Режим оказался в замкнутом круге

Между белорусами и властями разорван социальный контракт.

Премьер-министр Роман Головченко, комментируя принятый Евросоюзом пакет секторальных санкций в отношении Беларуси, сказал, что лучшим ответом на них будет отсутствие эффекта от санкций для белорусской экономики. Замечательный афоризм, ничуть не хуже альтернативных законов физики! Но афоризмы редко бывают правдивыми, пишет сайт «Белорусы и рынок».

И пока все выглядит так, что белорусские власти в своей внутренней политике действительно делают все, чтобы максимально мультиплицировать эффекты от внешних санкций. В войне за политическую стабильность они наносят непоправимый урон экономике.

Заклинатели стабильности

Свидетельствовать стабильность в телевизоре очень удобно. Телевизор все стерпит, а ответить все равно некому. Можно сыпать афоризмами и оптимистическими прогнозами. Можно рассказывать про несгибаемый дух, железную волю и кривую роста ВВП, которая неуклонно стремится к сияющим высотам экономического процветания. Нынешнее правительство, как никакое другое до него, активничает в создании альтернативной экономической реальности в виртуальном телевизионном пространстве. Если его послушать, то можно подумать, что санкции — это как раз то, чего белорусской экономике всегда не хватало в организме.

И, в принципе, в заклинаниях стабильности есть определенный смысл: если ее не получается построить, то можно хотя бы о ней рассказать — в надежде, что иллюзия как-нибудь превратится в реальность.

Но экономическая реальность, данная в объективных ощущениях и цифрах, поддерживать эту иллюзию пока не склонна. За июнь золотовалютные резервы упали на 350 млн долларов, и это произошло после того, как в начале прошлого месяца белорусский Минфин получил из России пятисотмиллионный кредит. То есть, надо понимать, без кредита падение было бы еще внушительнее. Дефицит бюджета, наоборот, вырос до миллиарда рублей, а инфляция ускорилась до 9,9 %, не дотянув символические 0,1 % до двузначной величины.

И вину за все это трудно возложить на происки враждебных внешних сил. Хотя правительство наверняка попытается. Надо же объяснить, почему инфляция бесстыдным образом игнорирует правительственные постановления, которые категорические запрещали ей расти.

Но самые чувствительные санкционные пакеты были введены только в конце месяца. Так что в июне никакие внешние силы на белорусскую экономику подействовать еще не успели. Разве что в косвенном режиме, создавая негативные экономические ожидания. Но с этим белорусские власти успешно справляются и самостоятельно, не нуждаясь в помощи извне.

Экономический пессимизм

Негативные экономические ожидания, которые власти продуцируют с августа прошлого года, на самом деле более серьезный вызов для экономики, чем все западные санкции вместе взятые. Просто последствия санкций проще посчитать в их конкретном долларовом выражении. Последствия экономического пессимизма не так заметны, но действуют вернее, потому что способны подорвать экономическую стабильность на ее самых базовых уровнях.

В начале июля Национальный банк опубликовал данные собственного опроса об уровне инфляционных ожиданий. Во II квартале ожидаемая инфляция выросла до 14,7 % по сравнению с 12,9 % в первом. А количество оптимистов, которые думают, что цены будут расти медленнее, уменьшилось с 21 до 13 %. И в теперешней ситуации эти опросы говорят не столько о том, чего ждут люди от экономики, сколько об уровне их доверия к власти и об уверенности в будущем.

Много раз уже казалось, что доверие к правительству дальше разрушать некуда, просто потому что от него ничего не осталось. Но каждый раз власти как-то справлялись, вместе с доверием к себе подрывая и веру в светлое экономическое будущее.

Между тем экономика растет, когда люди в нее верят. Тогда они инвестируют в этот рост свои деньги, идеи, труд и энтузиазм. И никакие государственные инвестиционные программы, какими бы десятками и сотнями миллиардов рублей они ни исчислялись, заменить этот энтузиазм участников рынка не в состоянии. Ведь, как показывает многолетняя практика, государственные инвестпрограммы — это не об эффективности вложенных средств, а в основном о том, как потратить бюджетные деньги, чтобы потом грамотно отчитаться за потраченное перед проверяющими.

Но трудно инвестировать ради будущего, когда настоящее наполнено пугающими предзнаменованиями. Это только кажется, что масштабная зачистка радикальных элементов не имеет отношения к экономике. На самом деле имеет, потому что ее побочный эффект состоит в том, что никто не может чувствовать себя в безопасности. А когда никто не чувствует себя в безопасности, то нет веры в будущее и неоткуда взяться экономическому оптимизму.

На самом деле история с последними арестами актуальна не только для журналистов и участников разных чатов. В сущности, она касается каждого: когда критерии радикальности неочевидны, заинтересованная сторона может трактовать их произвольно и в свою пользу. И сегодня радикал — тот, кто пишет на актуальные политические темы, а завтра — тот, у кого в кармане есть лишний рубль. Тем более истории с «Юркас», 21vek и Green свидетельствуют, что в ситуации, когда не до законов, принципы неприкосновенности частной собственности тоже имеют весьма условную ценность.

К 2020 году в частных компаниях работало 45,5 % занятых в экономике. Они обеспечивали 60 % экспорта и производили не менее половины белорусского ВВП. И это была его лучшая половина. Та половина, которая зарабатывала деньги, чтобы правительству было что тратить на свои инвестиционные программы.

И в условиях, когда не только собственность, но и свобода ничем не гарантированы, а правительство действует, исходя из принципов революционной целесообразности, ожидать от бизнеса прежнего энтузиазма, конечно, нет смысла. Скорее всякий, у кого есть возможность, станет искать для своего обитания более безопасные ареалы.

Чем дальше, тем страшнее

Но дело не только в сворачивании деловой активности, снижении уровня инвестиций или бегстве бизнеса и капиталов из страны. Разорванный социальный контракт, когда власти не только отказались выполнять свою основную функцию обеспечения безопасности граждан, но и превратились в один из главных факторов риска, подрывает экономическую стабильность на базовом уровне. Охота на ведьм каждый день разрушает ощущение стабильности, безопасности и веру в будущее. Причем, как показывает опрос того же Нацбанка, среди сторонников действующей власти доля экономических оптимистов не многим больше, чем среди противников.

А в экономике, как в сказке, сбывается то, во что люди верят. И если подавляющее большинство людей поверит в неизбежность кризиса, то с ним будет трудно справиться. Не помогут ни постановления правительства, ни заклинания стабильности, ни валютные интервенции Нацбанка. В лучшем случае они смогут на некоторое время оттянуть его начало.

Когда люди считают кризис неизбежным, их экономическое поведение меняется. Они снимают вклады, покупают доллары и делают стратегические запасы гречки. А покупки товаров, необязательных для выживания в кризисных условиях, откладываются до неопределенных лучших времен. То есть давление на государственные финансы и резервы растет, а приток денег вследствие снижения деловой и покупательской активности, наоборот, уменьшается.

И стабильность, подорванную на таких базовых уровнях, очень трудно восстановить. Ведь для начала нужно восстановить доверие, а это требует времени и целенаправленных, ежедневных усилий. К тому же его невозможно восстановить без отказа от репрессивной политики. А именно этого власть боится и не может себе позволить. И получается замкнутый круг, когда репрессии ведут к росту экономического пессимизма и недовольства, ухудшению экономической ситуации, на что власть по привычке будет отвечать новыми репрессиями.