«Айтишники выкупили здесь почти всю улицу»

Как живут люди в единственном дачном поселке в черте Минска.

Дачный оазис, окруженный с трех сторон сосновым лесом и скрывающийся в глубине промышленного микрорайона «Дражня», появился органично. Если характеризовать владельцев участков в одноименном садовом товариществе на переулке Болотникова, то иначе как «элита среднего звена» их не назовешь. И тем, кто получил кусок земли по наследству в этом тихом месте среди «Ангарки», заводов и ТЭЦ, остается позавидовать.

Сегодня цена за приличные участки стартует от $ 20 тысяч. Но не все готовы расстаться с драгоценной землей, даже несмотря на отсутствие коммуникаций.

Realt изведал СТ «Дражня» и узнал, как здесь живется людям.

Единственное в своем роде. Как деревня с садовыми домиками стала Минском?

От МКАД до садового товарищества «Дражня» пару километров пешком. Едва доносящийся шум машин, пожалуй, единственное, что напоминает жителям о том, что они в черте густонаселенной столицы. Дача в городе — это почти предел мечтаний дачника и уникальный случай. Добраться сюда можно без труда что на машине, что на общественном транспорте — около 20 минут на автобусе до красной ветки метрополитена.

Первые дачи здесь построили в 1956 году. Совет министров тогда выделял земли Тракторному заводу. Если верить Википедии, микрорайон «Дражня» включили в состав Минска только в 1959 году. До этого территория считалась центральными минчанами деревней на отшибе. Впрочем, до сих пор здесь доминирует частный сектор.

Если на частный сектор в микрорайоне у города то и дело возникают амбиции (последнее общественное обсуждение прошло в 2019 году), то за лакомой площадью в 38 гектаров с садовыми домиками руки градостроителей потянулись в середине нулевых.

Дачникам предлагали три варианта проекта застройки — усадебную застройку низкой плотности с сохранением существующих строений; застройку средней плотности без сохранения существующих домов; многоквартирные высотки без сохранения имеющихся домиков. Об этом рассказывал в 2008 году бывший председатель товарищества. Тогда все засуетились, но вопрос с места не сдвинулся. Сегодня товарищество по-прежнему не тронуто. И какое будущее ждет территорию, кажется, известно одному Богу…

«Вряд ли в интернете много объявлений о продаже здешних участков»

Вечер осенней пятницы. Мы с фотографом стоим возле ворот товарищества. Вдалеке небольшая стая бродячих псов развалилась под кустами и наблюдает за нами. За пять минут на территорию дачного поселка заехало около трех машин и парочка велосипедистов. Когда переходишь за ворота, ощущение, что позади оставляешь городскую суету и проблемы, а здесь тебя встречает запах дыма от костров, в которых местные палят траву, теплицы, яблони, огороды, покосившиеся заборы, узкие улочки, и тишина, изредка прерываемая звуком дрели.

На третьей улице возле своего участка подрезает кусты пожилая женщина. Она просит отойти подальше — коронавирус, после чего справочно с советской интонацией рассказывает:

— Здесь 407 дач на 10 улицах. Постоянно живут около 50 семей. Некоторые даже с детьми. Знаю и тех единичных, кто проживает здесь аж с 1958 года. Холодная вода у нас сезонно до октября включительно, свет есть, для проведения газа недавно начали прокладывать трубу. Дома и участки передаются по наследству. За летний сезон в среднем продается по 20 дач. Участки в большинстве по 6−8 соток.

Римма Вениаминовна — так зовут женщину — показывает на ближайшие дома и участки и перечисляет цены: «Эта 25 тысяч долларов, эта двухэтажная красная — 30, но с участком всего лишь 3−4 сотки».

— А это моя сгоревшая дача, — не без сожаления в голосе говорит она и указывает на кирпичную «коробку». — Начали строить в конце 90-ых. Пьяный мужчина закурил, бросил окурок. Так она и сгорела. И в таком виде стоит уже 20 лет. На момент пожара моей дочке исполнилось 14 лет, и встал вопрос — строить дачу или оплатить учебу для ребенка? Выбрала второе. А сейчас, когда она выучилась и работает, говорит, что дача ей эта не нужна…

Римма Вениаминовна живет на Ангарской. До своего участка ей пешком всего полчаса. Приходит она сюда, чтобы хоть чем-то заниматься для здоровья — следить за участком да сажать огород. Продавать все это не собирается.

Услышав наш разговор, из калитки выглянула соседка Риммы Вениаминовны:

— Вы лучше дальше пройдите. На нашей улице богатые люди живут, вот они-то себе отстроили!

— Вряд ли в интернете вы много объявлений о продаже здешних участков найдете. Здесь всегда крутится кучка «заинтересованных». Информация расходится среди них невероятно быстро. Человек только подумает о продаже, а они уже в курсе. А объявления часто размещают те, кто просит сумасшедшую цену, но так они годами свою дачу продавать будут, — заключает Римма Вениаминовна.

— Помнишь Илья возле Людки продал дачу? За 40 тысяч! — встревает соседка.

— Когда я 1970-х годах заканчивала школу, знакомая продавала нашей семье дачу. В то время она стоила как двухкомнатная квартира. Это были огромные деньги, — вспоминает Римма Вениаминовна. — Минчанам коренным я бы советовала присмотреться к этим участкам. Но частный дом, конечно, требует много усилий и вложений. Поэтому моя дочь и отказалась этим заниматься.

Алкаши, заборы, йога, старики…

Обойти все товарищество можно за час. Если изучать его, разглядывать домики и чудаковатые заборы, местных старичков, которые сидят на лавках под окнами и смотрят словно в пустоту — не хватит и трех. Судя по всему, дачники наслаждаются последними днями «золотой» осени и приводят участки в порядок к зиме. Местных жителей не так много. И те попрятались за высокими заборами.

Как раз за одним из таких мы встречаем парня, которому на вид лет 30. Он чем-то увлекательно занят.

— Про местных вам многого не расскажу. Ну только эти бухают. Сами посмотрите, — показывает он на дом напротив. — Я здесь не живу, а работаю. Дом принадлежит тете Наташе. Строится он уже четыре года для «постоянки». Кстати, он имеет выходы с двух сторон — на 3-ю и 4-ую улицы. Рядом здесь в доме с деревянным забором какой-то фитнес-центр, где йогой занимаются. Знаю, что в доме дальше через один от нас председатель живет.

Короче говоря, ничего сверхъестественного, по словам парня, здесь нет, как и разговорчивых людей. Впрочем, его предсказания оправдались. Спустя домов 10 встречаем еще одного мужчину. Он ставит забор на своем участке.

— Месяцев девять здесь живем. Покупали участок с двухэтажным домом за 84 тысячи долларов. Сделали только косметический ремонт, — сказал он и оборвал разговор шумом от своего шуроповерта.

«Если бы не водозабор и высоковольтные линии, давно бы уже оттяпали эту землю»

5-ая улица оказалась более радушной. Здесь на одном из участков с маленькой хозпостройкой набирает воду в ведра молодой парень. Заприметив нас, он подходит к забору.

— Мы с мамой сюда не часто приезжаем. Мне этот участок достался по наследству. В «движухе» здешней не участвуем. Я даже в лицо председателя не знаю. Недавно выбирали нового — принесли бумажку с двумя фамилиями. Я поставил за того подпись, чья фамилия больше понравилась. Вот, кто вам больше рассказать может, — говорит Рома и зовет свою маму Инессу.

— История с покупкой этой дачи интересная. Бывший владелец был стареньким дедушкой. Он перед тем, как в больницу лечь (думал, умрет скоро), подарил дачу внучке своей. А когда вышел из больницы, пришел на дачу, а та уже продана. Это было 25 лет назад. Долгое время дача была на моем бывшем муже, и бабушка после развода «оторвала» у нас эту землю. И все равно она нам вернулась. И теперь принадлежит Ромке, — рассказывает Инесса.

Живет семья на Ангарской. А сюда приезжает, чтобы заниматься землей и приучать новоиспеченного молодого хозяина к собственности. Инесса с сыном приглашают нас осмотреть владения. На участке выращивают персики, абрикосы, нектарины. Хотят сделать водоем в японском стиле, старые деревья спилить, но грушу оставить — очень уж она «харизматичная».

— Я раньше с Ромой маленьким в коляске нарезала круги по поселку и все обо всех знала. А сейчас мы больше в своих заботах и делах. Старички, которые получили здесь участки от Тракторного завода, умерли почти все. Половину участков их родственники продали. Помню, как здесь воевали за то, чтобы садовое товарищество перевести в кооператив индивидуальных застройщиков. Сейчас, знаю, что почти все участки на 8-ой улице выкупили айтишники. Благоустроились там, расширяют улицу.

— Будете строить дом на участке?

— Строиться здесь тяжело. Нужно вложить большие деньги. Например, на соседних участках домики модифицировали, и то вложили где-то полквартиры проданной. У нас же так не получится. Нужно строить новый дом. Наша постройка старенькая, ей 57 лет, и маленькая — кухонька, кладовка и комната. Но есть погреб большой, можно сказать, личный бункер, — смеется Инесса. — Пока нам этого хватает. У сына есть квартира, которую можно продать, и вложить деньги в строительство дома. Проблема еще и в том, что тут нет газа, вода сезонная. Все коммуникации нужно проводить, а это тоже дорого.

В этом году семья построила на участке туалет и перестелила полы в домике. На все это ушло досок почти на тысячу долларов.

— Дерево, конечно, страшно подорожало. Мы думали здесь каркасник поставить, но с такими ценами он покажется золотым, — говорит женщина.

По словам Ромы, это их с мамой любимое место. Здесь приятно и работать, и отдыхать.

— Тут есть три дачи, которые можно купить за 25 тысяч долларов. Но стоит учитывать, что земля в госсобственности. И нет гарантии, что завтра не придут и не скажут собирать чемоданы. Единственное, что нас спасает пока от сноса — рядом находится водозабор, огромная артезианская скважина, а также высоковольтные линии. А так давно бы уже оттяпали эту землю. Россияне здесь как-то хотели построить гольф-клуб и казино, — говорит Инесса.

Пока что семья в больших раздумьях, что же все-таки делать с участком. Есть вариант построить беседку с баней и барбекю, чтобы можно было отдыхать и жарить шашлыки.

— Конечно, если и продавать квартиру для строительства дома, то уже хотелось бы в этом доме постоянно жить. Но я стара, чтобы стройкой заниматься. А сын еще может…