Нелегальные мигранты: у белорусского режима могут возникнуть серьезные проблемы

Повторить турецкий опыт не удастся.

28 июня в Министерстве иностранных дел главе представительства Евросоюза в Беларуси Дирку Шубелю было объявлено, что в связи с введенными «беспрецедентными ограничительными мерами» Минск «приостанавливает свое участие в инициативе ЕС “Восточное партнерство” и начинает реализацию процедуры приостановки действия соглашения о реадмиссии», пишет сайт naviny.by.

По требованию белорусских властей глава офиса был вынужден уехать в Брюссель «для консультаций». С той же целью в Минск отозван постоянный представитель Беларуси при ЕС. Кроме того, запрещен въезд в Беларусь «представителям евроструктур и лицам из стран ЕС, которые содействовали введению ограничительных мер».

Программа «Восточное партнерство» (ВП) была принята ЕС в 2009 году по инициативе Польши и Швеции. Ее основная задача заключалась в углублении интеграционных связей ЕС с шестью европейскими бывшими советскими республиками.

Примечательно, что еще тогда из-за наличия многочисленных принципиальных разногласий рассматривался вариант сокращенного участия Беларуси в программе. И хотя в конце концов такой подход был отвергнут, по отдельным пунктам ограничения все же сохранились. Например, представителям Национального собрания так и не удалось добиться полноправного членства в парламентской ассамблее ВП «Евронест».

Официальный Минск изначально был нацелен только на развитие экономических связей и не придавал значения тому обстоятельству, что взаимодействие было обусловлено соблюдением демократических норм и стандартов (приверженность верховенству права, уважение прав человека и основных свобод, принципы рыночной экономики).

Отсюда — смешанный стиль поведения Минска в программе. С одной стороны, звучали призывы к расширению экономического взаимодействия, увеличению инвестиций. С другой — выдвигались странные претензии, вроде отказа от всех предварительных условий при заключении масштабных соглашений.

ЕС же ошибся в оценках как намерений ряда стран-партнеров, так и их готовности к сближению. Отсутствие ясности по поводу перспектив евроинтеграции породило у них различные ожидания, и наиболее успешные начали искать возможность ускорить этот процесс для себя. В итоге ВП фактически разделилось на «продвинутых» и «отстающих», что не позволяет говорить о нем как о единой группе.

Даже на этом фоне Беларусь всегда стояла особняком. За нарушения прав человека она неоднократно подвергалась критике, а в какие-то периоды ставилось под сомнение ее участие в программе.

Заметное улучшение взаимоотношений с ЕС, произошедшее после 2014 года, было обусловлено позицией Минска, пусть далеко не всегда последовательной, в отношении аннексии Крыма и российской агрессии на юго-востоке Украины.

Укреплению европейского вектора способствовало также некоторое смягчение внутриполитической обстановки в стране.

Но все эти предпосылки утратили силу после прошлогодних президентских выборов.

Таким образом, более чем десятилетняя эпопея взаимодействия Беларуси с ВП обрывается. Пока неясно, окончательно ли, поскольку формулировка «приостановка участия» допускает, что его можно возобновить. Правда, в сложившихся обстоятельствах рассчитывать на это сложно.

Внутренние и внешние оппоненты белорусского режима восприняли это решение с возмущением или недоумением. Так, глава Европейского совета Шарль Мишель заявил, что «это лишь усилит напряженность и приведет к негативным последствиям для народа Беларуси, лишив его возможностей, предоставляемых этим сотрудничеством».

На деле же ничего экстраординарного не произошло, и свою логику в таких действиях Минска можно усмотреть.

Безусловно, политическая атмосфера еще больше ухудшится, что снижает вероятность возобновления диалога между Минском и ЕС, к чему, несмотря ни на что, не устает призывать белорусское руководство.

Но в нынешних условиях вряд ли кто-либо из белорусских чиновников может быть приглашен на мероприятие ВП высокого уровня.

Если иметь в виду экономический ущерб от выхода из инициативы, то речь идет максимум о нескольких миллионах евро в год. Конечно, и это деньги, но для белорусского руководства это, видимо, тот случай, когда снявши голову по волосам не плачут.

Иными словами, терять здесь практически нечего, особенно на фоне того, что полностью перечеркнуты успехи, достигнутые в обычном формате взаимодействия с Брюсселем.

Несколько менее ясны последствия отказа от соглашения о реадмиссии. В силу того, что оно принималось в пакете с соглашением об упрощении выдачи виз, можно было предположить, что второй документ тоже утратит силу и для жителей Беларуси стоимость шенгенской визы возрастет с 35 евро до 80.

Но пресс-секретарь ЕС по иностранным делам и политике безопасности Набила Массрали заявила, что автоматической связи здесь нет. По словам Массрали, «соглашение об упрощении визового режима является одним из наиболее важных инструментов, которые мы должны использовать для поддержания прочных межличностных связей между ЕС и белорусским народом».

Что же касается нелегальной миграции, то не исключено, что за образец Минск взял успешную стратегию дружественной Турции: ЕС согласился выделять ей миллиарды евро на содержание сирийских беженцев, чтобы они не наводняли Европу.

Однако есть подозрение, что наземную границу Евросоюзу перекрыть несколько проще, чем морскую. К тому же сюда будущих нарушителей еще необходимо доставить.

Поэтому масштабы нелегальной миграции, скорее всего, будут существенно меньшими. Кстати, если европейцам удастся остановить ее поток (Литва, например, намерена построить специальное заграждение вдоль всей границы с Беларусью), серьезные проблемы могут возникнуть уже по эту сторону.

В общем, похоже, пока на линии политического конфликта между Минском и ЕС происходят лишь бои местного значения. Главные сражения еще впереди.