Футболиста, подписавшегося за новые выборы, убрали из сборной, а он продолжает карьеру и не понимает бывших коллег

«Нет цены, за которую можно поступиться моралью».

После выборов-2020 пляжный футбол одним из первых отреагировал на сложившуюся в стране ситуацию. 15 августа лидеры сборной по пляжному футболу – Валерий Макаревич, Константин Магалецкий, Илья Савич, Денис Самсонов, Иван Миранович, Игорь Бриштель, Никита Чайковский – и Геннадий Тумилович, на то время тренер вратарей «националки», передали в редакцию «Трибуны» свое письмо с требованиями проведения честных выборов и прекращения насилия силовиков.

Позже Чайковский передумал (а потом и подписался за Лукашенко), но остальные остались тверды в своей позиции. И к концу 2020-го подписанты письма оказались вне состава сборной, причем свободные «пляжники» узнали об этом из прессы. Официальная причина – омоложение команды. Вот только за бортом оказались игроки, которых высоко ценят на клубном уровне. Например, Игорь Бриштель выступает за питерский клуб «Кристалл», который недавно в очередной раз выиграл турнир Euro Winners Cup – пляжнофутбольную Лигу чемпионов.

Одного из исключенных, вратаря Магалецкого, позже все же вызвали в сборную с 9 подписантами за режим, которая смогла выйти на стартующий 20 августа ЧМ.

А вот пять игроков так в команду и не вернулись. Один из них, Денис Самсонов, рассказал о том, как спустя время смотрит на ту громкую историю и почему, если отмотать время назад, ничего не менял бы.

– Сборная страны по пляжному футболу скоро стартует на чемпионат мира. Следили за тем, как команда проходила отбор?

– Я больше люблю не смотреть соревнования, а участвовать в них. Периодически проверял результаты матчей. Здорово, что команда вышла [на ЧМ]. В каких-то моментах им, наверное, повезло, а в чем-то они были достойны выхода, видно, что была проведена хорошая работа.

– Радовались за сборную?

– Думал, мне будет очень обидно, что они вышли, но нет. Особой радости, конечно, тоже не было. Нейтрально все это воспринял, а потом подумал, что для развития в стране пляжного футбола, который мы любим, хорошо, когда национальная команда показывает высокие результаты. Если бы сборная никуда не вышла, скорее всего, в белoрусский пляжный футбол перестали бы вкладывать деньги, и он прекратил бы существование.

– Из сборной убрали лидеров, но команда все равно вышла на ЧМ. Анализировали, почему так произошло?

– Во-первых, в команде остался костяк, который принимал участие в прошлом чемпионате мира. Кто-то из них более зрелый, кто-то помоложе. Прибавим к этому очень серьезную подготовку – если не ошибаюсь, команда пять раз была на зарубежных сборах. Так что, возможно, сказалась подготовка, а может, помогли новые правила, по которым игра уже не строится вокруг вратаря настолько, насколько это было раньше. Валера Макаревич, который был вынужден уйти из сборной, был довольно опытным вратарем.

– По вашим словам, остался костяк команды, но ведь ушло пять игроков.

– Получается, половина команды ушла, а половина – осталась. Привлекли молодежь, которая с нами все время тренировалась, вернули вратаря [Магалецкого], который подписался за честные выборы и был исключен вместе с нами. Так что осталась какая-то опора, плюс семь–восемь месяцев команда тренировалась, ездила на сборы. Тренерский штаб тоже хорошо поработал.

– В ваше время подготовка была менее интенсивной?

– Все было похоже, но сейчас команда готовилась в условиях пандемии, когда остальные европейские сборные были не так активны. Италия не вышла на ЧМ, так у них не проводился внутренний чемпионат, игрокам было негде получать практику. Но все-таки это Италия, странно, что они не вышли. У белjрусов все осталось, как раньше, а у остальных сборных спад. Плюс Россия не участвовала в отборе как хозяйка турнира.

В ходе отбора на ЧМ и еще одного турнира, который проходил перед ним, Беларусь за три недели встречалась с Испанией четыре раза: три игры проиграла, а одну – выиграла, и этот выигранный матч был самым сложным за весь отбор. После него сборной выпало играть с немцами, а это не топ в пляжном футболе, то есть результат получился с одной игры.

Раньше в отборе участвовало больше команд, он был более сложный. Вначале надо было выйти из группы, потом играли стыки, затем снова формировалась группа. Например, когда мы выходили на ЧМ в Парагвае, понадобилось обыграть Италию, Португалию, пройти Францию. Так что матча «жизни и смерти» у нынешней сборной не было. Хотя сказать, что она была не готова или плохо сыграла, тоже нельзя.

– Сколько времени вы провели в сборной?

– Вызывался туда с 2014 года – получается, был в команде примерно шесть лет. Среди выбывших есть те, кто выступал за нее девять–десять лет.

– Поздравили с выходом на ЧМ бывших коллег по сборной?

– Нет, никого не поздравлял. Да мы и не общаемся. Вряд ли они поверят в то, что моя радость – искренняя. Мне приятно за вид спорта, но в личностном плане, конечно, поводов для радости не вижу.

Сейчас не вижу тем для разговора с теми, кто остался в команде. Скорее, есть вопрос к ним: почему тогда, когда нас выгнали, они не написали нам и пары слов? А если я сейчас сам начну им о чем-то писать, это не будет сильной позицией.

– Даже в личной переписке они к вам не обращались?

– Конечно. Но они нам ничего не должны, мы не близкие люди. Сборная – это люди, которые объединены по спортивным интересам. А сейчас, когда у нас нет таких общих спортивных интересов, мы оказались совсем порознь. У нас не сошлись взгляды на нравственные, человеческие ценности. И если нас не объединяет спорт, о чем нам разговаривать? Если бы меня не взяли в сборную по спортивным показателям, думаю, я бы тоже прекратил с ними общаться. Мы и так с ними особо не контактировали вне поля, у каждого свои интересы.

– Тем не менее, производили впечатление дружной команды.

– Да, но не считаю, что дружба – одно из слагаемых успеха в спорте. Скорее, важно, чтобы люди были объединены какой-то общей целью. Уверен, что в нынешней команде не так много дружбы, но они же добились результата.

– В чем видите причину того, что ваши бывшие коллеги не проявили солидарность?

– Для меня это взгляд человека, для которого главное – он сам. Есть поступок, а есть бездействие. У них могут быть разные взгляды, но в итоге они выбрали бездействие.

– То, что называют «моя хата с краю»?

– Скорее всего, да. Вряд ли людьми двигали корыстные цели, вопрос, скорее, в боязни что-то сделать, в выученном бездействии.

– А как смотрите на подписание вашими бывшими коллегами провластного письма?

– Один игрок хотел немного сгладить впечатление от этого, он написал нам о том, что поддерживает нас, что многих чем-то запугали. Уверен, что у каждого человека есть что-то, на что можно надавить, хотя и у каждого есть выбор. Но мой первый вопрос был такой: а сколько раз вы отказывались? Письмо подписали все и сразу, мне же хотелось видеть хоть какое-то противодействие.

– Тем не менее, в нынешней сборной есть те, кто не подписался за режим.

– Знаю только про одного – того, кто вернулся после исключения. Мое мнение такое: если бы поднялась шумиха вокруг его возвращения, его заставили бы подписать письмо. Но на пляжный футбол обращено не так много внимания, да и это письмо не сильно кому-то надо. Тебя немного продавили, ты согласился с происходящим – все, ты в системе. И в случае с возвратом [Магалецкого], думаю, неподписание [за режим] ничего не меняет. Поднялась бы шумиха – его заставили бы подписаться, может, сами вписали бы его фамилию.

– То есть вопрос подписи ничего не меняет, если человек в этой команде?

– Абсолютно ничего не меняет. Подпись – это просто один из инструментов показать, что человек на той стороне, что он послушен. Если спортсмен не начал возмущаться – все, найдут для него нужный инструмент.

– Вижу, что за командой следите, несмотря ни на что.

– Да, попадается информация. Я же не бросил пляжный футбол, все равно играю, выезжаю за рубеж. Читаю новости и не вижу причин отказываться от интереса к виду спорта.

Вообще, в белoрусском пляжном футболе есть очень большой перекос в сторону сборной, но в идеале спорт складывается не только из националки. Раньше наша сборная столько не выезжала за рубеж, только в последние годы пошла [финансовая] поддержка, особенно в связи с Европейскими играми. Этот вид спорта – не про деньги, и большую часть времени мы выезжали на соревнования на энтузиазме.

– У вас есть основная стабильная работа – начальник отдела в крупной организации. Среди пляжников – подписантов провластного письма есть те, у кого с этим хуже, игроки из регионов. Не думали о том, что они находятся в менее выгодном положении, чем вы?

– Ни в коем случае не могу осудить их позицию. У каждого свои страхи, кто-то может бояться, что не реализует себя вне пляжного футбола, плюс там действительно есть ребята из регионов. Так понимаю, они задают вопрос: куда мы пойдем, что мы будем делать, если нас выгонят из пляжного футбола?

Но принять эту позицию я тоже не могу. Мне кажется, она немного ущербная. Люди настолько не ценят себя ни в спорте, ни в жизни, они настолько неконкурентны, что готовы поступиться своими моральными ценностями из боязни, что не найдут себя вне сборной. По мне, так думать – это просто катастрофа. Раз у тебя такая психология – конечно, подписывай письмо и оставайся в сборной, потому что ты нигде ничего не добьешься.

В сборной речь не идет о больших заработках. Думаю, мы, кто были исключены из команды, потеряли намного больше, чем деньги. У нас нет возможности тренироваться, получать практику, находить предложения в хороших клубах. Хотя нынешние сборники, хоть и могут себя проявить, разве играют в хороших клубах топовых стран? Нет, потому что у них другое мышление. Они неконкурентны и в этом проигрывают. Мое мнение – такая психология ведет в никуда, с ней нельзя развиваться и чего-то добиваться.

– Видите будущее у этой команды?

– В белoрусском пляжном футболе были энтузиасты, но их все меньше и меньше. В чемпионате страны снижается число команд, и все усилия бросаются на сборную. Как только госкомпании и федерация футбола перестанут ее поддерживать – пляжного футбола в стране не будет. У нас не так много полей, нет команд, игроков. Мы вернемся к началу этого вида спорта. Сборная у нас представительная, да, но перспективы у нее есть только при условии таких же финансовых вливаний, как сейчас.

Получается, что сборная показывает качественную игру, но не имеет под собой никакой подоплеки. Ее состав долго не менялся, но не потому, что мы лучшие игроки в мире, а из-за отсутствия конкуренции. Частично конкуренция страдает из-за того, что пляжный футбол – это не про деньги. Но и чемпионат настолько слабый, что никто из него не вырастает. Испанские тренеры подтянули пару молодых игроков, но эти футболисты набрали нужные кондиции за счет тренировок со сборной.

– Вы сами сейчас где-нибудь играете?

– Даже с учетом, что мы практически не готовились к сезону и нас не пускают в чемпионат Беларуси, у нас есть предложения. Ездил играть в Польшу, Россию. Так что спрос есть. Пляжный футбол не заканчивается на сборной или на чемпионате Беларуси, если ты умеешь и любишь играть, ты найдешь себе применение.

– Правда, сложно это сделать без возможности себя проявить в сборной.

– Конечно, мы же не живем в стране пляжей. В Минске есть площадка на СОК «Олимпийский», но туда нельзя просто прийти поиграть, нужно собрать команду, чтобы ее арендовать. А еще у нас нет особых футбольных традиций и вовлеченности людей в большой футбол, чтобы потом часть из них могла переходить в «пляжку».

Сборная давала качественную подготовку. Зимой и ранней весной в Беларуси нельзя тренироваться, а раньше, когда мы выезжали на зарубежные сборы, к старту того же чемпионата России мы были в форме. Тогда и спрос на нас был выше. Сейчас стало труднее, но найти себе место по-прежнему вполне реально.

– Вас и некоторых других игроков, исключенных из сборной, недавно пробовали заявить на чемпионат Беларуси в составе «Бреста», но в итоге не заявили. Что пошло не так?

– Как я понимаю, клуб проявил к нам интерес. Мы не последние игроки в стране, так что, думаю, в любой беoарусской команде не отказались бы нас видеть. Но, насколько я знаю, «Бресту» дали понять, что клуб в таком случае не получит финансирование, сказали, что мы нежелательные игроки в Беларуси.. Хотя все это стало известно с чужих слов, которые тяжело подтвердить или опровергнуть.

– Как думаете, в чем причина такого отношения?

– Тяжело точно сказать. Наверное, в чем-то это проявление мести, а в чем-то нежелание сталкивать нас с командой, которая составляет костяк нынешней сборной. Федерация не хочет даже допустить шанс, что мы можем с ними встретиться и их обыграть. Это покажет, что наше исключение из команды было произведено не по спортивному принципу.

Но не скажу, что недопуск – большая потеря для нас. Чемпионат Беларуси урезали из-за того, что скоро ЧМ, в нем не будет особой интриги.

– Как сейчас, по прошествии времени, воспринимаете свое исключение из сборной?

– Не сильно расстраиваюсь, на жизнь это особо не повлияло. Часто пропускал по разным причинам зимние сборы, которые проходили в теплых странах. Так что у меня и не было вау-эффекта от поездок в такие места. Скорее, обидна сама постановка вопроса, когда говорят, мол, мы омолодили сборную. Люди играли в команде по семь, восемь, десять лет, так просто скажите им спасибо и уже затем омолаживайтесь.

В первое время у меня, наверное, было желание что-то доказать, но потом оно ушло. Понял, что этим людям что-то доказывать незачем, это не те люди, мнение которых о себе я хотел бы изменить. Я поступил честно перед своей совестью, и в моем понимании вряд ли можно было поступить по-другому. А когда ты поступаешь правильно и не жалеешь об этом, зачем жалеть о сборной, которая не разделяет эти ценности? Значит, и расстраиваться нет никакого смысла.

– То есть сейчас вы поступили бы точно так же?

– Многое изменилось, но не вижу возможности в тех обстоятельствах поступить по-другому. Так получилось, что мы высказались раньше многих, еще тогда, когда не было общего письма [за честные выборы и против насилия]. Получать какие-то материальные блага, при этом быть нечестным перед собой и понимать это? Для меня это однозначно неприемлемо.

– Вы упомянули вау-эффект от поездок в теплые страны зимой. Он часто встречается у белoрусских пляжников?

– Конечно. Все-таки мы бывали в разных странах – Бразилия, Парагвай, Италия, Испания и так далее. Для кого-то это еще одна причина [быть в сборной]. Это к вопросу про конкурентоспособность и отношение к себе, когда ребята, скорее всего, думают: я сам никогда в жизни не заработаю на эти поездки, не смогу себя реализовать. Но лично для меня отказ от поездок – небольшая потеря, бегать две недели на жаре – не такое уж большое удовольствие :). Тем более там одни и те же локации, соревнования по пляжному футболу часто проходят в одних и тех же местах.

– А как пережили исключение другие ваши коллеги по сборной?

– Все те, кто был исключен, не изменили свое решение и не забрали подпись [за честные выборы], хотя в теории, думаю, они могли это сделать. Ну а кто-то сделал свой выбор и вернулся в команду, когда ему дали такую возможность.

– В каких пляжных командах ваши исключенные коллеги играют сейчас?

– Надо понимать, что пляжный футбол – сезонное явление, и почти все из нас имеют основную работу. Игорь Бриштель продолжает играть на самом высоком уровне за питерский «Кристалл», у него вся жизнь – это пляжный футбол. Валера Макаревич стал играющим тренером в «Крыльях Советов», Иван Миранович тоже за них выступал, за эту команду играл и я. Еще я ездил с Ильей Савичем играть за польский клуб, думаю, еще поедем туда. Так что из пляжного футбола никто не ушел.

– Ситуация не только в сборной сильно изменилась после событий, начавшихся 9 августа 2020-го. Помните, как провели этот день?

– Да, сидел дома в гипсе, так как сломал лодыжку в суперфинале чемпионата Беларуси. Сходил на костылях проголосовать на выборы. Была большая общественная мобилизация, туда кто только не приходил – больные, хромые. Потом, как все, следил за событиями, переживал.

– Как сейчас, спустя год, воспринимаете все те события?

– Общество мобилизовалось, у людей было четкое желание что-то изменить. Поэтому и фальсификация выборов, и то, что произошло после них – это, конечно, обман всего народа. Потом произошли пытки и избиения, и оказалось, что такое никто не будет терпеть.

А еще помню удивление от [послевыборного] подъема общества. Дал о себе знать целый пласт людей, которые до этого никак себя не проявляли, а тут объединились общей целью. Было здорово. Но это, как мне кажется, только начало становления народа. Вселенная начала зарождаться с Большого взрыва, и что-то похожее, наверное, теперь происходит с нами. Мы сами не до конца осознали, что случилось и к чему это приведет в плане [развития] нации и гражданского общества.

– Чему вас научил этот год?

– Наверное, научил не молчать, высказывать свою позицию, если для тебя это важно. Возникло понимание, что надо быть включенным в свою жизнь, потому что никто другой не придет и не решит твои проблемы, лучше тебя с этим никто не справится. А еще этот год научил тому, что, как считаю, нет той цены, за которую можно поступиться моралью и нравственностью. Важно, когда ты можешь спокойно смотреть на себя в зеркало и показывать своим примером жене и сыну то, что для тебя важно. Раньше все это как-то спало во мне.