Крук: В один прекрасный момент стоп-кран может сорваться

Raiffeisen Bank International ограничил сотрудничество с Беларусбанком. Почему это очень неприятный щелчок по носу с дальнейшими прогрессирующими плохими последствиями?

Теперь одна из крупнейших австрийский банковских групп не будет осуществлять международные переводы для госбанка Беларуси.

Эксперт Центра экономических исследований BEROC Дмитрий Крук в интервью Филину объяснил, какими могут быть последствия такого решения.

— Почему, по-вашему, Raiffeisen Bank International пошел на такой шаг?

— Думаю, что на это решение повлияли последние события. Беларусь опять появилась на первых полосах европейских СМИ в связи со скандалами в спорте, эскалацией миграционного конфликта. Это послужило триггером. А базой как раз являются финансовые секторальные санкции, под которые ранее попали Беларусбанк, Белинвестбанк и Белагропромбанк.

Из этих санкций проистекает, как я его называю, информационный эффект. Появление в санкционном списке имен трех конкретных банков приводит к тому, что часто их контрагентам проще перестраховаться: не проводить дополнительный контроль или изучение, имеют ли эти банки право проводить соответствующую сделку, а также находится ли сделка за пределами запрещенного перечня операций или нет.

А если эта сделка для контрагента не столь критична и важна, а чаще всего для европейских контрагентов так дела и обстоят, им проще в принципе отказаться от их ведения.

— Как решение RBI повлияет на работу Беларусбанка?

— В заявлении Raiffeisen говорится о международных платежах в адрес Беларусбанка. Статистики, сколько идет переводов от одного банка другому, в публичном доступе нет. Эту информацию не раскрывают, можно только предполагать, какой там объем сделок.

Однако я не думаю, что он чрезмерно велик и это мгновенно отразится на каких-то финансовых показателях для Беларусбанка. Скорее нет, чем да.

Но проблема в том, что этот информационный эффект — ползучий, но действенный. То есть само сообщение Raiffeisen может стать триггером для других контрагентов Беларусбанка, мол, лучше не иметь с этим банком дела. И таким саморазрастающимся образом эффект может дальше набирать силу.

Соответственно, токсичность Беларусбанка для контрагентов может возрастать. Рано или поздно, это может затронуть и важные сделки для банка, связанные с серьезными объемами финансирования, а не просто с переводами.

Учитывая, что Raiffeisen на просторах Восточной Европы — достаточно серьезное имя, это один из наиболее активных западных банков, такое заявление — существенная вещь и за ней вполне, как я уже говорил, могут последовать самоограничения со стороны других контрагентов.

Для остальных банков, находящихся под секторальными финансовыми санкциями, последствия могут быть похожими. Назвать черту, за которой начнутся проблемы для банков, практически невозможно, но этот эффект аккумулируется. И в один прекрасный момент это может произойти, как срываемый стоп-кран.

— Есть мнение, что решение Raiffeisen Bank – начало процесса, который де-факто может иметь для белорусской финансовой системы примерно такие же последствия, как отключение от системы SWIFT.

— Нет, с этим не соглашусь. Это разные по масштабу и по степени воздействия события. Если переводить в аналогии, то гипотетическое отключение системы SWIFT можно сравнить с землетрясением с магнитудой 8-9 баллов. А заявление RBI — это самое скромное землетрясение в 1 балл.

Гипотетическое отключение SWIFTа — это мгновенная блокировка всех платежей, масштабнейший шок для всей финансовой системы.

А отказ Raiffeisen — такой очень неприятный щелчок по носу с дальнейшими прогрессирующими плохими последствиями, но без такого разрушительного воздействия.