Парадоксы российской диалектики

Обленившийся Запад может вернуть себе боевую форму.

Россия замерла. Все безнадежнее ропот тех, кого закатывают под асфальт. Все равнодушнее те, кто за этим наблюдает. Проблема в том, что наступающая тишина опаснее турбулентности. Нет ничего обманчивее безмолвия. Нередко то, что должно стабилизировать, разрушает. То, что сегодня выглядит как успех, завтра станет стратегическим поражением, а мощь окажется трухой.

Вот парадоксы российской диалектики:

Выборы. Предательская легитимация единовластия. Превращение выборов в инструмент статус-кво делает из них бомбу замедленного действия. При отсутствии легального инструмента перемен единственным способом обновления становится переворот либо «улица», либо и то и другое вместе.

Ловушка лояльности. Единовластие работает, пока может опереться на лояльность и обслуживающего аппарата, и населения. Но лояльность прямо пропорциональна ресурсу задабривания. Его исчерпание делает лояльность иллюзорной. А, следовательно, почвой для грядущего предательства.

Российский импрессионизм. Стирание границ между противоположностями — законом и беззаконием и намеренная расплывчатость норм провоцирует безответственность власти. Но отказ правящих от ответственности и четких правил порождает зеркальную ситуацию в обществе — оно не ощущает ни обязательств по отношению к власти, ни потребности следовать правилам.

Консолидация через поиск врага. Рано или поздно «чистильщики» переходят к зачистке элиты. И для демонстрации лояльности персонификатору, и в борьбе за блага и влияние. Пожирание своих — неизбежная ступень в процессе поиска врагов и пожирание идет с аппетитом.

Ресурсное проклятие. Пока продажа сырья наполняет российский бюджет, сохраняя жизнеспособность системы. Но что произойдет, когда мир перестанет нуждаться в российской бензоколонке? Идея добиться «углеродной нейтральности» России к 2050 году выглядит как очередной миф. Ведь придется перестраивать экономику и механизм обогащения правящей корпорации. Разве она к этому готова?

«Шредеризация» Запада. Российской элите удалось растлить западный мир. Но не будем недооценивать способность либеральной цивилизации к самоочищению во имя выживания.

Изоляция подрывает державность. Понятно стремление Кремля изолировать страну от внешнего влияния. Но государство может быть влиятельным игроком только при всесторонней интеграции в мировые отношения. Изоляция населения превращает в изгоев и политическую элиту.

Военная мощь как способ самоубийства. Траектория СССР продемонстрировала, чем завершается опора на военную мощь в ущерб благосостоянию населения. История, однако, ничему не учит — Россия вернулась в знакомую колею.

Читайте также:

«Эффект бумеранга». Россия может серьезно влиять на политику Запада. Чем больше Кремль будет демонстрировать агрессивность в отношении либеральных демократий, тем больше будет провоцировать ответное сдерживание. Угрозы и шантаж — лучший способ разбудить обленившийся Запад и вернуть ему боевую форму.

Кто иноагент? В ситуации, когда элита сидит в офшорах, статус «иноагента» оказывается двусмысленным. А гетто отверженных ждет пополнения за счет выброшенных сверху.

Ловушка «Пандоры». Офшоризация доходов российского правящего класса говорит, что его национализация не удалась и Запад остается для него жизненным ресурсом. Значит, нельзя быть уверенным в его готовности следовать национальным интересам. Клептократия делает государственный суверенитет сомнительным.

Репрессивный каток и его двойная сущность. Репрессии усмиряют, но и порождают сомнения в силе тех, кто запускает каток. Репрессии сужают шансы на мирные перемены, провоцируя возмездие. И еще: карательные меры «веером» и без четкого целеполагания (в том числе «отстрел» своих) означает выход репрессивного механизма за пределы системной логики и контроля.

Ловушка Лукашенко или «еж в штанах». Миграционный кризис, спровоцированный Лукашенко, говорит о его попытке выжить, столкнув Россию с Западом и спрятавшись за российской спиной. Задача очевидна: выдоить «двух коров» одновременно, получив отступные от ЕС и поддержку Москвы. ЕС придется отступить по гуманитарным соображениям. Но выигрыш Кремля сомнителен: Россия будет нести ответственность за «гибридную атаку» своего подопечного против Европы. Или признать, что не имеет на него влияния.

Читайте также:

Запад отступает, но надолго ли? Либеральные демократии, столкнувшись с экзистенциальными вызовами, предпочитают идти на диалог с оппонентами. Но нужно видеть и другое: отказавшись от надежды интеграции России «в Запад», они будут восстанавливать способность к ее сдерживанию, окружая Россию рвом. А для чего демократии наращивают свои оборонные бюджеты?

США-Китай — новая биполярность. Россия теряет роль главного соперника США и выталкивается во второй эшелон государств. Унизительно, ибо скатывание вниз расшатывает державную скрепу. Еще важнее другое: в случае конфликта США и Китая для России самоубийственно поддержать любую сторону. Еще унизительнее, если новая «двойка» возьмется перестраивать мир без российского участия.

Сможет ли Америка стать лидером 21 века? Байден поставил задачу возродить инфраструктуру США и дать импульс американской нации. Если получится, Америка прыгнет в будущее, увлекая за собой инертную Европу. Россия с ее «умеренным консерватизмом», напротив, делает ставку на прошлое. Разнонаправленность движения создает угрозу даже не противостояния России и Запада, а изоляции страны, выбравшей прошлое.

Кризис — как средство обновления. Запад застрял в кризисе. Но каждый раз кризис приводил к обновлению западных демократий. Смертелен не кризис, а тишина деградации и загнивания.

Лилия Шевцова, «Фейсбук»