«За последнее время у нас оборот упал на 95%»

Из-за подорожания стройматериалов белорусские лесопилки оказались в сложной ситуации.

Ветер нес по скрюченным закоулкам промзоны запах расчлененных деревьев. Мы шли на сладковатый аромат и заглядывали за заборы. Все знали, что мы приехали, и на всякий случай прятались, пишет журналист «Онлайнера» Дмитрий Мелеховец.

Ветром колыхало старую вывеску, пылью засыпало рассыпанную щепу, пары пытливых глаз выглядывали из-за пней, веток и гор потемневшей стружки. Вдалеке раздался скрип открывающихся ворот, мы рванули на звук и стали бить ногами в железные двери. В щелке показалось лицо бизнесмена, и он от новых цен как-то побледнел.

Зомби-лесопилки

Ах да, вы можете быть не в курсе. Стоит немного отмотать назад и рассказать, как мы здесь оказались. Не так давно строительные материалы что-то подхватили и стали непомерно дорожать. Говорят, эпидемия началась то ли в Китае, то ли в США, то ли в Мордоре. Строительную сферу в принципе побило неслабо, но восприимчивее других оказались бедняги из сферы деревообработки. Добрые люди записали историю тех жутких времен, теперь только из этих записок и можно узнать о том, как все было на самом деле.

Сегодня многих из тех славных парней в строительной отрасли уже нет — теперь это не самое выгодное дело.

Сейчас мы бродим по стране и пытаемся найти тех, кто готов поговорить о происходящем. Хорошо, что у нас остался старый справочник с телефонами таких компаний.

Мы набираем сохранившиеся номера, часть из них уже недоступна. Другая отвечает, что ни о чем говорить не будет — теперь не лучшие для этого времена. Но примерно с пятнадцатой-двадцатой попытки нам все же везет: на звонок отвечает владелец частной лесопилки, готовый выговориться.

— Мой бизнес сдох. Экспортеров повалило, только крупные держатся. Я слишком давно в этом бизнесе — семь раз пилораму поднимал. Но с 2000 года такой ситуации не было.

Сейчас частным компаниям тяжело, мы друг другу глотки на бирже рвем. В России такая же ситуация, — отвечает опытный бизнесмен. Мужчина показывает нам направление, где, по легенде, остался лагерь тех, у кого получается справляться с ситуацией. Ищем.

— Мы распродадим остатки и будем заниматься, наверное, транспортными услугами. Леса нет, он стоит сумасшедших денег. Мы себе такого позволить не можем.

Каркасников больше не будет — теперь это слишком дорого. Деревянный дом или баню себе сможет построить только очень состоятельный человек.

Я в этом вопросе дилетант, не лесник, но мне кажется, что лес уже не подешевеет — он не успевает так быстро прирастать, — рассказывает нам владелец небольшой пилорамы под Минском. — Я когда еще школьником был, мой батька рассказывал, что после войны лес невозможно было купить, потому что все вырезали. С тех пор как раз прошло достаточное количество времени, чтобы деловая древесина подросла. Мне кажется, дерева просто не будет.

С предприятиями побольше все тоже непросто.

— Я отработал около четырех лет в сфере. Мы доживаем. Цены на лес выросли в три раза, зарабатывать белорусы больше не стали.

Народ не перестал покупать, ему просто деваться некуда: вы же не остановите стройку, которую начали год-два назад, — недострой по закону могут забрать.

Но проблема в другом: купить лес очень проблематично, сейчас жуткий дефицит. Если кубов пять-десять появляется, то продать их вообще не проблема. А вот купить…

На 2/3 выживший

И вот мы бродим по промзоне в Колодищах, вдыхаем остатки древесной пыли и говорим с одним из частично выживших.

Местные утверждают, что раньше лесопилок здесь было больше. Но мы верить не станем: стариков послушай — так раньше коровы были размером с дом, а корабельные сосны сразу росли в форме яхты. Лучше добьемся правды от бьющихся с реальностью бизнесменов.

За стеной нас ждет резко поскромневшая компания «Классик Систем», которой уже больше десяти лет. Замдиректора Андрей Бородкин не очень следит за количеством похорон у коллег, его больше заботит судьба родного предприятия.

Мужчина говорит, что за последнее время объемы производства упали примерно в три раза — до тысячи-полутора кубов в месяц. Это тоже немало, но и компания у него серьезная.

— Мы на грани, — добавляет Андрей Викторович. — Если раньше мы брали лес по 60—90 рублей, то сейчас он стоит 400—500. А теперь давайте считать.

После распила остается примерно 50% древесины, то есть 500 рублей умножаем на два. Плюс наша прибыль, это еще 150—200 рублей, рентабельность хотя бы 15%. То есть пиломатериал из такого леса стоил бы 1300—1400 рублей.

Мы продаем ниже рентабельности, стараемся искать лес низких сортов получше, но вряд ли это к чему-то приведет.

Когда лесопилкам стало совсем тяжело, предприниматели стали работать над созданием антидота. В штабе «Классик Систем» решили перейти на безотходное производство: продавать опилки, обрезки, щепу, делать поддоны. Стало чуть проще.

— Дерево может подешеветь, но для этого должно много чего сойтись. Я думаю, сегодня маленькие лесопилки все уже умерли, но мы покрупнее. У нас численность работников снизилась со 150 до 80—90. Клиенты понимают, что такой рост цен — это не моя прихоть, но все равно заказов мало. Видите пакеты стоят? Это мы для компании сделали, которая каркасники строит, но теперь их директор просто трубку не берет: нет денег. Надо думать, как дальше жить. Может, просто в поддоны уйдем.

Два работника

Мы покидаем промзону и продолжаем колесить по пристоличью. На выезде нас пытаются на что-то развести гости из России, у которых якобы вдруг кончился бензин. За переездом обнаруживаем пустоту, образовавшуюся на месте семейной лесопилки, а оттуда едем к другому лагерю, где маленькие люди все еще сражаются за жизнь.

Нас заносит за бетонный забор в Юхновке, туда, где сложены целые пласты сосновых трупов. Здесь работают маленькие белорусские оптимисты.

— Раньше было больше, а теперь нас четверо вместе с бухгалтером. У нас обычная пилорама, небольшая. Но до 2017 года были и вальщики свои, а потом все закончилось, — говорит Дмитрий, учредитель компании. — Сейчас грубняк пилим, только на внутренний рынок. Люди ушли в режим ожидания, потому что цена слишком высокая.

За последнее время у нас оборот упал на 95%.

Все зависит от биржи. Надеемся, что не всегда такое будет. Уже сейчас очень многие закрылись, но когда 11 лет за плечами, не хочется все это заканчивать. Надо держаться, как-то минимизировать, что-то вводить новое, другое, изделия, может, какие-то начнем делать.

Терпеть будем до тех пор, пока возможно.

Это не первый кризис — были трудности в 2011-м, 2014-м, но даже тогда такой высокой цены не было. Отрасль так сильно еще никогда не проседала.

Сейчас хорошо живут только те, кто работает на экспорт. У них дела идут неплохо. А мы будем ждать и терпеть.

Мы бы хотели найти тех, у кого все хорошо. Но с существующими ценами получается не у всех. А может, такие люди просто не хотят хвастаться своими успехами, дабы не накликать беду. Так что просто будем верить, что такие люди есть. Покупают прекрасные сосны, строят красивые дома, обеспечивают свои семьи и своих счастливых работников. В общем, живут в кайф.

А что говорят власти?

Несколько недель назад журналисты отправили запрос в МАРТ с просьбой объяснить, что творится в сфере торговли стройматериалами. В ведомстве ответили, что рост розничных цен соразмерен росту отпускных цен на строительные материалы у производителей и поставщиков.

«В качестве основного фактора, оказывающего влияние на уровень цен непосредственно на строительные материалы, следует отметить значительное повышение спроса на данный товар на внешних рынках. Это произошло на фоне бума строительства деревянных домов в Европе, США и Китае.

Так, цены на пиломатериалы в США за год выросли в 4,3 раза, с $330 до $1420 за 1 тысячу досочных футов, что соответствует $917 за кубометр.

В мае 2021 года в России возник дефицит древесины. Стоимость досок, применяемых в строительстве, с апреля 2020-го по апрель 2021 года увеличилась вдвое. Цена за 1 куб. м доски увеличилась в среднем до 22—26 тыс. рос. руб. (765—904 бел. руб.).

Открытость и экспортоориентированность экономики Республики Беларусь обуславливают влияние складывающихся на внешнем рынке цен непосредственно на особенности распределения ресурсов и формирование цен на внутреннем рынке.

В условиях свободного движения товаров для недопущения сокращения ассортимента и вымывания отдельных видов продукции необходима гибкая ценовая политика, увязанная с мировыми рынками», — заявили в МАРТ.

Другие ведомства соглашаются, что цены взлетели. Но конкретных предложений по решению проблемы озвучено не было: мол, рынок есть рынок.