Если созвоны с Меркель перерастут в диалог с ЕС, у Лукашенко возникнут сложности с Кремлем

В новом выпуске «Пульса Ленина-19» Павел Мацукевич ищет ответы на важные вопросы миграционного кризиса на границе Беларуси, ставшего поводом для прямых контактов канцлера Германии Ангелы Меркель с Александром Лукашенко.

Нагнул ли Лукашенко Европу?

"Наверняка, звонки Меркель потешили самолюбие Лукашенко, и, очевидно, мыслит соответствующими категориями, но для того, чтобы добиться от Европы чего-то большего придется основательно прогнуться уже ему", - пишет бывший белорусский дипломат.

Белорусский режим кровно заинтересован в восстановлении контактов с западными странами, несмотря на воинственную риторику. Соображения тут такие: это вопрос укрепления власти, которую удалось отстоять, но которой приходится фактически делиться с Кремлем. Поддержка России стоит Александру Лукашенко самостоятельности, и он продемонстрировал, что готов платить эту цену, пока существует угроза его власти. Но ситуация уже далеко не та, что была в сентябре 2020 года. Каток основательно закатал протест в асфальт и важность поддержки России начинает терять остроту.

Контакты с Европой – это то, что укрепляет суверенитет Беларуси и самого Лукашенко, как правителя, позволяя балансировать и создать дистанцию от России. Разворот на Азию – это ведь тоже попытка разнообразить внешнеполитические связи Беларуси, создать альтернативу России. Но с помощью одной Азии это вряд ли получится.

Телефонные переговоры с Меркель были согласованы Москвой, что само по себе характеризует положение Лукашенко. Напомню, год назад, когда ему позвонил госсекретарь США Майк Помпео, прокремлевская тусовка в России возмутилась не столько фактом звонка, сколько тем, что Лукашенко снял трубку. 

Поэтому, если созвоны с Меркель перерастут в диалог с ЕС, у Лукашенко возникнут сложности с Кремлем, в планы которого нормализация отношений Беларуси с Западом не входит. Понятно, что о нормализации пока говорить очень рано, но звонки Меркель потенциально открывают и такую переговорную перспективу. 

Представляет ли миграционный кризис реальную угрозу безопасности?

С точки зрения мощности миграционного потока через Беларусь – нет. По данным Frontex (агентство Европейского союза по безопасности внешних границ), на белорусском участке границы ЕС с января по октябрь 2021 года зафиксированы 6,5 тысяч незаконных пересечений границы. Для сравнения за это же время на балканском участке совершены свыше 48,5 тысяч нелегальных пересечений, на центральном средиземноморском – почти 55 тысяч, на восточном средиземноморском – 15 тысяч, а на западном – 16 тысяч. 

Проблема тут в том, что миграционный кризис на границе Беларуси рукотворный и объемы миграционного трафика могут расти и уменьшаться по мановению ответственной руки.

Миграционный шантаж не является белорусским изобретением. Лукашенко лишь актуализировал проблему. К такому шантажу время от времени прибегают проблемные соседи Европейского союза, но не только. 

Для государств на внешних границах Евросоюза основным средством реагирования на прилив мигрантов является возведение пограничных заграждений и силового выдворения. Такой опыт продемонстрирован Венгрией, Болгарией, Грецией, Хорватией. Такие же практики используются сейчас Польшей и Литвой. Это, конечно, мало соотносится с правовыми рамками международной миграции и европейскими ценностями, и белорусские, да и российские власти спекулирует именно на этой теме, словно соблюдение прав человека их конек, а не самое узкое место. 

В таких условиях стороны на самом деле мало интересует судьба самих мигрантов, а то, чего с их помощью можно добиться. Но, если на той же польской стороне есть голоса партнеров по ЕС, оппозиции, правозащитников и гуманитарных организаций, к которым Варшава хочет или не хочет, но вынуждена прислушиваться, то на белорусской таких ограничителей нет (о России ниже). В такой ситуации градус напряженности может расти вопреки холодам и вылиться во что угодно. 

Какова роль России?

Граница Беларуси с Польшей и другими странами Балтии – это внешняя граница Союзного государства. Уже только на этом основании попытки Москвы представить, что РФ тут не при делах и миграционный кризис – автономная проделка Лукашенко, вызывают улыбку. 

Между тем роль, которую сейчас играет Владимир Путин, позволяет ему предстать в очень положительном облике международного посредника. На протяжении последних месяцев к нему не раз обращались европейские лидеры (Меркель, Макрон и другие) с просьбой повлиять на Беларусь и тем положить конец миграционному кризису. В сентябре на одну из таких просьб он развел руками и предложил решить вопрос напрямую с Лукашенко, чем, как мне показалось, тогда немало удивил и порадовал последнего. Звонки в Кремль продолжились и их переадресация тоже. По отношению к европейским лидерам это выглядело как троллинг и, собственного говоря, таковым и являлось. 

В итоге Путин фактически поменялся с Лукашенко ролями, если сравнивать нынешнюю ситуацию с 2014 годом. Тогда примерно аналогичную услугу для Запада оказал Лукашенко: не признал аннексию Крыма, а затем принял в Минске исторический «нормандский формат», поработав донором региональной безопасности в важный для Европы момент.

Причем российский президент сейчас царь положения – руками Лукашенко прощупывает узкие места и порог терпения Европы и НАТО, и при этом остается ее надеждой на урегулирование кризиса. Не всех, конечно. Часть государств подозревает, а часть откровенно обвиняет Путина в участии в кризисе, но пока это мало что меняет.

Конечно, нельзя исключать дальнейших вспышек напряженности на границе – пикировки между властями Беларуси и Польши продолжаются. В целом миграционный конфликт, как мне кажется, будет исчерпан, потому что, судя по всему, ключевыми странами региона (Россией, Германией и Францией) принято решение его потушить ценой контактов с Лукашенко.

Реплика Путина на расширенном заседании коллегии МИД России о необходимости диалога между властями и оппозицией в Беларуси, в этом смысле, скорее всего, часть этой самой миротворческой игры. Этим Кремль демонстрирует отстраненность от белорусского режима, как того требует роль посредника. Действующие лица поменялись местами, но от такой перемены, как известно, сумма не меняется. Это важно помнить. 

Ну и потом, вряд ли Путин вкладывает в понятие диалог смысл, который интересует белорусское общество. Ну а Лукашенко может назвать оппозицией, например, Воскресенского, а диалогом – общественное обсуждение нового проекта Конституции и этим выполнить требование посредника.