О чем россиянам стоит задуматься в годовщину отравления Алексея Навального

Первые после «обнуления» выборы в РФ могут оказаться проблемными для Кремля.

20 августа 2020 года во время перелета из Томска в Москву лидеру российской оппозиции Алексею Навальному стало плохо. Самолет сел в Омске, где оппозиционера поместили в больницу. Два дня спустя Навального в бессознательном состоянии с разрешения самого Владимира Путина перевезли в клинику «Шарите» в Берлине. Общеизвестная версия — отравление, осуществленное спецслужбами.

Возвращение Навальному не простили. Он был арестован и посажен в тюрьму. Протесты в его защиту стали поводом для ожесточения государства — до такой степени, что «гражданское», как бы «голубиное», и силовое («ястребиное») крылья власти стали неотличимы друг от друга.

Полицейские и судебные преследования были дополнены ужесточением репрессивного законодательства и интенсивным его использованием для преследования уже не только и не столько собственно политической оппозиции, сколько гражданских активистов и журналистов-расследователей. Особенно эффективным оказалось законодательство об иностранных агентах, в том числе иноагентах-физических лицах. Инфраструктуру же Навального разрушили методом объявления его организаций экстремистскими, что создало почву не просто для разгрома оппозиции, но и для преследования тех, кто помогает или даже просто сочувствует оппозиционеру.

Гражданское общество — враг государства

Российский политический режим последовательно двигался в сторону ужесточения авторитарных практик. Отравление Навального произошло вскоре после того, как с 25 июня по 1 июля 2020-го было организовано голосование за идеологически консервативные поправки в Конституцию и за «обнуление» президентских сроков Владимира Путина: авторитарный режим тем самым легализовал свое вхождение в зрелую стадию.

Кроме того, это голосование, прошедшее два года спустя после президентских выборов, показало распадающемуся «путинскому большинству», что оно все еще существует и оно консолидировано. А значит: кто не с нами — тот против нас. И самая разумная стратегия для обычного гражданина страны — присоединиться к мейнстриму.

Возвращение Навального лишь ускорило движение российской автократии к еще более репрессивной модели: политическая система все равно бы ужесточилась, но, возможно, не так быстро и не столь радикально. Во всяком случае обществу были предъявлены доказательства того, что «обнуление» лета 2020 года — это не просто формальный акт, а новая стадия развития. Так сказать, обновление ancient regime (старого порядка). И в этой «поправленной» модели уже нет места заигрыванию с оппозицией и имитации плюрализма мнений. Оппозиция должна быть задавлена, независимые СМИ — уничтожены.

При этом криминализована не только деятельность оппозиции, но и любая неподконтрольная государству и не согласованная с ним гражданская активность. Врагом государства стало гражданское общество как таковое.

Для независимых и политически активных людей государство предоставляет три опции: сотрудничество, по сути, коллаборационизм при соблюдении правил игры режима, тюрьму, эмиграцию. В Вильнюсе, Тбилиси, Варшаве, Праге теперь можно встретить множество наших соотечественников, в основном молодых, которых преследуют власти просто за использование конституционных свобод — слова, печати и собраний.

У Кремля, Лубянки и прочих адресов, символизирующих российскую власть, нет оснований полагать, что они действовали неправильно. Показательная жестокость и последовательность в применении репрессий доказали свою эффективность — оппозиция уничтожена, протестные настроения естественным образом пошли на спад, парламентские выборы выглядят предсказуемой и формальной процедурой.

Авторитарная политическая система удачно (и естественным образом) дополнена государственным капитализмом и монополизмом в экономике. Государство в экономической системе не просто основной регулятор и арбитр, но еще и игрок, который волен менять правила по ходу «игры» под себя. Экономическая политика в высокой степени сводится к бюджетной политике, то есть покупке лояльности населения за его же, населения, налоги.

В некотором смысле Россия пошла по пути Беларуси. А в экспертном сообществе заговорили о «новой устойчивости авторитарных режимов», ставя в один ряд Россию, Беларусь и Венесуэлу.

Стареющая власть

Основная масса населения — то самое «большинство» — предпочитает действовать в соответствии с классикой «психологии толпы»: безопаснее прислониться к тому, кто сильнее. Государство — основной работодатель при госкапитализме. Государство поощряет сотрудничество с ним, в том числе, популярными в последнее время стали доносы на неправильно ведущих себя сограждан.

Конформизм из адаптивного превратился в активный и агрессивный. Средний массовый человек готов индоктринироваться и поддерживать начинания государства, в том числе репрессивные. Признание организаций Навального экстремистскими поддержали, согласно опросу «Левада-Центра» (признан в России иностранным агентом) в июле 2021 года, 32% респондентов, не поддержали 27%. Но самый важный показатель — это доля безразличных к этому шагу власти людей — 38%. Это и есть резервуар конформистской поддержки любых решений власти. Путинская модель держится именно на безразличии большинства к тому, что делает власть, на предустановленной покорности.

Обывателя, который безразличен ко всему, именно активность Навального и его сторонников выводила из зоны комфорта и разрушала привычный неписаный социальный контакт с властями: вы нас подкармливаете, но не лезете в наши дела, а мы за вас голосуем и не лезем в ваши распилы. Кроме того, все-таки Навальный потерпел, по крайней мере на этом этапе, поражение от власти: он находится в заключении, его сторонники — политические эмигранты. Два этих фактора способствовали тому, что рейтинги одобрения деятельности главного российского оппозиционера упали: если в сентябре 2020 года его деятельность одобряли 20% россиян, то в июне 2021 года — уже 14%; доверие снизилось с 5% в январе 2021-го до 3% в июле этого года.

Это не означает, что политический процесс в России больше не сводится к дихотомии «Путин-Навальный». «Фигурант», как его называют на кремлевском диалекте, все еще популярен среди тех, кто недоволен политическим режимом. Но пока не видно очевидного выхода из депрессивного состояния гражданского общества.

Однако новый старый режим — это еще и ощущение обществом бесперспективности любых усилий, направленных на модернизацию страны. И в этом — слабое место «стабильности», достигнутой путем нарушения прав человека на фоне стагнации реальных располагаемых доходов населения. До главных — президентских — выборов осталось меньше трех лет. И хотя в России, как правило, побеждает инерционный сценарий, именно эти выборы — первые после «обнуления», уничтожения оппозиции и поражения в правах гражданского общества — могут оказаться проблемными для Кремля. Для власти, стареющей физически и устаревающей морально.

Андрей Колесников, Forbes