Лия Ахеджакова: Лукашенковские живодеры будут наказаны

Беларусью должны управлять приличные и интеллигентные люди.

Что такое белорусское счастье и почему у нее пытаются забрать звание народной артистки России – ответы на эти и другие вопросы в интервью российской актрисы Лии Ахеджаковой для «Радыё Свабода».

«Плакать можно, что так относятся к людям в Беларуси»

– Знаете, у меня счастливый день – вышли на свободу после ареста мои коллеги, журналисты «Радыё Свабода», которые сидели в тюрьме на Окрестина в нечеловеческих условиях (разговор был 26 июля – ред.). Вот такое сейчас непростое белорусское счастье. Я знаю, что вы внимательно следите за событиями в Беларуси, что вы солидарны с белорусами. Что бы вы сказали белорусам в эти драматические дни?

– Теперь плакать буду. Я плаксива в этих делах. Слава Богу, что вышли. В России тяжело журналистам, которые серьезно работают. Трудно историкам, артистам и некоторым режиссерам. А то, что происходит в Беларуси... Только плакать можно, что так относятся к людям. Такая жестокость, такая ярость. Такова нелюбовь к своему народу, к тем людям, которые являются гордостью нации. Ученые, журналисты, актеры, студенты. Кому только не довелось побывать на этом Окрестина, познать чудовищные унижения и такую ярость. Это понять невозможно. Это было в 1937 году в России, в СССР, но ведь мы думали, что уже отошли от этого. Я так люблю Беларусь, я столько гастролировала там. Между прочим, несколько лет назад... И кто бы подумал, что такое нас ждет.

«Лукашенко все равно меня не послушает, и я не хочу к нему обращаться»

– Вы обратились к Лукашенко в соцсетях с призывом, чтобы он ушел…

– Я не обращалась к Лукашенко в соцсетях. Это боты пишут в твиттере от моего имени. Это все ложь. Они придумывают что-то от моего имени. Они произносят такие вещи, которые я бы по-другому сказала или совсем бы не сказала. Уже один адвокат этим занимался, сейчас другой. Как грибы растут твиты от моего имени. Но вы свидетель, что я не владею интернетом. Что же делать...

– А если бы была возможность обратиться к Лукашенко, что бы вы ему сказали?

– Я делаю такие вещи продуманно, вовремя и таким образом, чтобы никому не получить за это. Я сама попала в ужасную историю. Боты уже не первый раз пишут от моего имени, чтобы меня подвести под санкции. Я знаю, откуда волна идет.

А Лукашенко все равно меня не послушает. Кто я для него? И я не хочу к нему обращаться. Я могу обращаться только к людям, страдающим, попавшим в ужасающее положение. Его жестокость не имеет границ. И в России, и в Беларуси «правят бал» силовики. Так не должно быть, иначе мы снова приедем к концлагерям, расстрелам и «троек».

«Живодеры будут наказаны»

– Некоторые наблюдатели сравнивают то, что происходит сейчас в Беларуси, с периодом преследования первых христиан. Кроме 1937 года, какая метафора, какое сравнение с ситуацией в России и в Беларуси кажется вам наиболее точным? Ведь ситуации похожи…

– Похожи. Мы едем туда, к Лукашенко. И оппозиция зажата и запугана. Это страшно. И руки опускаются. Не знаю, что должно произойти, чтобы история произошла. А история – это такая вещь, что все меняется и переходит в другую стадию. И живодеры наверняка будут наказаны. Но, кроме оппозиции и кроме истории, я еще в Бога верю. Будут наказаны. Они не хотят об этом думать. Силовикам платят зарплаты. Власть над людьми – страшная вещь. Мы говорим о политике... Я не политик, я просто очень люблю Беларусь и очень люблю Украину. Там мои зрители. Я всю жизнь туда ездила на гастроли. Сейчас в России нашлись люди, которые требуют забрать у меня звание народной артистки России, Государственную премию и все, что когда-то мне присуждали. Меня это не очень беспокоит, так как моего зрителя у меня не заберут никогда. Они – мои, а я – у них.

– Вы играли в видеоспектакли «Обиженные «Беларусь(сия)» по пьесе драматурга Андрея Курейчика. Что в ваших творческих планах есть связанное с Беларусью?

– Сейчас Курейчик написал еще лучшую пьесу. Там монологи людей, которые были на Окрестина, которые на своей коже испытали эту жестокость. Из них он сделал пьесу, мы будем ее играть. Оксана Мысина (режиссер. – ред.) говорит, что это еще сильнейший материал.

– Как вы считаете, как представители российской культуры, российского гражданского общества могут поддержать белорусов? Чьи голоса важно услышать?

– Много голосов звучит, но есть и те, кто считает, что лучше помолчать. Не подводить свой коллектив, если речь о театре, не подводить своих коллег. Тише едешь, дальше будешь. Лучше губы держать на замке. Таких очень много. Но многие люди проснулись. В том числе очень большие артисты, которые не молчат.

«Кто-то натравил организацию «Офицеры России» и ветеранов войны, и они написали письмо в прокуратуру»

– Расскажите, каким образом у вас пытаются забрать звание народной артистки?

– Вышел новый спектакль по пьесе молодого драматурга Рината Ташимова. Это ученик моего друга Николая Коляды. Это Уральские драматурги, Екатеринбург, уральская школа. Я всю жизнь играла в пьесах Рождество. А теперь Ринат Ташимов написал чудесную пьесу о том, что сейчас происходит, о смыслах, которые волнуют меня и многих актеров, которые понимают и слышат это, каким это болит. Кто-то возбудил и натравил организацию «Офицеры России» и ветеранов войны. Им там по 95 лет, вряд ли они в театре ходят.

Они написали письмо в прокуратуру, что якобы мой персонаж на сцене нецензурно выражается и порицает ветеранов войны. Плюс реклама гомосексуализма. Члены движения SERB нам заявили, что если мы не исправимся (хотя никто мат не употребляет на самом деле), то к нам придут на спектакль с какой-то бутылкой. Ее разобьют, и такая вонь пойдет по театру, что зрители и актеры этого не выдержат. Сначала вонь, а потом может быть другой химический состав. Приходили на спектакль, носили венки «Смерть «Современнику». Пишут обо мне, что старая, в которой деменция, порочит российский театр, ругается матом на сцене. И много всего другого. Мне страшновато и жутко мерзко.

– А кому еще страшновато сейчас?

– Тем, кто попадает на Окрестина. Тем, кто голос свой поднимает, а не молчит. Есть очень смелые люди. А что со мной они могут сделать... В прокуратуре лежит донос. Но никакого мата нет. Все это ложь. Пьеса великолепная, антивоенная. Мне страшно, что культурой руководят офицеры и силовики. Они командуют, как ставить спектакль, какие пьесы можно брать, а какие нельзя, как нам играть и кто должен играть.

– А тем – кто приказы отдает в Беларуси, – им страшно?

– Они при Лукашенко. Кто-то думает, что свое возьмет, всех запугают и будут «править бал». Но есть и те, кто понимает, что когда это закончится, им очень плохо будет. Но однозначно придет возмездие за то, что они сейчас творят.

«Белорусское счастье – нормальные выборы»

– Я начала наш разговор с такого непростого белорусского счастья, когда освободили коллег, которые все еще обвинены по уголовному делу. А какое оно – безусловное белорусское счастье, как вам видится?

– Во-первых. Нормальные выборы, без подтасовок. И все будет хорошо. А также судебная система. И, конечно, чтобы не управляли силовики. Должны управлять приличные, интеллигентные люди. Таких прекрасных людей в Беларуси много. Как только будут нормальные выборы, все изменится. Жыве Беларусь! Навсегда!