«Командиры торопили: быстрей, быстрей»: смелый белорусский ветеран рассказал всю правду о войне

«Начальству не понравились его критические замечания»

На мероприятии в Солигорске 3 июля 2021 года 94-летний Павел Александрович Дрень был единственным ветераном — настоящим участником Великой Отечественной войны. Ветеран согласился на интервью c kurjer.info. Но разговор пошел не только о пережитой войне.

Командиры торопили: быстрей, быстрей

Павел Александрович Дрень родился в деревне Веска Краснослободского, а ныне Солигорского района. В армию мобилизовался в сентябре 1944 года, когда парню исполнилось 17 лет.

«Отец Александр Макарович, 1894 года рождения, и старший брат Николай влились в ряды Советской Армии из партизанского отряда, когда район освободили от фашистов. Отец воевал до самой Победы, а брат Николай погиб, — рассказывает Павел Александрович. — Моя война началась в Польше, в Белостоке, и закончилась в немецком городе Штральзунд. Здесь нас застала Победа. Несмотря на то, что война уже близилась к окончанию, и повоевал я всего восемь месяцев, мой боевой путь легким не назовешь. Мы наступали, гнали фашистов на запад, а нас командиры все торопили: быстрей, быстрей. Порой, приходилось один на один вступать в поединок с немецким танком. В атаках каждый третий наш солдат оставался на поле боя. Канонада и грохот от взрывов и стрельбы — с утра до ночи.

И вдруг — тишина! Даже страшно стало. Три дня ни одного немецкого солдата не видели, будто городок, за который так жестко дрались, вымер и пуст.

Первыми на улице появились немецкие дети. Они робко подходили к солдатской кухне. За детьми стали появляться старики. Наши повара были щедрыми, кормили всех. А к нам стало приходить осознание, что наступает мирная жизнь».

Необъявленная война односельчан

«Правду сказать, для меня и моей семьи это была не первая война, — продолжил ветеран.

— Жизнь до фашистов была тоже не мирной. Про ту войну не все рассказывают и не все газеты пишут. Но расскажу.

Отец был крепким крестьянином, работящим, в своем деле знал толк. Он понял, что колхоза не миновать, поэтому в 1932 году первым пошел в колхоз, лишившись всего хозяйства: пары лошадей, коровы, мелкой живности и надела земли.

Но в 1937 году его исключили из колхоза, обвинив во вредительстве колхозному строительству. Руководству колхоза и районному начальству не понравились его критические замечания по ведению хозяйства. Отца арестовали, нас из колхоза выгнали, забыв отдать то, с чем мы пришли в колхоз. Нам — необъявленная война среди своих же односельчан.

Отец неожиданно вернулся в 1941 году, за два месяца до начала войны. В колхоз больше не вступал. Перед самым приходом немцев всем жителям деревни, у которых не было в хозяйстве коров, руководство предложило взять по одной колхозной. Нам тоже досталась корова. Так разжились кормилицей.

Жизнь при новой власти

Появление оккупантов в деревне не многих односельчан тревожило. Крестьяне помнили немцев, как рачительных хозяев, еще со времен первой войны. Но вот они арестовали парня, который был секретарем комсомольской организации, расстреляли его, потом расстреляли пленного солдатика. И сельчане увидели, что это совсем не те немцы, которых они помнили.

Новая власть объявила, что нужно выбрать старосту села. Люди выдвинули на эту должность моего отца, как потерпевшего от Советской власти. Но он отказался. Тогда на эту должность предложил себя односельчанин Степан Чайка.

Через несколько дней он принес к нам домой указ новой администрации вернуть ту корову, что дали из колхозного стада. Причем вернуть должны были почему-то только мы. Сначала Чайка уговаривал, а когда отец заявил, что не подчинится этому указу, стал угрожать расправой и пошел в сарай забирать корову. В сарае Чайку побили. Староста ушел с разбитым носом. Назавтра отца арестовали, корову забрали, я сбежал из дома, спрятался.

Мама пошла в Красную Слободу к начальнику управы, расплакалась, рассказала, как большевики семью осиротили, арестовав отца, исключили из колхоза, забыв вернуть то имущество, с которым пришли в колхоз. Начальник управы распорядился отца освободить и корову вернуть.

За что и сегодня стыдно

В лесах вокруг Старобина и Красной Слободы появились партизаны. В этой зоне жители многих деревень Старобинского, Краснослободского и даже Слуцкого районов имели наделы на заготовку сена. Летом сено косили, укладывали в стога, чтоб зимой, когда болото замерзнет, приехать на санях и забрать. Вот хозяева приезжают, укладывают сено на сани, но на границе зоны их встречают партизаны и воз с сеном направляют на партизанскую базу. Часто случалось так, что крестьяне возвращались домой и без лошади, и без воза, и без сена. И у кого в таких случаях искать защиту? Не у кого!

Многие крестьяне летом пасли своих лошадей в ночное время. Однажды отец со старшим братом взяли меня на ночную операцию по добыче лошадей для партизан. Мы подъехали близко, я охранял своих коней, на которых мы приехали, отец с братом пошли к пасущимся лошадям. В итоге они тихо привели три лошади, которых ночью доставили в отряд Тихомирова. Это были кони жителей соседней деревни. Об этом я никогда не рассказывал, до сих пор чувствую стыд и вину перед хозяевами тех лошадей. Но было такое время.

После войны отец имел встречи с государственным деятелем Беларуси Сергеем Притыцким. Каждый раз он напоминал отцу, как тот правильно поступил, когда отказался стать старостой при немецкой оккупации. И обязательно добавлял: «Был репрессирован Советской властью, но зла на власть не имел, служить немцам не стал».