До последнего талиба

В новой власти Афганистана уже случился раскол.

По информации, распространенной BBC, в верхах "Талибана" начался раскол между "военной" и "дипломатической" группировками, каждая из которых претендует на звание "архитекторов победы", и, соответственно, на большую долю власти. Глава "дипломатической" группировки, один из основателей "Талибана", а, в настоящее время, вице-премьер нового правительства Абдул Гани Барадар, в ходе совещания в президентском дворце крупно повздорил с видным полевым командиром Халилом Рахманом Хаккани — известным представителем "Сети Хаккани", а ныне — министром по делам беженцев.

Барадар, выступивший зачинщиком ссоры, исчез после этого из публичного пространства, хотя талибы и утверждают, что с ним все в полном порядке. Возможно, это так, а, возможно, и нет. Талибы более двух лет, с 2013 до 2015 года, скрывали смерть основателя и первого руководителя своего движения муллы Мохаммада Омара, причем, в течение всего этого времени регулярно делали от его имени различные заявления. Нынешний же лидер талибов, Хибатулла Ахундзаде, вообще никогда не появлялся на публике.

Но Барадар был лицом вполне публичным. Именно он вел переговоры с Дональдом Трампом. При этом на роль переговорщика его выбрали сами США, по запросу которых он был освобожден из пакистанской тюрьмы в 2018 году, после чего возглавил "политический офис" талибов в катарской Дохе.

То, что Барадар еще может обнаружиться живым и даже отрицать ссору в талибской верхушке, сделав вид, что ничего не произошло, ничего не меняет по сути дела. В среде талибов, победивших в гражданской войне, контролирующих уже практически весь Афганистан и находящихся в шаге от международного признания, резко обострилась внутренняя конкуренция. Нынешний конфликт наверняка не будет последним, и, более того, он был ожидаем. Западные эксперты заговорили о его неизбежности еще в конце августа.

Здесь можно вспомнить о том, что сходный раскол случился и в среде моджахедов, победивших режим Кармаля, которые начали воевать друг с другом в Кабуле уже в начале 1990-х. Впрочем, самый известным историческим примером такого рода остается, по-видимому, успешное самоуничтожение партии большевиков, победивших внешних врагов, а затем в несколько волн выкосивших друг друга и деградировавших до группы позднесоветских геронтократов, утративших всякую связь с реальностью.

Грядущая линия разлома "Талибана" также примерно понятна. Разногласия между его руководящим советом "Кветта Шура", и командирами боевиков существовали всегда, и резко обострились сразу после смерти основателя "Талибана", муллы Мохаммада Омара, в 2013 году.

Формально расхождения носили и носят идеологический характер. Сторонники жесткого курса из "сети Хаккани" выступали за эскалацию боевых действий, в то время как более умеренные лидеры склонялись к соглашению с Кабулом, а сейчас готовы вести переговоры с Исламабадом. Пакистан готов признать правительство талибов в обмен на посредничество в умиротворении "Техрик-и-Талибан Пакистан" (ТТП) — "Движения талибов Пакистана", действующего в бывшей Зоне племен на границе с Афганистаном. Эта организация не является частью афганского "Талибана", но союзничает с ним на почве общей идеологии. В настоящее время лидеры талибов заявляют о невозможности вмешательства в пакистанские дела и о том, что отношения с ТПП – сугубо внутреннее дело Исламабада. Но проблема размена некоторой части принципов на дипломатическое признание – или, напротив, окончательного отказа от такого размена, остается и порождает серьезные трения в талибской среде.

Не все просто и с дележом заслуг в одержанной победе. На первый взгляд, ставка "сети Хаккани" на военную силу и отказ считаться с проамериканским правительством Гани оказались эффективной тактикой. Тем не менее точку в противостоянии с США поставили дипломатические успехи, достигнутые умеренным крылом "Талибана".

В действительности суть противоречий внутри "Талибана" еще глубже и сложнее. "Сеть Хаккани" существовала с 1980-х, воюя с советскими оккупантами. В дальнейшем, после появления "Талибана", "сеть Хаккани" объединилась с ним, но не слилась с "Талибаном" окончательно. Вместе с тем в мировом информационном поле "сеть Хакани" оказалась в тени "Талибана", что было естественно, поскольку именно лидеры талибов выступали в роли переговорщиков.

Несмотря на все попытки преодолеть раскол, явственно наметившийся после смерти Омара, в том числе и путем реорганизации "Кветта Шуры", с предоставлением в ней пропорционального представительства для всех течений, трещина, расколовшая Талибан, никогда не зарастала окончательно. Она подпитывается и традиционным, многовековым племенным соперничеством, в основном между кланами дуррани и ахмадзай. Исторически клан дуррани — оседлые, относительно состоятельные землевладельцы, а ахмадзай — кочевники и батраки. Барадар, как и многие ключевые фигуры в "Кветта Шура", входит в клан дуррани, члены которого в основном живут в южных частях Афганистана – в провинциях Кандагар, Гильменд и Урузган. В свою очередь, "сеть Хаккани" состоит из представителей ахмадзай, и "держит" север страны.

Эти противоречия слишком глубоки, чтобы их было возможно разрешить компромиссом. Учитывая же нравы, царящие в "Талибане", решением вопроса может стать только физическая ликвидация проигравших. Именно на то, что, лишившись общего внешнего врага, "Талибан" неизбежно войдет в затяжную полосу внутренних разборок и рассчитывали, по всей видимости, американцы, принимая решение об уходе из Афганистана.

Конечно, ссора между Барадаром и Хаккани, к тому же с неясным пока исходом – слишком зыбкое основание для выводов о неизбежности самоистребления талибов. Но исторически по отношению к радикальным организациям, внутри которых ни одна из соперничающих группировок не имеет решающего преимущества, такой прогноз срабатывает всегда.

Сергей Ильченко, «Деловая столица»