Восемь уязвимых мест пропаганды Путина

Разоблачение несимпатичной кремлевской дамы.

Хочу рассказать об этой несимпатичной дамой поподробнее. Разумеется, буду повторять то, что уже писал ранее. На оригинальность суждений тоже особо не претендую, думаю, что в виду элементарности проблемы, эти мысли пришли в голову многим и многими высказывались.

Оговорюсь заранее — у меня нет уверенности, что украинская сторона ничему не научилась в ходе информационной войны и не переняла некоторых тактических приемов российской стороны. И все же между целями и технологиями российской и украинской пропаганды есть существенная разница. И, увы, следует признать, что Украина информационную войну проиграла, и именно в силу большей честности и объективности наших журналистов. А также и потому, что действовала с большим запаздыванием.

1. Основной задачей путинской пропаганды является создание «новой реальности». Нет, не искажение реальности. А именно замещение реальности фантазийным миром, в котором действующие лица — не факты, а символы и метафоры. Этот мир полярен и упрощен, он действует по принципу бинарных оппозиций — белое-черное, добро-зло, фашизм-патриотизм.

Мир выглядит двухполюсным: Россия и США. Все остальные страны — «слюна во устах Божиих».

2. Адресная группа путинской пропаганды — большинство населения России и «старшая группа» русскоязычного населения Украины и других стран ближнего и дальнего зарубежья: все те, для кого телеэкран является основным источником информации и буквально гипнотизирует зрителя. Интеллектуалы и прочие «выродки» (вспоминаю Гадких лебедей) творцов путинской пропагандистской доктрины совершенно не волнуют. Их как бы и нет на белом свете. Это несуществующие люди.

Что же касается тех, кто сидит у ТВ и смотрит новостные программы во все глаза, то им отводится важная роль ретрансляторов лжи: они расскажут новые «факты» тем, кто вернется с работы, и родственникам в ближнем зарубежье.

3. Исторические аналогии, проводимые путинскими экспертами на самом деле ссылаются не на реальную историю, а на ее условную, упрощенную кинематографическую форму.

4. Ключевые слова и навязчивое повторение. Для того чтобы запомнить десять слов, человеку с нормальной памятью нужно прослушать их три-четыре раза. Отсюда два вывода — слов должно быть мало и повторяться они должны часто. Эти ключевые слова могут не отражать сути происходящих событий и вообще не иметь к ним никакого отношения. Важна не истинность слов, а частота их повторения — это отметил еще Геббельс, которого слишком часто цитируют в последнее время. Эти слова как бы застраивают пространство восприятия, образуют каркас, на который накладываются более сложные построения.

Эти слова делятся на две группы — «черные» и «белые» — в полном соответствии с принципом бинарных оппозиций.

Такие слова и словосочетания в антиукраинской риторике и впрямь немногочисленны. Попробую их перечислить, «черные» для начала: Майдан, Правый сектор, хунта, бандеровцы, фашисты-нацисты, карательная экспедиция, одесская хатынь.

«Белые» слова: федерализация, народное ополчение, мирные жители, русский язык.

Конечно, можно найти еще несколько, но эти — основные. Мир становится подобным шахматной доске.

5. Патологическая география пропаганды. Тут мне остается только повторить когда-то сказанную мною фразу: главные новости России происходят в Украине. Или как сказала в частной беседе одна интеллигентная россиянка: «Мы сначала разберемся с вами, а уже потом наведем порядок у себя». То есть пространство Украины в новостных программах значительно превосходит размеры и политическое значение нашей страны.

Король терминов здесь — «Крымнаш», или придуманный Людмилой Херсонской - и уже ставший мемом вариант Намкрыш.

Но чрезвычайно «важны» также термины: «Новороссия», юго-восток Украины. «Новороссия» подается не как историческое понятие, но как реальное территориально-политическое образование, имеющее свое правительство и парламент. Так, в свое время Царева представляли как спикера парламента «Новороссии». Нет ни ее самой, не было на этой территории даже факта самопровозглашения, не было парламентских выборов, нет парламента, а спикер — вот он!

На понятие «Новороссии» накладываются пресловутые «ДНР» и «ЛНР». Никто даже не заботится о том, чтобы измыслить некоторые соотношения между так называемыми Новороссией, ДНР и ЛНР, а ведь это — одна территория.

Иными словами, создается новое геополитическое пространство, которого на самом деле нет и в помине.

6. Дьявол за океаном. Теория заговора, мировой закулисы, новой «империи зла» — важнейшая часть путинской пропаганды. Украине при этом напрочь отказывается в статусе независимого государства, она всего лишь поле битвы, некая область пересечения силовых линий мирового порядка. В лучших традициях манихейства — это силы добра и силы зла. Силы добра — это русский мир, это русская весна, когда все расцветает и живет.

Силы зла? Украина лишь скромная прислужница этих сил. Весь Запад? Нет, и Запад лишь прислужник. Он бы и рад соединиться с Россией, но договор с дьяволом подписан и нарушать его нельзя.

США — вот он, сатана! Это США разбрасывали пачки новейших долларов над Майданом, это ЦРУ «раздавало печенюшки» на том же Майдане, это Обама разрабатывал план изгнания Януковича, это США давали указания фашистам Правого сектора.

Буквально днями Лавров назвал правительство нашей страны «неонацистским» и, следуя закону навязчивого повторения, — не однажды!

Как ни странно, этот глобальный взгляд соседствует с наивными детскими оправданиями типа «он первый начал». То есть, когда Запад указывает России на события в Украине раздается хныкающее: «Сами вы хороши! А Ливия? А Косово? А Ирак? Как вы, так и мы».

Положим, но если США — дьявол, то негоже силам мирового добра дьяволу подражать.

7. Образ врага. Показать братский славянский народ первейшим врагом России, казалось бы, задача не из легких. Но, как ни странно, путинская пропаганда легко с этим управилась. Кроме дальнего могущественного врага, до которого не дотянуться, советскому и постсоветскому человеку всегда был необходим враг ближний, почти домашний, сосед, какое-нибудь жалкое существо, а лучше — неполноценный народ. Украинцы были объектом советского фольклора наряду с евреями и грузинами. Когда-то я проанализировал сто «украинских» анекдотов сорокалетней давности. Все они содержат негативные коннотации — «х*хол» предстает жадным, мелочным, некультурным, грубым. Он не съест вагон яблок, но надкусит каждое. Он скажет человеку, попросившему у него кусочек сала: «Та ви не будете його їсти! Чому? Бо я вам не дам». Ну и про злую собаку в вишневом саду с легендарным «Отож!» в конце.

Пародийные переводы на украинский оперных арий: «Чи гепнусь я, дрючком продертий, чи мимо прошпандьорить він». И даже значительно более древние пародии на библейские тексты — уповать должен не Израиль на Господа, но Сруль на Пана.

Особый пласт — «бандеровский фольклор», который можно уложить в один самый короткий: «Тук-тук-тук! Тут живе Степан Бандера? Так-так-так, відповідає кулемет». Украинец — герой «бандеровского» анекдота люто ненавидит «м*скаля»: «Ваню, чого ти м*скаля пилиш? Що в тебе рушниці нема? Та є… Але ж є й час і натхнення». И вообще, не любит хохол советскую власть: «Куме! Совіти у комос полетіли! Та невже ж усі?»

То есть низовой «фольклорный» антиукраинизм (как и антисемитизм) — прекрасная почва для пропаганды, рисующей жестоких и тупых гонителей русского языка и вообще всего прогрессивного. Кстати, этот фольклор на фоне развернутой путинской пропаганды значительно обогатился.

Но главным оружием путинской пропаганды стал искаженный и примитивизированный опыт ВОВ, где украинец — враг, пособник немцев, палач, полицай и, конечно, бандеровец.

8. Война продолжается. В позапрошлом году отгремел семидесятипятилетний юбилей окончания Второй мировой войны. Срок, за который сменилось несколько поколений. Немногие дожившие до сегодняшнего дня — девяностолетние старики. Правительства постсоветских территорий всерьез озабочены, как в кратчайшие сроки обеспечить ветеранов жилплощадью. Эти разговоры я помню, сколько живу. Но задача, в силу естественных причин, упрощающаясь так и осталась невыполненной.

Но я отвлекся. Семьдесят семь лет назад (почти) умерла война. Казалось бы, она должна давно истлеть в земле, оставив в ней неразорвавшиеся мины, бомбы и снаряды, а на ней — бесчисленные обелиски с газовым вечным огнем, который обходится все дороже и с пионерами на посту номер один.

Но война не погасла — она тлела искусственным медленным идеологическим огнем все эти годы. Ловили предателей, расстреливали их тридцать лет спустя после совершенного ими предательства. Искали Гитлера (жив он, жив, это двойника сожгли!). После долгого перерыва возродили праздник Победы (кто забыл — это случилось при Брежневе) и этот праздник по мере отдаления от исторических дат не тускнел, а набирал силу. По полям сражений ходили красные следопыты (и черные копатели). Награды находили героев двадцать, тридцать, сорок лет спустя.

И уже полным жаром горел пламень войны на киноэкранах и телеэкранах, на страницах романов и повестей, в стихах тех, кто пороху, понятно, не нюхал, и в запоздалой окопной лирике тех, кто пережил это ужасное и славное время.

Это была советская пропаганда. Она делала многое, однако никогда (после Берлинского кризиса) не переносила терминологию войны в нынешнее время, не превращала историю в современность, не проводила «реконструкцию» противостояния тех лет. Путинская пропаганда сделала в этом направлении решительный шаг. Она убедила огромное количество людей в том, что война с Украиной — это не новая, по сути империалистическая война за территории и ресурсы, а продолжение той Великой Отечественной (хорошо, не той единственной гражданской), более того — в эсхатологическом столкновении Добра и Зла.

Борис Херсонский, Facebook