Экс-директор Института социологии: У лукашистов — серьезная травма

Уровень протестных настроений практически не снижается уже больше года.

Больше года белорусское общество живет в абсолютно новой для него реальности — с одной стороны небывалого подъема проявления солидарности, активности, желания вкладываться в развитие общества и менять его к лучшему, с другой стороны, небывалых в современной истории страны репрессий, боли и отчаяния. О том, как белорусы справляются с таким коктейлем противоречащих друг другу явлений, как меняются под напором исторических событий и куда готовы двигаться, рассказал Геннадий Коршунов, кандидат социологических наук, доцент, экс-директор Института социологии в Минске.

«Идеальный шторм» в 2020 году

Двадцатый год стал для Беларуси годом «идеального шторма». Тогда друг на друга наложились эффекты экономической рецессии, актуализация вопроса независимости, что не сходил с повестки весь 2019-й, пандемический вызов, с которым власти фактически не справились. Электоральная кампания, обострившая все эти процессы, их же и масштабировала.

«Идеальный шторм» вывел на поверхность то, что накапливалось в обществе десятилетиями. Это комплексные эффекты от ряда процессов, начиная от урбанизации, роста уровня образования населения, роста человеческого капитала, и заканчивая изменением социальных стандартов и трансформации системы ценностей. Еще один принципиальный фактор — отрыв от общества системы госуправления, которая замкнулась сама на себе, обрезав каналы обратной связи.

Все это в совокупности спровоцировало то, что можно и нужно называть социальной революцией. Не цветной, как ее называет официальная пропаганда, а революцией в том смысле, что общество перешло на новую стадию развития.

В достаточно упрощенной картине это привело к взрыву самосознания, — и индивидуального, и коллективного, — то есть к осознанию себя не просто обществом, но субъектом. Французский философ Мишель Фуко ввел в оборот такой термин как «субъективация». Это процесс становления субъекта, то есть того, кто готов и берет на себя ответственность за выбор. Белорусское общество в 2020 году осознало себя субъектом и захотело быть им не только на уровне повседневности, но и на уровне политики. Это фундаментальное изменение.

Как белорусское общество стало субъектом

В период первой волны пандемии коронавируса, когда медики били во все колокола, а госсистема оказалась не в состоянии обеспечить должный уровень защиты, накопившиеся изменения — и цифровые практики, и горизонтальные связи, и навыки самоорганизации — вышли на поверхность. Общество отозвалось на вызов без лидера или руководства. Тогда оно начало осознавать свою силу, начало становиться субъектом.

Прозвучит цинично, но ковид этому очень сильно помог — он дал толчок для самосознания. А то, что сразу после первой волны пандемии началась электоральная кампания, это большое везение. Так общество, получившее толчок к самосознанию, использовало временную возможность, чтобы попытаться реализовать свой запрос на субъектность уже в политической сфере.

Мне думается, именно поэтому, уловив этот растущий общественный запрос, и проявились те «новые политики», на призыв которых был такой массовый отклик общества. Это было прекрасно видно во время «подписной революции», когда и команды кандидатов помогали друг другу, и люди выстраивались в огромные очереди, чтобы оставить подпись за альтернативных кандидатов. Как мы сейчас знаем, подписывались за них и госчиновники, и люди из силовых ведомств, а не только те, кто открыто относит себя к протестующим.

Процесс выборов и последующие события только укрепили запрос на субъектность.

С тех пор прошло больше года. Что стало с этими настроениями?

Протестные настроения никуда не делись. Мы можем об этом судить на основании некоторых исследований. Например, по ряду замеров Chatham House мы наблюдаем феноменальные вещи: после многих месяцев протестов, после перехода протестных интенций в скрытую фазу прошлой зимой, после раскручивания маховика репрессий, который перемалывает десятки тысяч людей, уровень протестной активности тогда снизился минимально относительно первых замеров.

Если мы увидим, что по данным свежего замера доля тех, кто готов поддержать протест, останется примерно на том же уровне, это тоже будет означать феноменальную вещь — уровень протестных настроений практически не снижается уже больше года.

Протест трансформировался

Я вижу, что каждый день в Беларуси что-то происходит. Я вижу флаги, которые вывешиваются, вижу граффити на стенах и надписи на асфальте, вижу, как люди ходят с флагами, вижу, сколько делается за границами Беларуси. Да, часть людей свои усилия свернула, потому что устали, страшно, плюс экономическая ситуация усложняется, значит все большее значение приобретает проблема чисто экономического выживания. С другой стороны, я более чем уверен, и мы это видим, что огромная деятельность ведется по-партизански, просто потому что ее невозможно вести открыто.

У сторонников Лукашенко травма

Для сторонников власти огромной травмой стало осознание того, что они не большинство. То, что для большей части белорусов было открытием положительным, для сторонников власти вылилось в стресс. Плюс для них этот стресс поддерживается постоянным напряжением властной системы, управленческой вертикали. В постоянном стрессе находятся силовые органы, стресс поддерживается и для рядовых сторонников власти. В том числе за счет сливов «киберпартизан», где опубличиваются данные не только участников режима, но и сторонников, например, которые делали доносы.

Судя по разговорам и по тому, что мы видим в сети, эта часть общества в шоке не только от количества «противников», но и от того, что власть не делает ничего, чтобы поддержать своих защитников.

Та сторона, которая пытается дистанцироваться, тоже живет в стрессе. У этих людей была более или менее спокойная жизнь, некоторая определенность, стабильность пусть не лучшим образом, но жизнь складывалась. А сейчас все ломается. Они пытаются от этого дистанцироваться: уходят в повседневность, заботу об экономическом благосостоянии. Наверное, пока им это удается. Вопрос в том, как долго в существующей сейчас экономике, которая только чудом пока не ушла в пике, им удастся укрываться в мире повседневности.