Время открывать проходные

История ведет нас к логической развязке

Если сейчас начать подсчитывать, кого боится Лукашенко, используя профессиональные, социальные и даже эстетические критерии, то перечислять можно будет очень долго.

Например, Лукашенко боится студентов. Боится пенсионеров. Боится женщин в белых одеждах. Боится врачей в белых халатах. Боится мужчин в белых носках. Боится американцев, украинцев, немцев, теней на стене, серой недотыкомки в углу. Но больше всего он все-таки боится рабочих.

Вспомните, как год назад Лукашенко впервые использовал вертолет. Это потом был полет с автоматом и Колей над городом, породивший столько мемов, анекдотов и шуток, что «Монти Пайтон» обзавидовались бы. А сначала был полет на МЗКТ. Потому что ехать туда на машине было страшно. Проезжать мимо проходной, въезжать в ворота, ехать по территории – кто его знает, на что способны эти работяги? Надежнее все-таки на вертолете – приземлиться на конкретный пятачок, зачищенный по периметру на сотни метров. И чтобы митинг из прошедших идеологический отбор пригнали прямо туда – всякое соприкосновение с заводчанами должно быть исключено. Впрочем, даже одобренные идеологами ребята не сплоховали: выкрикнули «офицер, застрелись!», проскандировали дружным хором «уходи!», а потом еще и послали традиционным неподцензурным матерком. На этом привычная лукашенковская риторика «хлопцы, я ж свой!» закончилась. Он наконец понял, что своим прикинуться уже не удастся: не сработает. И все попытки разговаривать с рабочими в колхозно-игривой манере тоже закончились.

Дальше было давление. Выдавливание их страны лидеров стачкомов, аресты заводских активистов, активная идеологическая обработка. Им промывали (и по сей день пытаются промывать) мозги самыми примитивными методами. Идеологи говорят: предприятие наше производит пыль, продукция наша никому не нужна, и держат вас всех тут исключительно из милости нашего выдающегося руководителя. Это благодаря ему завод получает дотации, и мы можем платить вам зарплату. Если власть сменится, завод пойдет под нож, а вы – на улицу. И столько народу окажется на улице, если к власти придут демократы, что вы даже подметать эту самую улицу уже не устроитесь. Так что радуйтесь зарплате и общаге, это и есть ваше белорусское счастье. Раньше были исключительно чарка и шкварка, а теперь вот еще и койка, и пайка – каков прогресс! Разгул экономического развития.

Вот только рабочие не радуются. Им уже не запудришь мозги пайкой, они не хотят быть стадом, которое кормят то ли на убой, то ли просто из жалости и великодушия. Прошлым летом изменилось все общество. Большинство белорусов осознали, что без уличных протестов революции не будет, и начали пробовать ногами асфальт городских улиц – одни с веселой отчаянной отвагой, будто прыгая с десятиметровой вышки в воду, другие с опаской, медленно, ступая осторожными шагами, будто в холодное море. А рабочие поняли, что, кроме выхода на улицы, нужно еще и бастовать. Стачкомы в стране не действовали с начала девяностых. В августе прошлого года их возродили заводчане нашего века, многие из которых даже не помнили, как это было в девяностые.

Но Лукашенко-то помнит. У него, кстати, хорошая память: если он лишает воинских званий людей, которые уволились со службы четверть века назад – значит, точно помнит все. Тем более что депутатом Верховного Совета он стал в 1990 году. И рабочие протесты девяносто первого проходили прямо у него на глазах. Лукашенко видел, как сто тысяч рабочих за считанные минуты собираются на площади со своими требованиями. Он хорошо это запомнил. А еще запомнил страх дряхлой коммунистической власти перед неизвестной, объединенной, не поддающейся дрессировке и манипуляциям силой. Он понимает, насколько сильным и беспощадным может стать объединение рабочих, которые осознают наконец, что их десятилетиями обманывали, обкрадывали и считали легкоплавкой биологической массой. Отсюда – его первобытный, почти мистический страх перед рабочими, перед стачкомами, перед независимыми профсоюзами. Да и страшилки от Маркса с Лениным насчет пролетариев, которым нечего терять, кроме собственных цепей, а булыжник – их оружие, - злобно смотрят на Лукашенко со стен, как его собственные портреты.

Впрочем, на него и холодильник смотрит злобно. И утюг, и даже швабра из угла. Коммунистам такой уровень ненависти и не снился. История сама ведет нас всех к логической развязке. Идеальное время, чтобы открыть заводские проходные.

Ирина Халип, специально для Charter97