Лагле Парек: Самое главное – найти формы коммуникации с народом, чтобы он пошел за тобой

Известная эстонская диссидентка рассказала об опыте победы над авторитарным режимом.

В Эстонии Лагле Парек стала символом поколения, которое пронесло идею свободы и независимости через годы советской оккупации и смогло добиться своей цели, даже когда у некоторых уже начала иссякать надежда.

Сайт Charter97 поговорил с одной из самых известных деятельниц диссидентского движения, прошедшей путь от советских лагерей до министра внутренних дел независимой Эстонии.

– Советская власть расстреляла вашего отца, капитана эстонской армии, а вас еще не достигшим восьми лет ребенком отправила с семьей в Сибирь. Что бы вы сказали людям, и в Беларуси, и в Эстонии, которые сейчас ностальгируют по СССР?

– Я желаю им сил на продолжение этой ностальгии. Это абсурд. Посмотрите, как сейчас в России живется. По-моему, не очень хорошо.

В 1949 году меня выслали в Сибирь, потому что мой отец был эстонским офицером. Его расстреляли, когда мне было всего два месяца. Тогда была большая ссылка, потому что советская власть хотела подавить сопротивление эстонского общества.

Вы понимаете, в Сибирь выслали меня, мою мать, бабушку и сестру. Мама у меня была директором музея. Уже в Сибири ее арестовали и приговорили к 18 годам тюрьмы за то, что в музее обнаружили запрещенные книги. К счастью, все это быстро закончилось.

– Вы вернулись в Эстонию после смерти Сталина. Как приняла вас родина? Чем жили эстонские граждане в тот период?

– После Второй мировой войны у нас было довольно сильное сопротивление, в Эстонии действовали лесные братья. В то время многие люди были против Советского Союза.

Некоторые просто для того, чтобы лучше жить, приспосабливались, но в Коммунистическую партию не очень-то вступали. Только в конце 1970-х годов начал кое-то вступать, когда почти иссякла надежда на то, что Эстония будет свободной. Однако это все-таки случилось.

– В 1980-х вы уже были известным деятелем диссидентского движения в СССР. Как выглядел был ваш путь в диссиденты: что повлияло на ваш выбор, чего вы добивались?

– Я недавно сама задумывалась над этим. Когда я училась в техникуме, то уже начала организовывать движение против Советского Союза. Уже там я пробовала, но не получилось, потому что моя сестра вышла замуж за человека, который только что вышел из тюрьмы. Он уговорил нас, что нужно сначала окончить школу, а потом думать о такой деятельности.

Мы окончили школу и очень быстро начали организовываться. Тогда мы много спорили об идеологии, методах, но наша организация приняла решение, что мы не собираемся браться за какое-либо оружие, то есть, мы не были нацелены физическую борьбу. Наша организация выступала за то, что в Эстонии должны быть больше умных людей, которые знают эстонскую историю.

Через мою маму мы смогли найти образованных людей, учителей, но тогда мы поняли, что за нами все это время следил КГБ. Как только мы договорились о регулярных встречах, Советский Союз забрал почти всех наших парней в армию. В то время можно было забирать в армию на 4 года. Тех, кто был более развит, блестящие образованные натуры, забирали в морские или воздушные силы. Когда тебе 18 лет, то 4 года – это очень много. Ты возвращаешься совсем другим человеком. Несмотря на это, мы продолжали заниматься образованием населения.

В то время диссидентов еще не было в Эстонии, но я присоединилась к ним в 1970-х годах. Это уже не было подпольное дело, мы делали официальные заявления, выдвигали требования, которые мы высылали сначала за границу, а потом посылали нашим организациям. Мы делали это, чтобы на Западе знали, что у нас есть силы бороться против Советского Союза. Более того, у нас выходил подпольный журнал, мы искали и размножали запрещенную литературу. Все ставки были поставлены на голову, на ум.

– В 1983 году коммунистический режим приговорил вас к шести годам лишения свободы и трем годам ссылки. Вы отбывали срок в Дубравлаге, где участвовали в голодовках и других акциях протеста. Как вам удавалось сохранить веру в победу? Что вдохновляло вас тот момент?

– Когда ты борешься за какое-то политическое дело, то знаешь, что тебя ждет. На нашей зоне было 12 женщин-политзаключенных. Мы поддерживали друг друга, были только две, кто стучал, но там и стучать нечего было. Мы все делали открыто.

Все политзаключенные в Дубравлаге были готовы отсидеть хоть всю жизнь. Знаете, когда у тебя есть цель в жизни, то все становится совсем другим. Мы были против Советского Союза, и это давало нам силу.

– В 1980-х вы верили в скорый распад Советского союза? Были ли какие-то «знаки эпохи», указывающие на то, что система рухнет?

– В конце 1980-х годов Москва уже была совсем другой, поэтому нужно было пробовать.

Самое главное – найти формы коммуникации с народом, чтобы он пошел за тобой. Мы как раз этим и занимались. У нас было много официальных организаций, который на самом деле занимались тем, чтобы эстонская нация осталась и независимая страна восстановилась. Хотя громко мы об этом не заявляли.

Мы создали свою, первую в Советском Союзе партию (Эстонскую партию национальной независимости – ред.). Я помню, что когда она возникла, к нам приехали довольно известные латвийцы, даже помню, где и кто у меня в гостях сидел. Мы обсуждали партию, как нам удалось ее создать, а также почему не стоит бояться, что тебя предадут.

Нашу партию создали люди, которые не имели достаточной политической компетенции, но у них было очень большое желание, чтобы Эстония вышла из Советского Союза. Они поехали в Москву, объявили там, что партия создана – но их сразу выслали за границу, то есть дали возможность эмигрировать, что они и сделали.

Нам, оставшимся в Эстонии, ничего не оставалось, кроме как продолжать строить настоящую и серьезную партию. На самом деле, это было так необычно и интересно. Ничего не бывает в жизни просто.

– Что было важно сделать в первую очередь, когда Эстония заново получила независимость? Как Эстонии удалось избежать коммунистического реванша — чтобы деятели старой формации заново не получили власть в стране?

– Во-первых, эстонцы активно выступали за свою независимую республику. Во-вторых, мы создали альтернативный Верховному Совету Эстонской ССР представительный орган – Конгресс Эстонии (выборы в него состоялись 24 февраля 1990 года — ред.).

Чтобы избрать на него делегатов, наша партия организовала регистрацию эстонских граждан – тех, кто был гражданами в свободной Эстонской Республике до 1940 года и их потомков. Всегда нужно организовывать такие вещи, которые охватывают и объединяют многих.

Меня тогда очень удивило, насколько активно политически не заангажированные люди участвовали в регистрации граждан. Чтобы избирать Конгресс Эстонии, мы выпустили специальный документ, вводивший определения «последовательный гражданин Эстонской Республики» – то есть тот, у кого есть право на эстонское гражданство исторически. Так у нас получилось создать в самом начале 1990-х свою национальную власть.

– Вы были министром внутренних дел Эстонии в 1992-1993 годах. Почему вы возглавили именно это министерство? Что важного было сделано вами за время пребывания на министерском посту?

– Я хочу сказать вам честно, что у меня вообще никогда не было страсти к власти. Так получилось, что я была во всех организациях, выступавших за свободу Эстонии.

Я баллотировалась на пост президента, потому что не хотела идти в парламент: не люблю сидеть и обсуждать законы. Когда ты претендуешь на пост президента, ты очень помогаешь своей партии. Ездишь как кандидат по разным местам, выступаешь перед людьми и организуешь их. Это очень важно в политике.

После выборов я осталась свободным человеком. В правительства наша партия получила, кажется, 4 места. Так как я была председателем партии, то мне пришлось занять один из постов. На тот момент Министерство внутренних дел было абсурдно тяжелым местом, которые никто не хотел брать. В итоге я взяла эту позицию. Помню, вначале меня это очень смешило: раньше меня часто допрашивали в этом министерстве, все было очень знакомо, и вот теперь я захожу в стены этого министерства его министром.

Министерство внутренних был очень большим вызовом для меня. Было сразу решено, что ни один человек, которые работал в КГБ, не может работать в государственных организациях, только в частных. Этим мы исключили с должностей всех гэбистов. Так я и работала там: было очень трудно, но невероятно интересно.

– А начиналось все с подпольного журнала и поиска умных людей…

– Да.

– А насколько важно иметь независимые источники информации во времена, когда власть ограничивает свободное слово?

– Это очень важно. Конечно, сейчас время уже совсем другое, тогда ведь не было Интернета. Невозможно сравнивать.

Но я считаю, что в любое время важно, чтобы ваши идеи распространялись. Например, сейчас я занимаюсь обучением молодежи, рассказываю, как эстонцы стали одними из самых образованных людей в мире, кто помогал это осуществлять и как вообще наша страна стала свободной. Я помогаю, насколько у меня хватает сил. Все-таки мне уже 80 лет.

– Какие советы вы можете дать демократическому движению в Беларуси? Как белорусам победить авторитарный режим и обрести свою свободу и независимость?

– Самое главное: как можно больше давать информации народу, чтобы люди понимали, что наследники коммунистического строя держат их знания в рамках. Нужно много читать, понимать процессы, которые в мире происходят. Я бы сказала так: вам нужно работать. Просто никогда не получается.

В 1944 году к моей семье подъехала лодка рыбака, который обеспечивал нас рыбой. Он сказал, чтобы мы садились к нему в лодку. Он хотел отвезти нас на корабль, который едет на Запад. На тот момент мой отец был уже арестован, но мы не знали, что его сразу расстреляли. Моя бабушка, актриса, сказала, что мы никуда из Эстонии не поедем, поэтому мы и остались.

Я очень благодарна ей за то, что мы не уехали, потому что все пережитое дало мне многое в жизни. Очень рада тому, что осталась. Конечно, я и в Сибири была, и на «зоне», но все-таки родина есть родина. Я желаю всем белорусам силы для борьбы за свою родину.