведут к новому всплеску в ней.

Контрагенты по некредитным сделкам (особенно те, которые имеют свободу маневра в отношении с госбанками), наверняка, будут более настороженны в отношениях с подсанкционными банками. Первые, с большой вероятностью, будут настаивать на включение в контракты условий и оговорок, предоставляющих им больше поля для маневра, что будет негативно сказываться на финансовом результате сделок для последних. Кроме того, в ряде случаев вполне можно ожидать отказа потенциальных контрагентов от сделок с подсанкционными банками, даже если санкции не являются прямым препятствием этому, а исходя из мотива предосторожности.

Указанные механизмы распространения информационного шока могут быть усилены, если на фоне санкций международные рейтинговые агентства понизят рейтинги подсанкционных банков, что представляется весьма вероятным в ходе предстоящих пересмотров рейтингов.

Эффект N3

Побочные финансовые последствия являются следствием первого эффекта. На определенном этапе именно побочные финансовые последствия исходного шока могут выйти на первый план, и стать непосредственным спусковым механизмом финансового стресса или шоков на уровне всей экономики.

Под побочными финансовыми последствиями подразумевается проявление исходного шока в смежных сферах банковского менеджмента, или же проблемы и угрозы, с которыми будет сталкиваться банк в результате реакции менеджмента (властей на макроуровне) на исходный шок.

Дмитрий Крук не исключает, что подсанкционные банки для нивелирования проблем с ликвидностью будут повышать процентные ставки по привлекаемым средствам на внутреннем рынке. Для этих же целей в депозитную продуктовую линейку могут вноситься новшества по другим существенным условиям, призванные привлечь новых клиентов. Также можно ожидать более активной «сушки» их кредитных портфелей, и попыток в большей мере согласовать активную часть баланса с происходящими изменениями в пассивной части. Такие реакции, будучи призванными снизить риск ликвидности, вполне могут обернуться наращением подверженности прочим рискам, в том числе процентному и валютному, а также напрямую привести к дополнительным издержкам и снижению рентабельности.

Эффект N4

Эксперт также отмечает, что ущерб от санкций уместно рассматривать не только через призму прямых финансовых потерь, а и с позиции упущенной выгоды. На длительном горизонте ущерб именно такого рода Дмитрию Круку видится ключевым.

«Лишаясь возможности доступа к заемному капиталу в ЕС, подсанкционные банки - а через информационный эффект, вполне вероятно, и прочие белорусские банки - утратят один из важных инструментов текущего банковского менеджмента. Это является фактором снижения гибкости, свободы маневра и устойчивости к шокам», - говорится в статье на сайте BEROC.

Утрата возможности полноценного сотрудничества с банками ЕС также негативно повлияет на перспективы развития. Взаимодействие с партнерами, которые более продвинуты технологически и организационно, способствует «подтягиванию» собственного уровня и повышению стандартов банковского бизнеса. В рамках такого сотрудничества проще понять и прочувствовать актуальные для сектора инновации и тренды развития. Будучи отрезанными от части развитого мира, белорусские банки все в большей мере будут оказываться запертыми в собственной искаженной реальности, заключает экономист.