Белорусский врач в Германии: За два дня зарабатываю свою прошлую месячную зарплату

В чем разница работы и жизни в Минске и в Висбадене.

Когда Александр поступал в Белорусский медицинский университет в 2010 году, о переезде в другие страны даже не думал. В планах было отучиться на врача и работать в Беларуси, пишет «Салідарнасць».

Но вышло так, что сразу после отработки по распределению Александр уехал в Германию и сейчас трудится врачом в городе Висбадене. Какая разница между работой на родине и на новом месте (она не только в зарплате) и что нужно сделать, чтобы сохранить свой статус врача при переезде.

Как все начиналось

Сейчас Александру 28 лет. Говоря о переезде, он вспоминает: цепочку событий запустило, по сути, случайное решение на первом курсе.

— Моя знакомая знала бывшую преподавательницу иняза, которой было скучно, и она решила за какие-то смешные деньги нас по вечерам учить немецкому. Потом мне стало жалко потраченного времени, и я продолжил учить язык уже на курсах. Но без конкретной цели: о переезде я тогда вообще не думал и не знал, как это возможно, — вспоминает молодой человек.

Когда уровень немецкого стал более-менее приличным для базового общения, все совпало: Александр узнал, что университет на два месяца отправляет некоторых студентов на практику в Германию. В их число попал и он. В то время будущий врач оканчивал 5-й курс:

— Тогда же впервые я столкнулся с немецкой медициной. Поначалу не было ощущения, что «надо валить». Просто появилось понимание: есть что-то другое, отличное от белорусской медицины. Примерно то, что нам рассказывали на лекциях как сказки. Хотя мы попали в очень маленький городок и очень маленькую клинику, я все равно удивился, что [из оборудования] там есть.

По приезде домой, признается врач, он начал сталкиваться с суровой реальностью белорусской медицины. И вот только тогда появились первые мысли: «А может, имеет смысл попробовать уехать?»

— Во многом поездка от университета стала стимулом к продолжению изучению немецкого. К концу обучения многие из моего окружения тоже решили уезжать в Германию, — рассказывает Александр. — Еще до отработки мы начали искать какие-то возможности уехать, чтобы после нее сразу это сделать.

Что делать, чтобы найти место, и что самое главное в трудоустройстве в Германии

После шести лет в университете Александр пошел работать по распределению врачом-оториноларингологом в одну из минских поликлиник. График был с 8 до 14 (прием пациентов по талонам), после чего иногда были обходы на дому.

В то же время Александр активно искал работу в Германии, на это ушло полгода. Пользовался специальными медицинскими сайтами вакансий, также можно следить за более узкими профессиональными сообществами, сайтами конкретных больниц и искать там. Всего врач отправил около 150 резюме. Много? Он говорит, что это еще очень мало. По его словам, в среднем, чтобы устроиться врачом в Германии, люди отправляют по 400 резюме.

— Но то, что я нашел, было еще не совсем работой. Сначала немцы приглашают на практику (госпитацию), она длится 1−2 недели. За это время они с тобой знакомятся и составляют какое-то представление о тебе. Бывает, что решают быстрее. Один мой друг приехал на подобную практику, и его пригласили на работу уже через день.

С Александром же связался профессор, который предложил пройти двухнедельную госпитацию. Молодой врач взял отпуск в своей поликлинике и полетел знакомиться с потенциальным работодателем.

— Профессор посмотрел, что я вроде бы не совсем глупый мальчик, — улыбается Александр. — Сказал, что мы сможем поработать вместе. После того как закончилась отработка в поликлинике, профессор пригласил меня уже на четыре месяца госпитации (она оплачивается, около 150−200 евро в месяц. — Прим. ред.), чтобы заодно я смог подготовить документы для трудоустройства.

В том числе — сдать первый нужный для этого экзамен по немецкому языку. До него еще проверяли мой диплом и общий уровень немецкого: нужен был минимум В2.

Владение языком, уверен врач, это вообще самое важное в поиске работы по его профессии.

— Знать нужно на таком уровне, когда ты можешь спокойно выражать свои мысли. Разговаривать с коллегами — это одно, ведь в медицине много англицизмов, латинизмов. А вот говорить с какой-нибудь местной бабушкой, пытаться ей объяснить сложные термины простыми словами — другое. В частности, на это и был заточен мой первый экзамен, который я сдал в конце 2019 года. Подавался на него я еще в июле 2019-го, во время своей длительной госпитации.

Александр объясняет: первое испытание принимают и практикующие врачи, и лингвисты. Они ставят какую-то клиническую задачу и проверяют не то, как ты сможешь вылечить пациента, а то, как ты с ним коммуницируешь, насколько качественно ты можешь его опросить. Еще одно задание — нужно перевести сложный термин на общедоступный язык. Например, «пневмония» — это «воспаление легких».

До этого экзамена нужно было еще собрать документы для трудоустройства, что, честно говорит собеседник, та еще головная боль. Нужно было перевести на немецкий очень много разных бумаг, в том числе письмо из Минздрава. Причем переводы от белорусских контор в Германии не подходят, требуются специальные переводы от местных авторизованных специалистов.

— И эти переводы недешевые. Один только диплом стоил в районе 50 евро, остальные документы подобного размера от 30 до 50 евро, — говорит врач. — С другой стороны, хотя бы все нужные справки с белорусской стороны бесплатные.

Сейчас у Александра временное разрешение на работу, которое действует два года. Без результатов второго экзамена оно не продлевается. Чтобы сдать его, есть несколько попыток: если провалишь все — врачом в Германии не станешь уже никогда.

— Насколько я знаю, на этом экзамене не спрашивают ничего из другой галактики. Как правило, просто смотрят, вменяемый ли ты. Если задают вопросы, то они адекватные, — уверен Александр. — Конечно, разным людям везет по-разному. Я общаюсь с белорусскими знакомыми, которые тоже через это проходили: проблем не было ни у кого. Кроме тоски по родине, может быть. Но все достаточно быстро интегрируются в общество, в Германии толерантно относятся к белорусам.

Александр говорит, что его путь проще было бы проходить, если бы он уже находился в Германии. Хотя для врачей есть и другой вариант трудоустройства — через прямое признание диплома, то есть без описанных экзаменов (которые и докажут, что медицинское образование в Беларуси такое же, как в Германии).

— Нужно взять справку из медуниверситета о всех практических занятиях, которые ты прошел за время обучения. Она стоит около 100 долларов в эквиваленте и готовится специально для тебя. Ее нужно перевести на немецкий — тоже через специальных переводчиков, что встанет еще примерно в 1500 евро.

Потом немецкая сторона это проверит и скажет, допустим: «Ваша программа соответствует немецкой, но вам не хватает 30 часов лекций по такому-то предмету». Ты его прослушиваешь, и они признают диплом. После этого можно работать без дополнительных медицинских экзаменов, — объясняет врач. — Некоторые так делают, но это гораздо дороже моего пути, при этом гарантии, что твой диплом признают, нет вообще.

В чем разница работы (и жизни) в Минске и в Висбадене

В результате всех ожиданий и испытаний сегодня белорус живет в Висбадене, это город в западной Германии. К работе он приступил в июне 2021-го. Все из-за того, что сначала он думал устроиться в одну больницу, но затем все же ушел за своим профессором в другую.

— Кажется, что все заняло очень много времени, но я немного потерял. Второй экзамен тоже нужно долго ждать: те, кто были со мной в Тюрингии изначально, только недавно его сдали, хотя не мучились с переводом документов [из больницы в больницу], как я. Плюс в Тюрингии была очень крутая клиника, но в глухой деревне. А сейчас я живу в столице земли (административная единица в Германии. — Прим. ред.) в западной Германии. Все-таки и уровень жизни, и люди здесь очень отличаются. Так что я даже выиграл от сложившейся ситуации.

В больнице Александр работает с 8 утра до 5 вечера каждый будний день. У него нет ночных дежурств, а свою работу он описывает как «более офисную, чем в поликлинике». Еще врач сменил оториноларингологию на ядерную медицину. Белорус занимается диагностикой и лечением онкозаболеваний с помощью радиоактивных элементов.

— Никого не интересует твоя предыдущая специализация. Классно, когда есть такой же опыт, но я на этом не зацикливался при поиске работы. Тем более что я был оториноларингологом-хирургом: это на самом деле высокотехнологичная и престижная специальность в Германии, вакансий мало, и их занимают немцы.

В Беларуси же уровень лор-помощи катастрофически отстает от немецкого, поэтому то, что я учил в Беларуси, для Германии даже не базовый уровень, — констатирует врач. — В других специальностях нет такого отставания. Ну и меня всегда интересовала онкология, поэтому решил найти работу в этой области.

Ядерная медицина занимается диагностикой и лечением заболеваний (в клинике, где работает Александр, именно онкологических) при помощи радиоактивных веществ. При этом вещества доставляются в тело человека. Для сравнения: рентген-диагностика тоже связана с радиоактивными веществами, но при этом они находятся за пределами организма.

— В Беларуси тоже прибегают к ядерной медицине, когда лечат рак щитовидной железы. Вот классический пример ядерной медицины: человеку дают радиоактивный йод, который накапливается в щитовидной железе и, облучая вредные клетки, убивает их.

Это хороший способ, потому что можно лечить не один метастаз, а все сразу. Просто дали человеку таблетку, он ее проглотил — и облучился. Все, ходит здоровый, — объясняет врач. — Можно использовать радиоактивные элементы для диагностики онкозаболеваний. Это тоже есть и в Беларуси.

В Германии Александр в основном лечит рак предстательной железы (простаты).

— На поверхности раковых клеток есть определенные рецепторы. Чтобы их найти, берутся антитела, которые цепляются к этим рецепторам. Мы говорим, что это «замок» (рецептор) и «ключ» (антитело). К этому «ключу» мы присоединяем радиоактивный изотоп, и антитело «вылавливает» клетки с нужным рецептором. Если где-то радиоактивных изотопов становится больше, мы предполагаем, что это метастаз, — поясняет врач. — В зависимости от присоединенного изотопа мы можем или получить хорошее изображение органа, или дать большую дозу облучения.

То есть, условно говоря, меняя «насадки» на «отвертке», мы можем или диагностировать, или лечить заболевание. Потенциально это универсальный метод: если мы будем знать «ключи» ко всем видам рака, мы сможем их лечить.

Звучит круто, но Александр говорит, что не зрелищно: вся терапия — один укол с прозрачной жидкостью. Так что со стороны его работа может показаться скучной, хотя на самом деле она высокотехнологичная: врач в отделении — «верхушка айсберга», огромный кусок работы выполняют штатные физики, готовящие препараты.

— В минской поликлинике был поточный характер работы, сейчас в больнице мои пациенты в основном стационарные. Рабочий день начинается с обхода, потом общение с заведующим отделением, где мы планируем день. Далее я работаю с пациентами, часть из которых приходят на диагностику, как в поликлинику.

Всего за день у меня где-то может быть от 2 до 7 человек. Но чтобы их принять, приходится много времени тратить за компьютером: смотришь на результаты диагностики, оцениваешь их, анализируешь, сравниваешь с предыдущими обследованиями, — перечисляет Александр.

Врач говорит, что знает ситуации, когда минские зарплаты в поликлинике могут быть даже выше, чем больничные. Если специалист квалифицированный. Но в его случае зарплата в немецкой больнице, конечно, выигрывает у белорусской:

— Цифры называть не буду, но я посчитал: за два дня в Германии я зарабатываю свою прошлую белорусскую зарплату за месяц. Каждый год немцы немного увеличивают твою зарплату: логика такая, что прошел год — значит, ты стал умнее. В целом, зная местный уровень, можно примерно подсчитать зарплату любого врача, зная его стаж.

Расходы на жизнь у Александра тоже пропорционально выросли:

— Я плачу за однокомнатную квартиру 800 евро в месяц. Это опять же из-за места: мои друзья в Лейпциге (восточная Германия) платят за двухкомнатную квартиру чуть меньше 500, — приводит пример врач. — На транспорт расходы тоже выше: билет на городской автобус 2,5 евро. Я не пользуюсь им, хожу пешком. Коммунальные услуги тоже дороже, но не могу сказать точно сумму: все платит арендодатель.

Я плачу только за электричество. В прошлом месяце на двоих (Александр живет с женой. — Прим. ред.) вышло 40 евро. Считается, что это мало, мы ничем дорогим не пользуемся: у нас нет кондиционера и даже телевизора.

Кроме этого, в Германии очень высокие цены на связь.

— Тарифы на безлимитный интернет для мобильного начинаются от 70 евро в месяц. Я его не покупаю, но у нас подключен «безлимит» для дома за 50. Вообще, мы с друзьями вывели формулу: если хочешь знать, какие цены в Германии, возьми белорусские в рублях и представь, что это в евро.

На продукты, по замечаниям врача, его семья тратит примерно столько же, сколько в Беларуси.

— Конечно, к выросшему уровню жизни привыкаешь быстро. За это и надо платить большую цену, я это понимаю. С другой стороны, в Минске моя жена работала. Потому что врач с неработающей женой в Беларуси, мягко говоря, не сможет обеспечить семью. В Германии я — врач с неработающей женой — просто не могу себе позволить, скажем, машину. Это совсем разный уровень возможностей.

Спрашиваем у Александра, изменил бы он что-нибудь, если бы с имеющимся опытом начал карьеру сначала? Говорит, что оставил бы как есть:

— Я рад, что попал на работу в центр мирового уровня, один из ведущих. Если фантазировать, то, может быть, только начал бы учить немецкий еще раньше. Но что уже рассуждать, если бы да кабы, — улыбается врач.