Имперские судороги

О языке и истории без Кремля.

После прочтения статьи Владимира Путина, озаглавленной "Об историческом единстве русских и украинцев", меня не оставляет ощущение, что вместо истории нам, украинцам, подсовывают политику. Причем политику, не изменившуюся за последние два десятилетия, за которые Россия так и не попыталась Украину понять.

Украина названа окраиной, Украинская Народная Республика – квазигосударством (при том, что УНР установила дипломатические отношения с Австро-Венгрией, Болгарией, Великобританией, Германией, Османской империей и Францией), а территория страны – плацдармом борьбы внешних сил. Возглас "С уважением!" после всего этого звучит фальшиво. Радует, что Брюссель, упомянутый в статье, относится к Киеву именно так, как того независимая страна заслуживает. Если Украина не желает включать в двусторонний диалог с ЕС Варшаву, Кишинев, Лондон или Москву, то почему бы не прислушаться к ее мнению?

По всему тексту прослеживается не только уже много раз обозначенное Москвой отношение к Украине как к плацдарму борьбы Востока (в лице России) и Запада, но и давнее противопоставление, даже соперничество, России и Польши. Упоминается полонизация, а раз, следуя логике текста, народ триедин, раз якобы говорили на одном языке, значит, и полонизация должна украинцами восприниматься как нечто негативное, как политика против русского языка. Но где в данном рассказе Украина и украинский язык? Разве что в том факте, что статья Путина переведена на украинский, что, конечно, противоречит его же утверждениям о "триединой большой нации". Ведь понятие "нация" включает в себя и общий язык, раз уж рассуждения ведутся на поле национализма.

Задолго до Путина, в 1897 году, в Российской империи проводили перепись населения. Изучали в том числе и языковые предпочтения населявших тогда империю народов. Вот по этой ссылке можно ознакомиться с появившимися после переписи картами и ответить на вопрос, являлись ли "представления об отдельном украинском народе" фантазиями тогдашней украинской интеллигенции либо реальностью, вокруг которой строилась будущая украинская государственность без всякого Ленина.

С тех пор прошло более ста лет. За это время язык, на котором говорит человек, перестал быть основополагающим признаком идентичности. Можно привести десятки примеров: и нескольких европейских стран, население которых говорит на немецком, но при этом имеет паспорта государств, имеющих независимую внутреннюю политику, и стран англоязычных, от Австралии до Индии и Южной Африки, ранее в одну империю входивших, но теперь ставших независимыми. Есть и другие примеры государств, где язык не является признаком принадлежности к определенной национальной группе. Получивший независимость в 1965 году Сингапур признает на государственном уровне национальным языком малайский, при этом английский де-факто является основным языком, которым пользуются жители страны, на нем в том числе ведется и делопроизводство.

Пример Сингапура интересен еще и тем, что английский стал повсеместным потому, что родители все меньше и меньше отдавали детей в школы с преподаванием на севернокитайском, тамильском и малайском языке, предпочитая англоязычные, в которых параллельно, конечно, были и уроки официального языка страны. Школ с обучением на русском языке даже в Киеве, не говоря уже о Харькове, – немало. Есть и школы с венгерским языком преподавания на западе страны. Если в Украине все больше и больше родителей предпочитают отдавать детей в школы с украинским языком преподавания, то почему это является проблемой для соседнего государства?

Политика вместо истории прослеживается и во многих других пассажах статьи российского президента. Есть и манипуляция статистическими данными. Говорится, например, о том, что Украина – беднейшее государство Европы, при этом используется официальная статистика доходов на душу населения. Но не учитывается (и это огромная проблема украинской экономики, на которую указывают многие эксперты) ненормально высокий для европейских стран процент теневой экономики – только за 2020 год он вырос до 30 процентов ВВП. Так что истинное богатство украинских граждан невозможно определить по доступной статистике. Спору нет, Украина беднее России и своих соседей в Европейском союзе. Но и Россия не дотягивает по ВВП ни до Великобритании, ни до Франции, ни до Германии, а по своим (без учета теневой экономики) показателям богатства на душу населения находится на уровне Греции, одного из небогатых государств ЕС.

Еще один манипулятивный аргумент – о развале украинской экономики. 10 процентов украинского ВВП Россия отхватила в результате фактической аннексии Донбасса, но Москва как-то не особенно спешит восстанавливать украденное промышленное богатство, металлургические гиганты непризнанных "ДНР" и "ЛНР". Потому что, уничтожив при помощи войны часть украинской промышленности, Россия может сама зарабатывать на продаже металла, конкуренты устранены.

Что же касается других предприятий, например, такого крупного производителя моторов, как "Мотор Сич", то именно в результате российской агрессии у завода начались финансовые проблемы – прекращены поставки моторов военпрому государства, которое ввело свои войска на украинскую территорию. Россия попыталась заменить недостающее звено: сначала использовав друзей из Китая, затем попробовав наладить производство самостоятельно. Но такие моторы, как у украинцев, не получились, а западные санкции не позволяют сделать другие. Иными словами, тесные экономические связи, существовавшие между двумя странами, уничтожены войной, которую начала Москва.

Именно действия и слова, постоянно звучащие из Кремля, часто не позволяют начать спокойный разговор об историческом прошлом в тех странах, которые пострадали из-за действий Москвы. И речь здесь, конечно, не только об экспертном обмене мнениями, но и о голосах обычных людей, далеких от академических дискуссий. Недавний скандал с литовской писательницей Рутой Ванагайте – один из примеров. В данном случае показательно, насколько важным оказалось разобраться в сути, понять, проверить факты, а не оглядываться на восток.

Если бы бывшая метрополия вела себя иначе, тогда действительно могли бы получиться нормальные партнерские отношения, какие нам известны на примере Европейского союза, – отношения стран, переживших и оккупации, и аннексии, и братоубийственные войны, но нашедших в себе силы не повторять прошлых ошибок. Тогда не нужны были бы имперские судороги в виде писем, предназначенных для соседнего государства. Можно было бы политикам встретиться и обсудить все, что волнует. Украина стремится к таким отношениям, а не к разговору при помощи пушек.

Александра Вагнер, «Радио Свобода»