«Талибан» у ворот Кремля

Как Центральная Азия поделится с Россией беженцами из Афганистана.

Летом 2021 г. Центральная Азия вновь вернулась на первые полосы мировой прессы: американский президент Джо Байден, воспользовавшись соглашением, подписанным его предшественником Дональдом Трампом с талибами, решил исполнить свою многолетнюю мечту, полностью выведя американские войска из Афганистана.

Колыбель для джихада

Байден никогда не был сторонником участия американцев в военных операциях за пределами условной "зоны ответственности" НАТО. Проведя 36 лет в Сенате США, он нередко голосовал против похожих авантюр, начиная еще с вопроса о поддержке армии Южного Вьетнама после вывода американских войск – тогда демократам надо было добивать закончившего войну Ричарда Никсона, поставив его в неудобное положение. Так или иначе, масштабная коррупция и очковтирательство в системе американо-афганского взаимодействия превратили выгодную в повестке внутренней политики США тему в публичную катастрофу, а ряд стран Центральной Азии, в первую очередь бывших советских республик, поставили на грань прямого вызова их существованию.

Это существенным образом изменит архитектуру безопасности в регионе, а также отразится на глобальной политической ситуации в целом. Ведь Центральная Азия, которая является главным маршрутом между Китаем, Кавказом и Ближним Востоком, исторически порождала многовековые империи и, в отличие от стран Запада, не испытывает проблем с демографией – так, только в Афганистане за годы американского протектората население удвоилось. Поэтому необходимо разобраться, что происходит в странах региона и насколько они готовы к весьма вероятным – и почему они вероятны – вторжениям армий джихада.

Прежде всего, следует заметить, что разговоры о выводе американских войск из Афганистана начались еще в начале десятых годов, вскоре после прихода к власти в США Барака Обамы. С одной стороны, 44-й президент стремился свести "родимые пятна бушизма", с другой – к тому моменту стало ясно, что эксперимент по форсированному созданию "афганской нации" провалился и, подобно Ираку, пожирает огромные средства.

Однако как соображения геополитического характера (свято место пусто не бывает), так и редефиниция проекта, на котором обогащались посредники, зарабатывали звезды военные и набивали закрома племенные вожди, охладили задор Обамы. В Афганистане стали строить не нацию, а хотя бы сколько-нибудь эффективное государство. Также прогрессист Обама предсказуемо купился на предлагавшееся изменение общества путем массового распространения образования и защиты прав человека в Афганистане. При этом такая политика должна была сосуществовать с "умеренным" исламом суннитского толка – тоже, в общем, модная идея, частично и до сих пор.

Насколько эффективными были эти усилия – еще предстоит оценить, но известно, что созданная американцами армия все еще была повально неграмотной, поэтому с эффективностью у нее были немалые проблемы. А вот что касается многочисленного персонала государственных ведомств и международных организаций, то, курсируя между разными проектами, он себя чувствовал год от года лучше и свято уверовал, что американцы никогда не уйдут, и из земной нирваны он перетечет прямо в небесную.

Однако, как было продемонстрировано, этот вариант удался далеко не всем. Если племянник президента Гани Султан без спешки покинул Кабул на личном джете, транслируя это в "Инстаграме", а его дядя Ашраф – на забитом деньгами лайнере, оставив не поместившиеся в багаж миллионы наличности, то многие обычные граждане были брошены заокеанскими ифритами на произвол судьбы.

В стране остались горы оружия, в том числе современного, построенные американцами военные базы, инфраструктура снабжения и государственного управления, которую талибы пока распускать не собираются – будут постепенно заменять в ней людей, если, конечно, удержатся. Сегодня кажется, что триумф движения, а с ним Пакистана и Китая – абсолютен, однако на севере страны уже объявил о сопротивлении Ахмад Масуд, сын Ахмад Шаха Масуда (Панджшерского льва), создателя Северного Альянса.

В свою очередь, в стране выходит из подполья "Аль-Каида", обещающая превратить Афганистан в "колыбель джихада", к которой талибы относятся весьма терпимо, поскольку ей и отрядам "Исламского государства", давно копившимся у границ северных соседей, будет оказана честь нанести первыми удары по неверным.

Коммунисты и отступники

Ведь с точки зрения всех трех организаций постсоветской Центральной Азией управляют не просто старые трусливые коммунисты, но предатели истинной веры. К первым относятся правители Туркменистана, Таджикистана и Казахстана, а ко вторым – молодые президенты Узбекистана и Кыргызстана. И, в общем, нельзя сказать, что этой опасности там не видят или не видели раньше, притом что скоротечность американского ухода стала сюрпризом для большинства. На недавней встрече в Ашхабаде лидеры всех пяти стран обсуждали, что делать с талибами и пандемией, ведь неизвестно, что хуже. Однако скорость развития событий быстро обнулила принятые решения.

Здесь важно понять, что нынешняя ситуация куда хуже, нежели в прошлый приход к власти талибов, а до того – постсоветских войн между группировками моджахедов. Советское наследство в Афганистане было довольно быстро растащено и проедено. Руководители постсоветских государств находились во вменяемом возрасте, Америка была в однозначном положении глобального гегемона, Китай занят собой, а операция 2001 г., в которую были вовлечены, кроме США и стран НАТО, местные противники "Талибана" и стремившаяся подружиться с Бушем-младшим РФ, молниеносно вколотила талибов в рельеф.

Сегодня руководители нейтральных Туркменистана и членов ОДКБ Таджикистана и Казахстана отнюдь не выглядят бесстрашными раисами, которые вступят в бой с сельскими сектантами. И если в Таджикистане и Кыргызстане хотя бы имеются российские военные базы, то армии "полицейского" Казахстана и декоративного Туркменистана, скорее всего, разбегутся при одном лишь появлении талибов.

Нейтральный Узбекистан – несколько другая история: смена власти привела к быстрым темпам модернизации страны, а его вооруженные силы не уступают по численности сегодняшнему "Талибану". Призвать Ташкент способен от 300 тыс. в первую волну до 6,5 млн в целом. Другое дело, что до конца непонятно, насколько фанатические верования проникли в толщу провинциального населения. Поскольку в анамнезе – участие в ранних постсоветских войнах и Андижан. При этом Узбекистан остается единственной страной региона – к тому же и отрезок границы с Афганистаном у него небольшой и относительно легко контролируемый, – которая способна защитить себя сама, возможно, с небольшой внешней помощью.

В Таджикистане теперь активизируется Партия исламского возрождения (ПИВТ), страшный сон Эмомали Рахмона, поскольку "исламское возрождение" – это именно то, чем занимается "Талибан". Сам же Таджикистан исключительно беден, система власти давно законсервирована – не зря Рахмон не упускает случая попросить помощи у Москвы, под которую лег давно и окончательно.

У пытавшегося модернизироваться, но подбитого пандемией Казахстана нет границы с Афганистаном, но если интервенты пройдут сквозь одну из трех стран – Туркменистан, Узбекистан или Кыргызстан – у страны впервые за многие десятилетия появятся проблемы с обороной и безопасностью. В особенности учитывая ее скудную населенность.

Ключевыми с точки зрения изменения статус-кво общей безопасности и перспектив региона представляются три вопроса. Первый – чего хотят талибы? Второй – кто выиграл или надеется выиграть от новой ситуации – Пекин, Анкара, Тегеран, Исламабад или Москва? И третий – что дальше будет делать коллективный Запад?

Новый эквилибриум

Талибы довольно быстро перейдут от умиротворяющих заявлений к действиям – они уже сделали реверанс Пекину, заявив, что не станут больше принимать уйгурских беженцев (автономный район КНР граничит с Афганистаном, так называемый "Ваханский коридор"). Так что Китай де-факто признал новую власть, а она, несомненно, рассчитывает на его деньги или прямо, или через Пакистан, что более вероятно.

Индия при этом будет враждебно настроена по отношению к талибам – ведь Афганистан граничит и с индийским Кашмиром, где победа исламистов неизбежно подстегнет связанные с Пакистаном элементы.

Для китайцев Афганистан под властью талибов – это важный кирпич "Одного пояса и одного пути" (они давно собирались строить там транспортный коридор), а также способ усилить давление на Индию, укрепить своего нынешнего сателлита – Пакистан, параллельно влияя на страны постсоветской Центральной Азии, демонстрируя свою гегемонию. Конечно, фанатики всегда неблагодарны, поскольку в принципе не считают себя кому-либо обязанными, поэтому китайская комбинация может обернуться в итоге против самого Китая. Но пока Пекин в абсолютном выигрыше.

Турция все еще формулирует свою позицию в связи с ускорившимися событиями. Речь о "замене американцев" теперь не пойдет, но и шанс подобрать Туркменистан и Узбекистан упускать нельзя. Кто-то (частично и Иран, который тоже переходит в китайскую зону влияния) должен заняться таджикским и узбекским меньшинствами в Афганистане. Лишь часть из них за последние годы присоединилась к талибам. В этом смысле важны и тесные отношения Турции с Кыргызстаном, с руководством которого Анкаре удавалось ранее эффективно взаимодействовать по важным для турок вопросам.

Исламабад пока празднует победу, однако и сам Пакистан представляет собой скорее "дореволюционный" Афганистан, более стабильный, централизованный и с ядерным оружием. Сегодня он больше дорожит отношениями с Китаем, а для талибов десятилетиями представлял собой базу, но что будет, когда у воспитанников проснется аппетит? Ведь Пакистаном тоже правит "раис", а не "имам", да еще и избираемый на выборах…

Что касается России, то она оказалась в довольно глупом положении. С одной стороны, с целью как-нибудь навредить США Кремль в последние годы подыгрывал талибам – то продавая им топливо, то впутывая в какие-то малопонятные игры против американских военных. И наряду с китайцами и пакистанцами, российские дипломаты остались в Кабуле.

Однако, с другой стороны, талибы воспринимают российское руководство довольно презрительно – их предшественники, с той же пакистанской и американской помощью вышибли советские войска, а они вышибли не только предшественников, но и самих американцев. Теперь, если удастся не развалить страну очередной межплеменной рознью (само название Афганистан на санскрите означает "страна объединенных племен", надо понимать – объединенных пуштунами), то у талибов будет одна из наиболее вооруженных в мире армий. А России придется что-то делать со своими обязательствами по ОДКБ и сотнями тысяч беженцев, которые соседние государства, научившись у Эрдогана, любезно пропустят на север. Это именно то, что сам Путин называет "раскорякой".

Всерьез вмешиваться в грядущие конфликты в Центральной Азии – кроме того, что это исторически непопулярно в РФ – будет означать ослабить фронт против Украины, а также в Сирии, забирать боеспособные части из Ливии и ЦАР. Поддерживать талибов – означает публичное ухудшение отношений с главными покупателями газа европейцами и подстегивание джихадистов в своей стране. А также – лезть в расклады китайцев, что вновь вызовет их неудовольствие, как уже в нескольких случаях в последнее время. И так далее, и тому подобное. Поэтому РФ несколько усилит свой контингент в Таджикистане, возможно – в Кыргызстане, подудит в антиамериканскую трубу и попытается сделать вид, что ее рядом не стояло. А вот если ее соседям, союзникам и внешним силам удастся втянуть Москву в конфликты в регионе – это станет крупным поражением уже самого Путина.

Наконец, Запад будет долго причитать, не признавать правительство "Талибана", тихо ожидая, что все там вновь развалится. Параллельно он будет развивать отношения в энергетической и инфраструктурной сфере с Узбекистаном, возможно, в какой-то степени – с Туркменистаном, в значительной мере – через посредничество Турции. Такая политика будет продолжаться, пока посвежевшие отряды "Аль-Каиды" и ИГИЛ не вернутся в сами европейские государства, а возможно, и в Америку. К тому времени в западных странах при власти будут уже другие люди и сюжет, скорее всего, запустится по новой. С использованием накопленного за прошедшие двадцать лет опыта.

Максим Михайленко, «Деловая столица»