Табачок врозь

Почему Китаю не нравится политика России.

В начале июля в государственной резиденции Дяоюйтай в Пекине состоялся торжественный прием по случаю 20-летия Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве РФ и Китая. Как сообщали синхронно ИТАР-ТАСС и «Синьхуа», в своем выступлении по этому поводу министр иностранных дел КНР Ван И заявил, что стороны Договора, только что продленного еще на 20 лет, должны «продвинуть всеохватывающее стратегическое партнерство в новую эру» и что отношения между ними «больше, чем союзнические». «Мы должны продолжить укрепление стратегического партнерства», — заявил Ван И.

И без того тесные отношения между РФ и КНР, существовавшие в последние десятилетия, были подняты до уровня «всеохватывающего стратегического сотрудничества в новую эру» — наивысшего уровня на дипломатическом языке Пекина — в 2019 году, во время визита президента КНР Си Цзиньпина в Москву. По поводу 20-летия упомянутого Договора с обеих сторон было сказано множество хвалебных слов. Важно правильно понимать (с поправкой на традиционную китайскую манеру цветастых высказываний и российский опыт строительства потемкинских деревень) суть происходящего и истинные цели сторон.

Следует признать, что торговля между КНР и РФ выросла за 20 лет в 14 раз, и уровень политического взаимодействия Москвы и Пекина «в новую эру» наблюдается беспрецедентный. В то же время инвестиции КНР в РФ упали до мизерных значений, и торговля все никак не достигнет амбициозных 200 млрд долл., что в три с половиной раза меньше торговли «враждующих» США и КНР. Впрочем, определенное развитие отношений наблюдается.

К примеру, накануне торжественного мероприятия российский министр финансов объявил о полном исключении доллара из резервов суверенного фонда благосостояния России в пользу юаня и евро. Сделано это с целью смягчения влияния американских санкций. Разумеется, этот шаг был одобрительно воспринят в Пекине как свидетельство уверенности России в экономическом потенциале КНР. Ныне юань составляет 30,4% фонда благосостояния России, 39,7% которого номинированы в евро. Аналогичную политику уменьшения доли доллара в своих валютных резервах проводит Центральный банк РФ, отдавая предпочтение юаню, евро и золоту.

Международные аналитики отмечают, что политика Китая по интернационализации юаня действительно привела к росту доли «юаневых» резервов до 3,4% в глобальном масштабе с перспективой достичь 6% в течение пяти лет. Казалось бы, Россия все делает верно. Однако, как это бывает всегда, дьявол кроется в деталях.

На самом деле, как сообщают российские же источники, экономика РФ в 2020 году пережила бегство китайских инвесторов. Вопреки заявлениям о стратегическом партнерстве китайские инвесторы забрали каждый второй доллар, вложенный в реальный сектор РФ. За І-ІІІ квартал 2020 года (последний доступный период достоверной статистики) объем прямых инвестиций Китая в Россию рухнул на 52% — с 3,735 до 1,83 млрд долл. Объем вложений китайских резидентов непосредственно в капитал российского бизнеса упал почти в пять раз — с 2,28 млрд долл. до 480 млн.

По сравнению с 2014 годом объем китайских инвестиций в реальный сектор РФ упал в 2,5 раза. На КНР приходится лишь 0,4% прямых иностранных инвестиций — в девять раз меньше, чем из Германии (16,6 млрд долл.), и в 68 раз меньше, чем из Кипра (123,4 млрд долл.). Многолетние попытки уговорить китайский бизнес вложиться в реальный сектор российской экономики, профинансировать модернизацию инфраструктуры или хотя бы поучаствовать в совместных проектах закончились ничем.

В свое время Китай отказался кредитовать строительство «Силы Сибири» и не планирует выделять средства на второй аналогичный газопровод; объявил нерентабельной высокоскоростную железную дорогу «Евразия» — из Пекина через Москву в Берлин, — которую в России надеялись вписать в «Новый шелковый путь»; отказался инвестировать в строительство крупнейшего в России завода по переработке газа в Амурской области. Безрезультатно закончились и попытки привлечь китайские банки в российскую альтернативу SWIFT: по данным ЦБ, в системе передачи финансовых сообщений (СПФС) зарегистрировался всего один банк из КНР — Bank of China.

Провозглашенное «всеохватывающее стратегическое партнерство в новую эру» на самом деле имеет еще как минимум один потенциально конфликтный аспект, работающий на разрыв — растущее влияние Китая в Центральной Азии, то есть на территориях, которые Россия относит к своей сфере влияния (не говоря уже о Беларуси, Венгрии и Сербии) — с одной стороны, и весьма активно растущее своеобразное присутствие России в Юго-Восточной Азии, включая, к примеру, прямую поддержку военного переворота в Мьянме — с другой.

Юго-Восточная Азия — территория регионального влияния Китая, здесь активно присутствуют США и Япония, и вмешательство России, которая никак не определится — европейская она или азиатская, сильно путает карты всем игрокам. Крайне болезненными для Пекина могут стать и заигрывания Москвы с Индией, в которых очевидно просматриваются попытки «сбалансировать» влияние Китая в Индо-Тихоокеанском регионе. Даже в новой Стратегии национальной безопасности РФ, недавно обновленной указом Путина, Китай и Индия упоминаются уже на паритетных началах, хотя в предыдущих версиях документа безусловное первенство отдавалось Китаю.

Крайне любопытно выглядит картина присутствия РФ в Юго-Восточной Азии, в частности в государствах АСЕАН. Кроме довольно формального политического аспекта, который полностью нельзя сбрасывать со счетов, Россия фактически является одним из основных поставщиков оружия и во времена пандемии — вакцины против COVID-19. Речь не идет ни об инвестициях, ни о торговле. Свое влияние Москва строит на поставках оружия.

На протяжении 2000-2019 годов Россия поставила в государства региона оружия на 10,7 млрд долл., что превышает поставки США (7,9 млрд), Франции (3,7 млрд), Германии (3 млрд) и Китая (2,6 млрд). Лидером среди покупателей является Вьетнам (с 1995 по 2019 год — на 7,4 млрд долл.). Только в 2019 году был подписан очередной контракт на 350 млн долл. Вслед за Вьетнамом на российскую военную помощь подсел Лаос. Само собой, что среди крупных покупателей оказалась и Мьянма.

В 2010-2019 годах Россия поставила в эту страну вооружений на 807 млн, что несколько уступает Китаю (1,3 млрд). Однако лидер военных, совершивших в Мьянме переворот, отправился в июне с визитом не в Пекин, а в Москву, где был не только принят по самому высшему разряду, но и получил степень «почетного доктора» от какого-то учебного заведения МО. Шесть тысяч военных офицеров Мьянмы прошли обучение в России. Разумеется, Москва выступила против западных санкций против военной хунты, свергнувшей избранное правительство страны. Первым официальным лицом, посетившим Мьянму в марте после переворота, был заместитель министра иностранных дел РФ Фомин, и уже в мае первая делегация из Мьянмы отправилась в Москву. Среди других крупных покупателей российского оружия — Малайзия, Индонезия и Таиланд. Может ли все это оставить Китай равнодушным?

Именно Китай является крупнейшим инвестором в АСЕАН, за ним следуют США, ЕС и Япония. Россия в этом контексте вообще не просматривается как фактор. Во многих государствах региона вызывают опасение и санкции, которые США наложили на РФ в связи с агрессией против Украины. Однако правда и то, что многие из них готовы воспользоваться любой возможностью, чтобы укрепить свою экономику и безопасность за счет внешних игроков, пусть и России.

В частности, Москва попыталась активно реализовать возможности дипломатии вакцин, пообещав кому поставки, кому производство миллионов доз. Однако пока не ясно, будут ли выполнены эти обещания и насколько эффективным окажется Спутник-V. Индия заказала 100 млн доз, Вьетнам — 50 млн, Непал — 25 млн, по нескольку миллионов Филиппины, Шри-Ланка, Малайзия. И все это при катастрофической ситуации с пандемией в самой России. На сегодня основным поставщиком вакцин в регион является Китай.

Играя на противоречиях между США и Китаем, России удалось убедить ряд стран АСЕАН в привлекательности еще одного геополитического проекта Москвы — Евразийского экономического союза. Вьетнам в 2015 году и Сингапур в 2019-м подписали с ЕврАзЭС соглашения о свободной торговле. Индонезия также высказала желание подписать такой документ уже в грядущем сентябре. Нельзя отрицать, что за четыре года торговля РФ с Вьетнамом выросла на 68%, однако нельзя не учитывать, что Россия даже не приближается к внешнеторговому потенциалу КНР. Именно Китай остается основным внешнеторговым партнером государств АСЕАН, а Сингапур и Вьетнам — среди важнейших партнеров Поднебесной в Юго-Восточной Азии. Нет сомнения, что в Китае внимательнейшим образом следят за проникновением России в далекий от ее границ регион.

Опросы общественного мнения, проводимые регулярно в десяти странах АСЕАН, показывают, что среди надежных «третьих» партнеров, на которых можно опереться в противостоянии США—КНР, чаще всего называют Японию (38,2%) и ЕС (31,7%), в то время как Россию, в среднем, — только 6% (за исключением «вооруженных» Россией Лаоса и Мьянмы). Разумеется, что Москву это не устраивает и при любой возможности там декларируют намерения активно участвовать в делах региона.

В новых обстоятельствах, в контексте активных усилий США и Японии по продвижению концепции Индо-Тихоокеанского региона, которая очень не нравится и Китаю тоже, причина вполне понятна — продолжать создавать проблемы Вашингтону не только в Европе, но и в Азии, находящейся в центре внешней политики США. До поры до времени Китай будет относиться к этому снисходительно. Вопрос в том, как изменится политика Поднебесной, если осенью Байден и Си Цзиньпин встретятся и найдут способ перейти от конфронтации к установлению правил цивилизованной конкуренции. Предпосылки к подобному развитию событий уже просматриваются.

Сергей Корсунский, «Зеркало недели. Украина»