С чего начинается новая эра в Германии

Тонкий, как бритва, результат выборов знаменует собой водораздел в истории страны.

Результаты выборов в Бундестаг сигнализируют об окончательном распаде почти двухпартийной системы, которая долгое время была неотъемлемой характеристикой политики сначала Западной, а затем и воссоединенной Германии после 1990 г.

Вместе две старые лидирующие партии — социал-демократы (СДПГ) и «Христанско-демократический союз"/"Христанско-социальный союз» (ХДС/ХСС) — набрали только около половины голосов. Результат предполагает, что Германия претерпела новую степень европеизации, переняв некоторые из самых разрушительных черт политики соседних стран. Теперь фрагментация и паранойя будут доминировать в политической жизни ФРГ.

Западноевропейская политика в послевоенный период опиралась на чередование влияния правоцентристских (христианско-демократических) и левоцентристских (социал-демократических) партий. Партии, представляющие эти две широкие позиции, обязательно были центристскими, потому что им приходилось соревноваться за то, что политологи называют «средним избирателем». Партия, которая ставила бы целью взимать слишком много налогов и перераспределять блага, оскорбила бы «средних избирателей», как и партия, которая была бы против солидарности и показывала недостаточную приверженность государству всеобщего благосостояния.

В Италии такая двухпартийная система распалась в 1990-х, когда коррупционные скандалы уничтожили христианских демократов, а также исчезла небольшая социалистическая партия страны. Во Франции старый порядок продлился до президентских выборов 2017 года, когда ни один из кандидатов от основных партий не прошел во второй тур. Теперь Германия, похоже, тоже движется к многопартийной системе с бесконечными переговорами и неизбежно усложненными коалиционными соглашениями.

Наиболее очевидным проигравшим на выборах этого года является ХДС уходящего канцлера Ангелы Меркель, которая пробыла у власти дольше, чем любая другая партия в истории ФРГ. Вплоть до последнего десятилетия ХДС и ее братская баварская партия, ХСС, в целом могли рассчитывать на получение более 40% голосов. Даже получив всего 33% на выборах 2017 года (по сравнению с 20,5% у СДПГ), она по-прежнему оставалась самой сильной партией и фактическим лидером коалиции. Но в этот раз ХДС/ХСС получили только 24%, а СДПГ обогнала их с 25,7%.

Самое простое объяснение этому — уменьшение христианской составляющей христианско-демократической базы, по мере того как Германия становится все более светской и, таким образом, все больше разочаровывается как в протестантской, так и в католической организованной религии. Немецкий электорат также демонстрирует повсеместное чувство усталости и стремление к чему-то новому. Уход Меркель представляет собой конец эпохи, и многие немцы чувствуют, что пришло время перемен.

И все же немцев охватывает ностальгия. Они скучают по тому времени, когда их безопасность была относительно обеспечена, и беспокоятся о том, сможет ли их страна ответить на вызовы быстро меняющегося мира. После скучного провинциализма канцлера Гельмута Коля в 1980/90-х к власти в 2005 году пришла Меркель, пообещав свежий взгляд на вещи. Но в итоге предложила лишь свою версию провинциализма.

Несмотря на новую фрагментацию, результаты выборов по-прежнему очень в немецком духе, в том смысле, что сохраняется глубокий консенсус. За исключением крайне правой партии «Альтернатива для Германии» («АдГ») и ультралевой «Левая», все партии боролись за центр, все серьезно относились к проблемам окружающей среды, и все стремились предложить избирателям реальные решения проблем страны.

В конце концов, немецкие избиратели не столкнулись с крайне поляризованным выбором, таким как между Джереми Корбином и Борисом Джонсоном в Великобритании в 2019 году или между Эммануэлем Макроном и Марин Ле Пен во Франции в 2017 году. Партии «АдГ» и «Левая» показали худшие результаты, чем четыре года назад.

Во время кампании «зеленые», СДПГ и ХДС/ХСС позиционировали себя наследниками Меркель. Кандидат от ХДС на пост канцлера Армин Лашет подчеркнул преемственность и партийную принадлежность. Кандидат от СДПГ Олаф Шольц был министром финансов в последнем правительстве и стремился связать себя с блестящим наследием бывшего канцлера Гельмута Шмидта, который также был из Гамбурга и постоянно боролся с левым крылом СДПГ. Наконец, Анналена Баербок из «зеленых» имеет некоторое сходство с молодой Меркель, которую соперники и пресса списывали со счетов как легковеса.

Выборы проводились главным образом на основании характера и личной привлекательности. Вопрос был не в том, у кого программа лучше, а в том, кому больше всего доверять. Единственным исключением стала Свободная демократическая партия, которая выступает за чуть больший фискальный консерватизм. Набрав около 11% голосов — небольшое преимущество по сравнению с результатом 2017 года, — СвДП может сыграть значительную роль в переговорах по созданию коалиции.

Ключевой особенностью меркелизма была стратегия достижения консенсуса, или то, что ее критики назвали бы «демобилизацией». Ангела Меркель всегда стремилась создать впечатление, что на выборах нет по-настоящему важных вопросов и что существуют несколько реальных альтернатив основной позиции, которую представляет она (таким образом, она правильно подчеркнула, что альтернативы евро нет).

Но, как мы видели в последние годы в Великобритании и США, одним из самых разрушительных последствий нового популизма является подрыв доверия к результатам выборов. Некоторые немцы сейчас возьмут на вооружение этот сценарий, чтобы заявить о злонамеренном вмешательстве в выборы. Хотя в начале кампании «зеленые» выглядели значительно впереди в опросах, их поддержка затем резко упала, возможно, из-за волны кампаний в социальных сетях, призванных убедить молодежь в том, что партия поддерживает абсурдные запреты на образ жизни. Сторонники «зеленых» сейчас задаются вопросом, были ли эти кампании результатом жесткой линии их партии по отношению к России и КНР.

ФРГ хотела отказаться от провинциализма, но ситуация только еще больше запуталась. Альтернативы по-прежнему нет, и теперь политическая система кажется менее прозрачной и более манипулируемой, чем раньше. Решение о создании следующего правительства будет принято за закрытыми дверями. Таким образом, новая эра политики в самой могущественной стране Европы начинается с тревожной главы.

Гарольд Джеймс, Project Syndicate