«Там много людей работает за рюмку водки и миску супа»

Белорус, которого искали с 2007 года, рассказал, как вернулся из Дагестана.

Сейчас Андрей находится в безопасном месте в хостеле в Москве. С помощью волонтеров ему восстанавливают документы, а в ближайшие дни он планирует вернуться в Беларусь, тут же и останется. На родине у него мать, две сестры и тетя, наведает всех. По его словам, большую часть детства он провел в детском доме, его мать лишили родительских прав. Учился он сперва в школе в Петрикове, затем в Житковичах. После учебы, вместо получения специальности, парень с друзьями едет на стройку в Москву. Первый месяц, первая зарплата, и ребята едут в кафе, но друзья уходят по домам, а к Андрею подсаживаются две девушки. С этого момента начинается история, которую транслируют в интернете, в нее верят волонтеры и не верят в МВД, пишет onliner.by.

Напомним, в воскресенье представитель НКО «Альтернатива» сообщил в Twitter, что Андрей Купреенко спасен из рабства спустя почти 15 лет. По их данным, белорус уехал на заработки в 2007 году, а все это время его удерживали на территории Дагестана, Чечни и Кабардино-Балкарии. Однако вчера МВД Беларуси в своем телеграм-канале сообщило, что информация о розыске пропавшего без вести Андрея Купреенко не соответствует действительности. Мы дали слово Андрею, он рассказал, как оказался в Дагестане, где жил и кем работал все это время, а также поделился планами на будущее.

«Тебя, как барана, на кирпичный завод продали в Дагестан»

Мы общаемся по телефону, он делает долгие паузы и не углубляется в подробности. Если верить словам героя, то забрали его в Дагестан спустя месяц работы в Москве, а не год, как транслирует «Альтернатива», возможно, парень путается из-за обилия внимания или инцидентов, случившихся с ним за годы в неволе.

— Сам я детдомовский, учился сперва в Петрикове, затем в Житковичах, потом мать себе забрала, около года у нее побыл, затем опять меня забрали в Житковичи. Учиться дальше я не пошел, в 2007-м уехал на заработки с друзьями в Москву. Мне было 22 года. Там мы делали гостиницу, месяц поработали, зарплату получили и с пацанами в кафе зашли, посидели, выпили. Пацаны домой ушли, а я в кафе остался, и ко мне две девушки подсели. Одна все про Кавказ рассказывала, мол, там так красиво, все время лето, а вторая пошла за водкой. Посидел с ними минут 15—20 и чувствую, что начинаю засыпать. Там я и вырубился. А очухался уже около Хасавюрта, на посту ГАИ. Водитель автобуса выходит и говорит им: «Давайте за пацана любые деньги дам и заберу», те не согласились, сказали, что я гражданин другой страны, нужно по базе пробить и в отдел завезти. На этом посту меня высадили, и я там пробыл до утра, и тогда подъезжает сотрудник ГАИ на такси, я еще прикольнулся над ним, говорю: «Гаишники уже на такси на работу ездят?» А там сержантик подходит и говорит: «Тебя, как барана, на кирпичный завод продали в Дагестан».

Меня привезли на кирпичный завод в Сиртыч (там действительно есть кирпичный завод. — Прим. Onlíner), там говорю «хозяину»: «Гаишники забрали документы». Описал всю ситуацию, он успокоил, сказал, что в течение недели документы вернут. Я там поработал неделю, посмотрел, но документов не вернули. Жили мы в домике, внутри стояли двухъярусные кровати, много людей было, один тоже из Беларуси, но его потом полиция забрала, сказали, что он дома делов наворотил, и его депортировали. На этом заводе и местные работают, но им зарплату платят, а мы чисто за стакан водки и миску супа. Через неделю я попросился в туалет отойти и сбежал через лесополосу в соседнюю деревню. Там встретил мужчину, описал ему ситуацию, он сказал, что ему нужно помочь, поработал на него — он денег дал и сказал, куда идти дальше. На трассе меня заметил участковый и отвез в отдел, попросил меня никому не рассказывать, что я на кирпичном заводе был, посадил в машину и в Дербент отправил.

Если убегал, первый раз предупреждали, второй — били

— По Дербенту лазил, то к одному на работу устроился, месяц поработал, не понравилось, ушел, потом к другому. Одному «хозяину» объяснил ситуацию, тот позвонил через знакомых, говорит, нет тех гаишников уже, а про документы можешь забыть. Начал то у одних работать, то у других, в основном скот пас, там овец, коров. Жил на фермах, где-то в вагончике, где-то комната была. Белорусов, русских и украинцев хватает. Где-то платили, но условия не нравились или отношения, например, нужно было вставать в 4 утра пасти скот, а вечером приходить и по хозяйству помогать до 11 вечера. Если баран умирал, могли по шапке настучать, почему не зарезал, почему не сказал, в основном такие вот моменты. К врачу не мог сходить, если что-то болело, говорил «хозяину», а тот таблетки привозил. После Дагестана попал в Чечню на кошару, оттуда в Кабардино-Балкарию.

Когда на кого-то работал, говорили, не уходи, с этими не разговаривай, с этими не пей, а когда пытался уйти, в первый раз предупреждали, второй — били. У меня только с третьего раза получилось сбежать из Кабардино-Балкарии, там я работал четыре года. Мужик на «Газели» хлеб развозил и подобрал меня, так я попал в поселок Залукокоаже. Работал пастухом, сел на коня и в соседнее село поехал, а там меня участковый остановил, приехал хозяин лошади, и начались разбирательства. Участковый попросил написать на меня заявление, мол, мне ничего за это не будет, утром отпустят, а по итогу завели уголовное дело по 160-й УК РФ. Там же участковый сказал, что меня ищут в Беларуси, и попросил написать бумагу, что нахожусь в Кабардино-Балкарии, жив и здоров. Я взял и написал это, и поиски прекратились.

В течение двух месяцев дело передали в суд, и мне дали два года условно — с условием, что я восстановлю документы и буду два года отмечаться в Кабардино-Балкарии. Через посольство в Ростове мне сделали временный паспорт, хозяин дал денег на поездку в Беларусь, и я вернулся, начал восстанавливать паспорт, в тот же день уехал, так его и забрал.

Остаться в Беларуси не мог, так как уголовное дело было, меня бы выдали в Россию. Два года отработал, срок закончился, и я направился в сторону Минеральных Вод, там меня подобрали, говорят, вот поработаешь у нас, денег заработаешь и домой уедешь. Полгода отработал — ни денег, ничего. У речки попросил у парней телефон, связался с «Альтернативой», их волонтер меня встретил и отправил в Москву.

— Фамилии «хозяев» помните?

— Не помню уже их фамилий. В основном пьющих людей старались подбирать, а те за стакан и работают.

— Вы тоже за стакан работали?

— Ну да...

— Будете писать заявление в полицию?

— Это бессмысленно, там у каждого родня, то кум, то дядька, то сват, то брат в полиции работает, на них напишешь — себе хуже сделаешь. Письмо написать тоже не мог, а телефон не мог купить, так как не было финансов, да и нужен паспорт для SIM-карты, к тому же номеров домашних я не знал. Сейчас восстанавливаю документы, чтоб вернуться домой и тут работать.

По сути, все, что с ним произошло, фиксируется по его рассказам, фамилий своих «хозяев» он не помнит, заявления в полицию писать не собирается, что может вызывать сомнение в рабстве в буквальном понимании этого слова. В уголовном розыске Беларуси тоже насторожились, говорят, что история не совсем такая, как ее преподнесли волонтеры. По их информации, Андрей вел бродяжнический образ жизни, а когда у него появлялась возможность попросить помощи у полицейских — молчал. Молчал он и когда приезжал в Беларусь.

Что за «Альтернатива», которая спасла Андрея?

На сайте движения «Альтернатива», занимающегося поиском современных невольников, утверждается, что за все время волонтерами было освобождено 1300 человек.

«В России мы имеем 127 (ч. 1, ч. 2) статью УК РФ. По ней наказываются люди за то, что используют рабский труд, силой удерживают и т. д. Максимальное наказание по этой статье — 15 лет. Это если человек в рабстве умер. Но проблема в этой статье в том, что она практически недоказуема. За 2018 год мы освободили около 200 человек из рабства. При этом уголовных дел заведено было всего пять», — говорится в одном из сообщений на сайте движения.

В самом Дагестане практически не возбуждаются уголовные дела по фактам незаконного удержания работников: зачастую «рабы» не могут доказать, что их удерживали на производстве силой. Кроме того, им нужно дожидаться окончания следственных действий в самом Дагестане, а они вместо этого спешат к своим семьям…

Феномен кирпичных заводов в Дагестане

Между тем власти самой республики отрицают существование проблемы. Задать им вопрос по этому поводу удалось корреспонденту «РИА Новости» в 2014 году.

Тогда еще бывший на должности вице-премьера Рамазан Джафаров, отвечающий за безопасность и взаимодействие с правоохранительными органами, на просьбу оценить масштабы этого явления ответил так: «Черт его знает, может, есть. У Дагестана много проблем. Но я не считаю [проблему рабского труда] проблемой массовой. Может, кто-то есть, но не в массовом порядке. Не так, что сотни-тысячи людей на кирпичных заводах работают здесь».

По словам Джафарова, подобным трудом пользуются «кустарные цеха, которые делают некондиционный кирпич».

«Они левые, эти цеха. А когда они левые, там всегда какие-то нарушения. Я не исключаю, что там есть какие-то люди, у которых документы отобрали», — признал вице-премьер.