Экономист рассказал о «предпоследнем дне белорусской экономики»

Эксперт о новом валютном законодательстве через две недели после его введения.

9 июля 2021 года белорусское законодательство в сфере валютного регулирования и контроля серьезно изменилось. Две недели по новым правилам — достаточный срок, чтобы сделать первые выводы.

Но вот что удивительно: в любое другое время принятые изменения стали бы поводом для многочисленных дискуссий в бизнес-среде, но сейчас они вступили в силу и были приняты участниками рынка практически без эмоций. Юрлица дружно отправились регистрировать договоры в валюте, а возможность введения экстренных мер вообще никого не удивила.

Почему так произошло? Об этом для «Завтра твоей страны» доктор экономических наук, старший научный сотрудник BEROC Лев Львовский.

— Об этом комплексе мер говорили уже давно. Изначально это должно было стать важным шагом в валютной либерализации Беларуси. Но когда пришло время, политическая конъюнктура и кризис внесли свои изменения, и был добавлен ряд устрашающих мер. В итоге общий вектор оказался слегка ужесточающим.

— Зачем понадобился отдельный нормативно-правовой акт, ведь раньше Нацбанк и правительство не раз вводили различные ограничения на валютном рынке без предварительной подготовки?

— Всегда лучше действовать по закону, чем без него. Вот и записали формально то, что и так бывало на практике. Со стороны рынка и экономических агентов мы почти не увидели реакции — уровень недоверия экономическим институтам правительства и так уже был достаточно высок, и риски уже учтены большинством участников рынка.

В нормальной ситуации объявление о таких потенциальных мерах, конечно, могло бы напугать людей, это сродни тому, что капитан судна перед отбытием заявил бы, что в случае кораблекрушения будет отдан приказ разрешающий съесть часть пассажиров. Все глубоко внутри себя догадываются, что так бывает, но заявление на официальном уровне все равно приводит в ужас.

Указа №154, как мне кажется, входит в тот же перечень документов, что и идеи о чрезвычайном и военном положении: правительству кажется, что если все будет рушиться, то оно сможет включить ручное управление и выплыть. Но это не так. Мировая историческая практика показывает, что такие указы обычно приводятся в действие в «предпоследний день экономики», то есть сами по себе являются мощнейшими триггерами для острых экономических кризисов.

— Указ № 154, касающийся ограничений и запретов в сфере валютного регулирования, содержит достаточно обтекаемые формулировки в части условия введения предусмотренных мер и запретов.

В частности: «ухудшение экономической и финансовой ситуации», «ущерб интересам безопасности», «негативное развитие ситуации в платежном балансе».

Лично в вашем понимании есть какие-то конкретные критерии, что это могло бы значить? Например, что считать «резким колебанием курса» или какой уровень ЗВР следует считать «ниже допустимого»?

— Трудно ответить однозначно. Взять, к примеру, резкий скачок курса. Предположим, что сегодня доллар становится 4 рубля. Нацбанк применяет меры из этого пакета, но что это спровоцирует в реальности? На «черном» рынке или при реальных переговорах с иностранными партнерами или коммерческими банками доллар подорожает еще сильнее, и ситуация станет только хуже.

Или представим, что сегодня курс еще 2,5 рубля, но Нацбанк прогнозирует обвал на следующей неделе. Опять же, применение любой меры из этого пакета «судного дня» автоматически приведет к валютной панике и обвал таки произойдет. Подобные меры могут успешно работать только в случае кратковременных шоков, а мы находимся в ситуации затяжного кризиса, подкрепляемого недоверием институтам.

— Еще одно важное изменение с 9 июля — регистрация договоров в валюте. Как это скажется на белорусском бизнесе — заставит ли это белорусских и иностранных партнеров сократить количество договоров? Или это техническое требование, которое быстро станет частью процесса?

— Из того, что мы пока знаем, это скорее техническое требование, которое добавит неудобств, но не станет критическим.