Почему Путин боится выборов в Госдуму

Истерику российских властей накануне 19 сентября можно объяснять по-разному.

Почему предстоящий 19 сентября конкурс на замещение вакантных должностей в департаменте администрации президента РФ под названием «Государственная дума» стараниями Кремля пройдет в обстановке, максимально приближенной к кануну Третьей мировой?

По-настоящему конкурентных выборов в этот орган не было с 1999 года. С 2003-го в нем нет ни одной хотя бы относительно демократической партии. Последним случаем, когда хоть кто-то хоть в чем-то не согласился с точкой зрения нынешнего режима, стало протестное голосование депутатов Дмитрия Гудкова и Ильи Пономарева по поводу «возвращения Крыма в родную гавань» в 2014 году. По всем по-настоящему важным для Путина вопросам — «обнуление», конфликт с Западом и Украиной, повышение военных расходов, расширение полномочий спецслужб, борьба с Навальным и прочими «экстремистами» и т. д. — так называемая оппозиция голосует вместе с «Единой Россией». Если кто и противоречит «генеральной линии», то это Жириновский, требующий ядерных бомбометаний, и Зюганов с фирменными заклинаниями о судьбе пенсионеров и разваленном наследии СССР. Этот цирк работал бесперебойно. Так почему же в Кремле предстоящего переназначения марионеток испугались так, что не просто зачистили все медийное поле, не просто разгромили сеть штабов Алексея Навального*, но теперь вдобавок хлещут по щекам самых верных слуг в лице, например, коммуниста Павла Грудинина? Ну, набрал он 11 процентов на президентских выборах 2018 года, и что? Его же сам Путин просил поиграть в кандидата. Ну, был бы он в Думе, как раньше — чем это помешало бы Владимиру Владимировичу? Откровенно говоря, при всем своем символическом значении даже «умное голосование» по методу Навального принципиально не поколебало бы путинский режим. А тут всего-навсего Грудинин.

Навальный в тюрьме, его соратники либо там же, либо в эмиграции — это трагедия. Недопущение миллионера Грудинина в Охотный ряд — комедия, фарс, как если бы Сэмюэл Бекетт переписал ранние абсурдистские пьесы Вацлава Гавела при содействии Ивана Урганта. Приходится выдвигать версии происходящего. Их три.

Версия первая: неудачное покушение на Навального подтолкнуло спецслужбы России к массированной зачистке всего политического поля, чтобы в будущем избежать «сбоев» и вообще любого риска. Спустя год эта кампания по уничтожению любой политической альтернативы приобрела собственную логику и привела к постепенной ликвидации даже суперлояльной псевдооппозиции. Система пожирает саму себя, никто не может считать себя в безопасности. Нам показывают кино под названием «Товарищ Сталин, произошла чудовищная ошибка — 2» — минус 58-я статья и «десять лет без права переписки». Это предполагает, что Путин самоустранился от текущих дел ради встреч с Байденом, подготовки нового раунда конфликта с Украиной и фактического поглощения Белоруссии плюс заочных бесед со Сталиным, Чемберленом, Пилсудским и Маннергеймом.

Версия вторая: будущей Госдуме предстоит принять настолько важные решения, связанные с политическим будущим Путина, что ее состав отбирает поименно лично президент. Тогда получается, даже «обнуление» не решило для него всех вопросов.

Версия третья: в Кремле знают о состоянии умов «путинского большинства» нечто такое, что остается пока недоступно независимым социологам. Состояние экономики и социальной сферы в результате пандемии действительно не из лучших, недовольство людей (порой абсолютно иррациональное) невнятной государственной политикой по борьбе с COVID-19 стало заметным. Рейтинги «Единой России» падают. Любые социологические опросы в авторитарных странах надежны лишь отчасти, поэтому падают они, возможно, еще ниже, чем нам говорят. Но признаков революции все же не наблюдается. И, в конце концов, в распоряжении Путина Элла Памфилова, трехдневное голосование, Северный Кавказ, Тыва и Крым, отсутствие видеокамер, сотни тысяч членов избирательных комиссий, всегда готовых «вбросить» недостающие «Единой России» бюллетени.

Есть и четвертая версия — комбинация предыдущих трех. Власть, похоже, один за одним запаивает клапаны выпуска пара общественного недовольства, разрушает систему фасадных институтов и имитационной политики на всех уровнях. А значит, в конечном счете берет на себя полную ответственность за все происходящее. Кремлевским кажется, что они сводят к минимуму риски. Критикам кремлевских — что дело идет к концу и скоро придет их время. Вполне возможно, что ошибаются и те, и другие. Трагикомедии часто заканчиваются неожиданно — и несмешно.

Константин Эггерт, «Сноб»