Одними «Цирконами» Сибирь не удержать

3/4 России мечтает о ином варианте будущего, чем то, что может предложить Кремль.

8 ноября — День Сибири. Праздник снизу: его отмечают на местном уровне, Кремль его игнорирует или относится с подозрением. В связи с праздником «Новая газета» поговорила с сибиряками разных судеб и взглядов.

Не все, конечно, но многое в сибирском характере проясняет серия коротких видео с алмазных приисков: к технологической дороге вышел, пройдя с севера континента, овцебык, и водилы тормозят свои многотонные самосвалы Volvo, Scania, Caterpillar и идут сквозь сугробы подкармливать животинку. Как бабки во дворе — кошек. Снимают, как бык их бодает.

Затем следует приказ по Удачинскому горно-обогатительному комбинату «АЛРОСы», запрещающий останавливаться рядом с дикими животными и их кормить. Народ пишет объяснительные: почему остановился, бросил машину, углубился в тайгу. И все повторяется. Под роспись им запрещают снимать видео на работе. Но и это помогает слабо. Яшу или Борю (называют овцебыка по-разному) кормят, спрашивают у него, что он здесь забыл, рвутся погладить. Бычара, почесав морду о ноги и о наст, ломится забодать кормильцев… Все купаются в снегу, общий нервный смех.

Рискуют головой. Местом. Зарплатой — в «АЛРОСе» она достойная. Притом людская еда, эти буханки хлеба быку вредны, о чем работяг не раз предупреждали.

За секунду до атаки овцебыка... Все остались целы. Кадр из любительского видео

Ну вот такие они есть, коренные жители ледяной пустоши. В их величии. Всех вокруг жалеют, кроме себя и своих.

Не сказать, что им побоку жены, дети, родные города, они же для них тут зарабатывают, но, как бы то ни было, мужья и отцы — вдалеке. Отгружают углеводороды, алмазы, золото, лес, кормят всю страну и кучу олигархов. А в Ленске, например, откуда многие вахтовики, — это «ворота алмазного края» — отсутствует современная медицина, она там даже не прошлого, а позапрошлого века, лечатся в Иркутске или Новосибирске.

Вахты — это в основном из Сибири в Сибирь, прихватывая Урал. Из Кургана — на тюменский север, из-под Читы — на красноярские промыслы, из алтайских поселков — в томскую тайгу. Иногда наоборот; не ищу умысла в хаотичном движении, но факт: люди отрываются от корней и родины. В правительстве РФ 8 лет назад один министр уже предлагал расселить нас всех вдоль границ и побережья, а континентальную часть осваивать вахтами.

Одного монолога в заметке не будет: всё сказав, крупный предприниматель позже захотел снять фамилию. Но от своих слов не отказывался, а рассказывал он, например, как набирал вахтовиков.

У всех пришедших на собеседование парней (все от 20 до 30 лет, из малых городов и поселков) в графе «отец» прочерк. И разговор об этом они не поддерживали.

Непонятно, говорит бизнесмен, откуда все они взялись на этом свете. То ли тюрьма там, то ли несчастный случай, войны, разгул криминала. Потом, говорит, понял. Скорее всего, у всех этих ребят, кто завербуется, их будущие сыновья тоже будут ставить прочерк в этой графе.

Добавлю: у всех проблемных подростков, о ком писал последние годы — это Красноярск, Канск, Минусинск, Ачинск, — отцов не было вовсе или все равно что не было: то на вахте, то отсыпаются, то пьют.

Хотя бывает всякое. У следующего собеседника сын вырос отличником и контакта с отцом не терял и не потеряет. Это важнейшее дело для сегодняшней Сибири.

Константин Шабанов. Ленск, Якутия

Водитель в «АЛРОСе», живет в Ленске, работать ездит вахтой (28 дней через 28) к полярному кругу, в Удачный. Возит породу (110–120 тонн в кузове) — горную массу, из нее и добывают алмазы.

— У меня знаменитая семья в Ленске. Прослеживается от Дормидонта Шабанова, приехавшего в Якутию «от царя» (по всем местным исследованиям, в начале XIX века; здесь и далее примечания в скобках автора — А. Т.), книга есть про наш род. Тогда не Ленск еще — ямская станция Мухтуя на почтовом тракте. Ссыльных политических у нас много было. Спрашиваете, кем себя считаю, дальневосточником или сибиряком? Сначала Мухтуя к Иркутской губернии относилась, потом к Якутской, так не раз менялось. В СССР окончательно вошла в Якутию. А сейчас Якутию прирезали к Дальневосточному округу. Ну раз отнесли, то и отнесли. Хотя к нему она не очень-то относится. Можно сказать, что это Сибирь. Хотя для меня ближе простое слово «север». Мы на севере.

Река Лена. Иллюстрация к рассказу Огоньки В.Г. Короленко от Константина Шабанова

Когда нашли алмазы, ближним, в 230 км, к кимберлитовой трубке «Мир» населенным пунктом была наша деревня, от нее и плясали. Это во второй половине 50-х. Перевалочной базой стала, рабочим поселком, в 1963-м — городом. В наводнение 2001-го родовой дом — он именно в Мухтуе стоял, ему больше ста лет было, оттуда мой дед уходил воевать, он и Сталинград, и Ленинград прошел — льдами сорвало и унесло в Лену. Компенсации не получили: как обычно, нас всех обманули — приехали люди из Москвы, Якутска, крутили-вертели… Нет, и земли нашей не осталось: изъяли, сейчас там набережная. На этом месте. Но хоть хорошо сделали, красивая. Вообще летом Лена прогревается — купаемся, пляж у нас отличный. А природа ближе к северобайкальской, очень похожа.

Думал ли я когда-нибудь об отъезде? Ну вот сына отправили учиться в Новосибирск, и да, тоже раздумывали. Но я не смогу жить нигде больше. Здесь тишина, покой, рыбалка. И вот сейчас разговор был с сыном. Хотели ему в Новосибирске квартиру купить. Он сказал: не надо. Вернусь в Ленск. Он же со мной всегда на природу ездил, на лодке мы с ним.

Плюсы и минусы жизни в Сибири? Хватает ли нам внимания России и Москвы? Нам-то бы их внимания вовсе не надо.

Единственное — чтоб федеральные структуры следили за природой. Леса горят, нынче как специально. Много, конечно, и пожаров естественных, от сухих гроз, но много было и видео, и сообщений, например, из Мирнинского района, о поджогах. Вдоль трасс горели покрышки, набитые тряпками и облитые солярой. Да, власти опровергали, что были задержаны поджигатели, сознавшиеся в работе на нефтяников. Но люди как думают: тайга у нас непроходимая, и нефтяникам, наверное, удобней бы проходить бурением ровную местность, зачищенную. (Факт, что тогда близились выборы, и такие политтехнологические игры с огнем на «северах» происходили не впервые. Также факт, что и нефтяники добрались до этих краев, проектируется их серьезное освоение.)

А что до этого овцебыка, пришел он с самого севера и почему-то остался здесь, долго стоял у дороги. Товарища лишили премии за видео, и всем под роспись запретили видеосъемку на работе. Потом лесхозовцы быку сена привозили, зеленые появились (после того, как водилы, рискуя работой, сообщили о волчьих следах поблизости). Забрали его и увезли. Надеюсь, все у него хорошо. Их на севере теперь заново разводят, с Америки привозили, чтоб тут плодились, — тут вообще-то их родина.

Работаем как в заповеднике. Волки к нам выходят, лисы, соболя, медведи, олени, лоси. Красиво. Всех мы видим. Только из-за этой природы уже не хочется куда-то уезжать.

Константин показал видео (снятое до запрета!): ворон Вася (еще его зовут Карычем) ждет на трассе. Когда машины останавливаются — подлетает, усаживается на зеркало заднего вида, ждет, когда опустят стекло и дадут ему мяса. Потом — лисенок. Этот выпрашивает конфеты. Водилы со всеми вели беседы и подкармливали. Особенно в 50-градусные морозы.

В Норильске после резонансного разлива топлива, обрушения затем построек обогатительной фабрики (с погребенными под обломками жертвами) Потанин рвет подметки: финансирует ремонты и реконструкции. В июне с.г. рабочие прибыли сносить корпус Надеждинского завода. И — снос отложили на осень: их встретили недовольными криками мохноногие канюки — ястребы свили здесь гнездо. И рядом, под их защитой, трясогузки. Работы прекратились (несмотря на остроту момента и все переживания владельцев бизнеса) — пока все птенцы не окрепнут и не покинут гнезда.

Алтынай Панкагир,

Эвенкия, Тура

замруководителя управления культуры райадминистрации

— Многие исследователи в начале прошлого века, начиная с Нансена, предрекали, что «первобытные народы» в Сибири, «дети природы» не переживут ХХ век, что выродятся, «вымрут совсем». А мы сегодня такие же, как сто лет назад, живем и благоденствуем.

Слава богу, в советское время недропользователям не хватило времени войти в Эвенкию.

Сейчас заходят, но хочется думать, что технологии меняются, и нашу землю уже не так тяжело ранят.

Живем благодаря оленю. Эвенки, кстати, и расселились так широко (от Урала и Ледовитого океана до океана Тихого и северных провинций Китая), потому что ездят на нем верхом. А если говорить про внешние влияния, то выживали мы не благодаря чему-то, а вопреки. Пережили все, что в учебниках истории, — вроде и медвежий угол, но на малых народах все отдавалось. Рикошетило. Советскую власть с трудом воспринимали — и бунты, и военные восстания были (в 1924 году, на Дальнем Востоке), отстреливали уполномоченных, направленных на фактории.

Те в борьбе за оседлость ломали народ через колено. А олень на месте будет стоять — все вытопчет, заболеет копыткой и умрет, мы кочевать должны.

Ничего, не только сами выжили, но и других сохранили. Например, ангарцев (субэтнос — потомки поморов, первые засельщики Сибири). Теперь только у нас сохранены остатки этой самостоятельной ветви русских, их культура. У них Кежму недавно сожгли, их села затоплены (последние в 2011‒2012 годах, с запуском Богучанской ГЭС).

Сожжение Кежмы. Фото Александра Брюханова

А в начале советской власти они уходили на север, сюда переселялись активно: в долине Ангары земли считались сельскохозяйственными, и они должны были работать за палки — трудодни, как крепостные в России (в Сибири до этого не было крепостного права), паспорта не давали. Но можно было осваивать новые земли, идти в образованный тогда Эвенкийский округ. И те, кто шел к нам, разбирая дома на Ангаре, а на новом месте собирая их по бревнышку, писали своим, довольные: боже мой, работаем по 8 часов, один день выходной, больничный оплачивают, еще говорят, и пенсия будет.

По Нижней Тунгуске староверы и старожилы сохранились.

Началась Вторая мировая, и сюда депортировали прибалтов, финнов из Ленинградской области, немцев Поволжья. Проклинали судьбу и работали все вместе. А в 2013-м к нам приехала делегация иностранных бабушек. На родину. Их сюда привезли детьми, потом увезли обратно, и у них осталась об Эвенкии самая добрая память, здесь прошло их детство, северяне для них — лучшие люди.

В 1991-м — закон о реабилитации жертв политрепрессий. Люди потянулись за справками. Я работала в архиве. Длинные списки сталинского времени. Читаю: направить такого-то в медучилище Туры. Основание: окончил университет им. Гумбольдта, Берлин. Ссыльные очень много нам дали. Культуру — от знаний и навыков до невиданных здесь растений, которые они выращивали. Я всегда любуюсь поселком Тутончаны. Образовался в 1939-м. Кроме эвенков кого там только нет: немцы, эстонцы, финны, украинцы. Главой сельсовета долгие годы — Александр Давыдович Греб. Это он обеспечил идеальную планировку, учил всех, чтоб палисадники разбивали перед домами, чтоб заборы были покрашены. Клумбы. Звероферма здесь, серебристо-черные лисицы. Заведовал ей финн Сулло Петрович Хейкури, сын его потом, с 2001-го, был главой поселка, тоже рачительный очень хозяин.

В советское время закрывали труднодоступные фактории, переселяли в поселки по берегам. Укрупняли. В этом веке отменили в округе все районы, а потом округ влили в Красноярский край, мы больше не субъект Федерации, госполномочия у Эвенкии забрали, стали 44-м муниципальным районом края.

И мы на себе ощущаем, что жизнь от этого не улучшилась. Отток населения.

Раздают гектары — но кому они нужны, кто поедет? Надо привлекать специалистов благоустроенным жильем. Ехать, чтобы просто рядом с печкой жить? Даже в столичную Туру желающих нет. Врачей, учителей не хватает. И что эвенкам — мужчинам к оленям, а женщинам снова шерсть чесать и бисерить? Вот мне, например, заниматься народными промыслами не нравится. Советская власть давала нам выбор. А сейчас либо вы занимаетесь оленеводством — и будет поддержка, либо — декоративно-прикладным творчеством, это тоже можно поддержать. И? Где все остальное? И как возвращаться к традиционному образу жизни, если все порушено? За это ведь карали — за то, что эвенки пытались кочевать, сохранить себя.

Утешает то, что ни один прогноз о нашем скором вымирании до сих пор не сбылся. Господь так расселил людей, видимо, полагая, что пусть они живут в многообразии и многоязычии. Вот и будем. И живем, причем не хлебом единым. Тяга к общению большая, а плотность населения у нас — ниже только в Антарктиде, да. И люди сами шьют костюмы, посмотрят телевизор — и готовят представление на злобу дня, с незлобивым юмором, и едут на личных «Буранах» (снегоходах) в гости, например, из Чиринды в Ессей. А потом в Чиринду с ответным визитом — ессейские артисты. Это 125 км по прямой. Летом на лодках.

Сергей Гришаев,

Красноярск.

Кандидат исторических наук, доктор социологических наук, профессор, родился в 1960-м в с. Белый Яр Хакасской автономной области Красноярского края.

— Первые 10 рублей я заработал у Белого Яра — землемером, отмерял саженью (полевым циркулем). Надо мной следом летел Ан-2, сыпал удобрения, мне на голову в том числе. 20 метров туда, он делал разворот снова надо мной, и — обратно. А первые большие деньги — в Братске. Начиналось со стройотряда — привез 500 рублей. Джинсы купил, а еще по 250 рублей с другом скинулись, и у нас появился «Юпитер-203» (легендарный советский катушечный магнитофон). И потом на протяжении 10 лет ездил в Братск калымить, на алюминиевый завод и ЛПК (лесопромышленный комплекс), вплоть до их приватизации. Хорошее снабжение, хорошие деньги за работу платили — тогда еще в Сибири так и было, и Норильск считался самым обеспеченным городом в СССР, на выходные металлурги в Сочи летали, и люди ехали на строительство БАМа, Усть-Илимской ГЭС и т.д. за деньгами. За запахом тайги — безусловно. Но и за деньгами.

Факторов немало: и друзья, и какой-то патриотизм, и осознание, что это кратчайший путь добиться уважения к себе.

Мой отец (В.В. Гришаев — доктор исторических наук, специалист по аграрной истории СССР, госдеятель) попал в Сибирь по комсомольской путевке вместе с Ю.Н. Афанасьевым (политик и историк) и Ж.Т. Тощенко (член-корреспондент РАН, социолог). Они были однокурсниками, закончили исторический факультет МГУ в 1957-м. Афанасьев остался на 9 лет на строящейся Красноярской ГЭС комсомольским секретарем, Тощенко поехал на строительство железной дороги Абакан — Тайшет, отец — секретарем райкома комсомола в Алтайский район Хакасии. У него был мотоцикл, и он объездил ее всю, знал каждого директора и секретаря парторганизации. Их выдергивали в Москву на учебу, потом — обратно. Кадры, элиту воспитывали, партийную и научную. И пусть советская система была порочна, но Сибирь она осваивала экономически и демографически осмысленно — например, ставили в Хакасии рядом с угольным разрезом камвольно-суконный комбинат. Зачем? Чтоб женщины ехали к горнякам.

Ничего вроде нового — покорители Сибири веками просили царя или Политбюро завезти женщин.

Другое дело, что деньги, здесь добываемые, из Сибири забирали и забирают. Могли бы из городов, да еще в таких живописных ландшафтах, конфеты сделать, но нет. И не думаю, что идея Шойгу о строительстве новых городов удачна. Надо старые агломерации приводить в порядок. Не так, как сейчас они застраиваются, когда компания покупает участок земли и лепит на нем что попало. Яркий пример — район «Мясокомбинат» в Красноярске: огромная территория, которую можно было бы грамотно застроить, а в итоге стройфирмы ее раздербанили, кто во что горазд освоили, и теперь на это без слез не взглянуть. И вся Сибирь за малым исключением такой «Мясокомбинат».

Раз люди живут в сложных условиях, они должны получать соответственно. И больше денег надо оставлять в регионах. Понятно, что Москва не доверяет местным элитам, никогда не доверяла, и небезосновательно, но сейчас-то это ж единая вертикаль, это все «свои», согласованные.

Ресурсов Сибири еще лет на 100‒150 хватит, и вроде не так уж стремятся ее Китаю отдать, хотя китаизация происходит, и наши рабочие проигрывают китайским с точки зрения работоспособности и покорности.

Но неспроста же Шойгу вышел с этой идеей. Значит, они там все-таки думают, что делать с Сибирью.

Одними ракетами, «Цирконами» ее не удержать. Идеологической накачки больше нет. Надо человеку создавать условия для жизни. И платить.

Я всю жизнь в Сибири — на год только в Австралию на учебу уезжал. Но мои дочери уехали туда насовсем. Окончили Сиднейский университет. Младшая — с 8-го класса там, сразу по всем предметам, кроме английского, была на голову выше всех, они в принципе ничего того по физике и химии не проходили, что она уже знала. А когда окончила австралийский аналог МГИМО, ненадолго приехала в Россию, вышла замуж и увезла мужа туда. Он после нашего университета работал на «Красцветмете» — богатейшем предприятии (золото, серебро, все металлы платиновой группы), зарплата 40 тыс. рублей. Это три года назад. В Австралии у него 60 тыс. долларов в год, окончил курсы в университете, пошел на повышение, купили они в Сиднее квартиру, ипотека 3,1%.

А у нас все гектар этот предлагают где-то — кому он нужен?

Вообще дети мои там ведут себя уже как типичные австралийцы. Ну да у нас, сибиряков, много с ними общего. Но они свой дикий край обустроили за меньшее время. А Китай? Я туда ездил минимум раз в год, на моих глазах кучи велосипедистов, харкающих на тротуар, начали расступаться, пропуская первые машины, появились первые громадные проспекты. Отойди 50 метров — та же грязь, полураздетые люди. Но в следующий раз уже не найдешь этого или надо очень далеко идти.

И какой Китай сейчас. Оказывается, чуть не за 20 лет можно все сделать.