The Economist: Страны-враги на Ближнем Востоке пересматривают свои отношения

Начат диалог.

Это был неожиданный выбор для летнего отдыха. 18 августа советник по вопросам национальной безопасности Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ) Тахнун бен Заид прибыл в Анкару для встречи с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом. Страны годами спорят о поддержке Эрдоганом исламистских групп на Ближнем Востоке. Турецкие чиновники обвинили ОАЭ в содействии неудачному перевороту 2016 года. Но ничего из этого не упоминалось в официальном заявлении после их встречи, в которой обсуждались пути экономического сотрудничества, приводит статью The Economist «Зеркало недели. Украина».

Через неделю Тахнун встретился с эмиром Катара, став самым высоким официальным представителем Эмиратов, который посетил Катар. Тахнун - один из самых влиятельных деятелей ОАЭ, брат фактического правителя Мухаммеда бен Заида. Его визиты были признаком сдвига внешней политики Эмиратов. Это не единственная страна, которая меняет курс.

На современном Ближнем Востоке есть две основные линии разлома. Государства Персидского залива и Израиль противостоят Ирану и его союзникам. Другая линия проходит между такими странами, как Турция и Катар, которые симпатизируют исламистам, и Египтом и ОАЭ, которые имеют противоположную позицию. Эти расколы разожгли конфликты в Ливии и Йемене, а также менее кровавые споры в других местах.

Однако за последние пять месяцев давние враги начали обращаться к дипломатии. Саудовская Аравия и Иран начали диалог в апреле. Турция пытается восстановить связи с Египтом, которые ухудшились после того, как египетская армия свергла правительство под руководством исламистов в 2013 году (Эрдоган был активным критиком переворота).

Катар и Египет снова вернулись к диалогу. Египет позволил катарской спутниковой телевизионной сети Al Jazeera снова открыть свое бюро в Каире, которое было закрыто после переворота.

Первоочередным шагом стал саммит в Багдаде 28 августа, на котором собрались представители Египта, Ирана, Катара, Саудовской Аравии, Турции и других стран. Хотя он закончился без конкретных договоренностей, сам факт диалога был прорывом: многим участникам было бы неприятно находиться на подобной встрече не так давно. Оптимисты надеются, что эти встречи могут означать оттепель и конец разрушительных споров в регионе. Ближний Восток - это трудное место для оптимистов, но в этом случае их надежды могут быть совсем не напрасными.

Саудовско-иранская вражда, которая изменила регион после 1979 года, за последние четыре года переросла в замороженный конфликт. Частично это происходит из-за успеха Ирана и неудачи Саудовской Аравии получить влияние за рубежом. Саудовский наследный принц Мухаммед бин Салман сделал серию внешнеполитических промахов в течение своих первых дней пребывания у власти, и с тех пор переключился на трансформацию экономики, связанной с нефтью.

После проведения собственной агрессивной внешней политики, ОАЭ также начали искать стабильность. Чиновники столицы Абу-Даби говорят, что это был побочный эффект от пандемии COVID-19.

«Это позволило понять, что мы должны вернуться домой и забыть об определенных видах напряжения на широком Ближнем Востоке», - говорит дипломат из Эмиратов.

Это фактически является оправданием. ОАЭ начали вывод войск из Йемена в 2019 году, за несколько месяцев до пандемии. Война стала болотом, тогда как поддержка Эмиратами антиисламистских военачальников в Ливии закончилась поражением (во многом благодаря вмешательству Турции). Внешняя политика активистов принесла мало успехов; лучше сосредоточиться на экономике, которая, хотя и является более диверсифицированной, чем экономика соседей, но все еще не готова к угрожающему переходу к чистой энергетике.

Турция пришла к подобным выводам. Экономику страны тормозит 19% инфляция, слабые иностранные инвестиции и валютный кризис. Региональные распри, не говоря уже о спорах с Америкой, ЕС и Грецией, обостряют кризис.

«Экономике нужна деэскалация. Она также нуждается в наличных. Эмиратские инвесторы могут предоставить часть финансирования. Девальвация лиры означает, что иностранцы могут вырвать турецкие активы по выгодным ценам», - говорит Галип Далай из аналитического центра Chatham House в Лондоне.

Турция также надеется на нормализацию отношений с Египтом. Несмотря на их отчуждение, в прошлом году товарооборот между странами достиг почти 5 млрд долларов. Турецкие чиновники говорят, что потенциал гораздо больше. Налаживание отношений с Египтом также принесет политические дивиденды. Египет вместе с ЕС, Америкой и Израилем стал на сторону Греции и Кипра в споре с Турцией о правах на бурение в восточном Средиземноморье. Правительство Эрдогана считает, что соглашение с Египтом может помочь ему вырваться из изоляции, поэтому он пытается договориться.

Все это должно быть поворотным моментом. Однако на сегодня почти не осталось исламистов, которых можно было бы поддержать. Даже в странах, где исламисты могут свободно конкурировать в политике, их популярность падает. Для Турции и Катара расходы на длительное противостояние с Египтом и ОАЭ большие, и фактически бесполезны.

Споры с Ираном решать сложнее. Режим в Тегеране не откажется от своего трудно добытого влияния в арабском мире. Зато государства Персидского залива могут стремиться только контролировать собственный «задний двор». Они четко осознали свою уязвимость после того, как кампания «максимального давления» бывшего президента США Дональда Трампа заставила Иран саботировать нефтяные танкеры в Персидском заливе. Более широкий конфликт был бы губительным.

Государства Персидского залива богатые, но хрупкие, тогда как Иран и Турция мускулистые, но разбитые. Саммит в Багдаде завершился совместным заявлением, в котором пообещали «невмешательство во внутренние дела стран» - иронично, поскольку участники известны своей склонностью к вмешательству. Они вряд ли остановятся. Региональная дипломатия не слишком выгодна для населения таких стран, как Ливан или Ирак, которые почти не существуют как суверенные государства. Это разговоры между автократами, которые стремятся защитить свою власть и укрепить экономику, резюмирует издание.

Государствам Персидского залива приходится пересматривать свои союзы и, особенно то, могут ли они доверять США после выхода американских войск из Афганистана, пишет The Guardian.

Захват талибами Афганистана - это землетрясение, которое будет формировать Ближний Восток на протяжении многих лет, заявил высокопоставленный представитель Персидского залива, предупредив, что - несмотря на обещания Талибана в умеренности, боевики «по сути почти не изменились» с прошлого раза пребывания у власти.