«Охранник, который не давал мне пить, — дальний родственник»

История белоруски, в которую еще два года назад сложно было поверить.

Пенсионерка рассказала «Салідарнасці» свою историю, в которую еще два года назад вряд ли бы кто-то поверил. Но не сегодня.

— Не представляла, что такое может происходить в наше время, — признается 60-летняя Людмила Юревич из города Мосты, где всю жизнь работала главным хранителем музея. — 28 октября этого года в полдесятого вечера я смотрела какой-то фильм про концлагерь, муж уже спал, и тут звонок в дверь. Я еще успела подумать, зачем сосед так поздно.

Открываю — там стоят два милиционера. «Мы вас приглашаем на беседу». Я попробовала возразить, что беседы все-таки лучше проводить днем, но они настояли: «Лучше вам проехать с нами». Абсолютно без задней мысли я переоделась и пошла за ними.

В РОВД, куда привезли женщину, ей предъявили обвинение в том, что 8 сентября она якобы провела пикет с использованием наклейки с гербом Погоня, не согласованный с местными властями.

— У нас на доме действительно была маленькая наклейка, которая там появилась еще летом 2020 года. Если честно, она почти не видна, и мы забыли о ней. Но дело в том, что с 20 августа по 28 сентября я вообще была в Латвии, где живут мой сын и внук.

Однако этот аргумент на человека, который составлял протокол, не подействовал. Процедура тянулась примерно до двух ночи, но за это время милиционер сказал не больше пяти предложений.

Я просила объяснить, в чем виновата: что за пикет и как он проходил? В ответ с паузами минут в пятнадцать он все время выдавал одно и то же: «Вы совершили административное правонарушение. Вы признаете вину?».

Какая вина, в чем? Он снова надолго замолкал, а потом говорил то же самое.

Все время писал, исправлял, заклеивал, переписывал, потом давал мне ознакомиться. Но я не взяла с собой очки для чтения, а без них плохо вижу, поэтому совершенно не понимала, что происходит и чего от меня хотят. Мне стало плохо, — рассказывает Людмила.

Милиционеры заметили ее состояние и вызвали скорую. Врач констатировала «гипертонический криз», однако в больницу женщину не направили:

— После меня попросил расписаться в уведомлении о том, что завтра у меня суд. Я решила, наконец, все закончилось, и я пойду домой. Меня куда-то повели. Думала, может, к выходу каким-то другим путем, потому что главный уже закрыт.

Мы идем через двор, спрашиваю «куда», все молчат. Заходим в здание с огромными решетками. В обшарпанной комнате с поломанной мебелью появляется женщина: «Раздевайтесь, буду вас обыскивать». Ощупала меня и сказала раздеться догола.

Я отказалась, потому что и так осталась в одном белье. Она предупредила, мол, если не разденусь сама, меня разденут насильно.

Потом она заставила меня еще и приседать три раза!

А после этого мне надели наручники. Я была просто в шоке, не понимая то, что происходит, от боли в голове и плохого самочувствия в целом. Во рту пересохло, за все это время мне никто не предложил воды, — до сих пор не может успокоиться пенсионерка.

В камере СИЗО, куда ее привели в четвертом часу утра, находились еще две женщины.

— Одна из категории «асоциальных», вторая получила 10 суток за неуважение к суду. Через каждые два часа они выкуривали по три-четыре сигареты, и я задыхалась в этом дыму.

Вообще, когда я зашла, меня охватил ужас от увиденного. Я никогда в жизни, даже в фильмах, не видела такого уродливого и страшного помещения: грязь, антисанитария, вонь. Туалета фактически нет: есть ничем не огороженный пьедестал, прямо на котором навалены кучи. Я с артритом колена вообще туда не смогла залезть.

Естественно, от страха и ужаса, не сомкнула глаз. Утром на меня, единственную из камеры, опять надели наручники и скомандовали выходить. Я шла первая по коридору, вдоль стены стояли шестеро милиционеров в масках, каждый меня толкнул или пнул.

Бесконечная ругань, снова обыск, кричали «снимай сапоги». А как их снять, когда руки в наручниках…

Подошел еще один, спросил, есть ли жалобы. Я ответила, что антисанитария ужасная и нет питьевой воды. Он как заорет: «Жалобы! Воды тебе мало! Ты совершила преступление! Ты преступница! Может, тебе еще уборщицу?». При этом, когда я пыталась повернуть к нему голову, он все время толкал меня в стену.

Я не выдержала: «Кто ты такой, что так со мной, женщиной, обращаешься!». Ответил, что он начальник ИВС и назвал свою фамилию. Я сказала, что он не имеет права называть меня преступницей, потому что даже суда еще не было.

Меня вернули в камеру. Я попросила стакан, чтобы попить воды, хотя бы той, что течет из крана. Надзиратель указал мне на старый грязный стаканчик из-под йогурта, который валялся в камере: «Пей из этого».

Вывели меня из камеры только после обеда. Все это время я находилась без воды, без возможности сходить в туалет и без лекарств, которые должна принимать ежедневно. Много раз я пыталась это объяснить охранникам. Один на мою очередную просьбу ответил: «Ты что, у нас тут особенная?».

На завтрак, вы не поверите, и я бы не поверила, если бы не увидела сама, принесли по кусочку черного хлеба и в пластмассовое ведро из-под майонеза налили просто кипяток! Но только моим сокамерницам, мне не дали и этого, — делится собеседница «Салідарнасці».

После она узнала, что в это самое время ее муж пытался передать ей лекарства и воду, однако передачу у него не приняли. Суд состоялся только в 16 часов.

— Судья начал читать протокол, не выдержал и бросил папкой о стол. Там ничего не совпадало, — говорит Людмила.

Ее дело отправляли на доработку дважды. Но в итоге женщину все равно признали виновной «в несанкционированном пикете» и присудили штраф в размере 40 базовых (1140 рублей). При этом она сообщила суду, что получает пенсию 340 рублей.

— Меня отпустили после первого суда. Муж встречает, а я ничего не могу сказать, просто плачу от унижения, боли, бессилия, — вспоминает женщина.

Во время процесса по вайберу опросили и сына Людмилы:

— Он рассказал, как наклеил эту наклейку еще задолго до выборов. И ее действительно никто не замечал! Дело в том, что за последний год ко мне регулярно приходила милиция по другому поводу.

У нас во дворе с 2001 года висел БЧБ-флаг. Год назад в декабре у меня был суд, который вынес предупреждение из-за этого флага, и я его сразу сняла. Но в покое меня не оставили.

Ко мне стали постоянно ходить участковые, дознаватели, люди в форме и в штатском — все подряд. Приходили с «профилактическими беседами», вносили меня в какие-то списки, предупреждали, чтобы я ни в коем случае не ездила ни на какие мероприятия в Минск, потому что все они противозаконные.

Один совсем молодой милиционер рассказывал, какая «у нас хорошая жизнь, а в Украине люди едят лебеду». Еще один совсем недавно поинтересовался, как же я не побоялась ехать в Латвию, ведь там одни фашисты.

Представьте, какое сознание у этих людей. Но никто из них ни разу не заметил той самой наклейки. А меня их визиты ужасно раздражали, и я написала начальнику РОВД обращение с требованием прекратить это, потому что ничего не нарушаю и ни в чем незаконном никогда не участвовала. Думаю, что именно это обращение стало одной из причин моего задержания, — считает женщина.

Издевательства во время задержания для нее не прошли даром, пришлось обращаться к врачам, пропал сон. Поправив здоровье, Людмила написала жалобы в прокуратуры района и области, о том, что в местном РОВД унизили ее человеческое достоинство, что к ней применялись пытки и спецсредства, а также сообщила в санстанцию об ужасных условиях содержания.

— Послушайте, у нас свиньи в лучших условиях содержатся, чем люди в наших СИЗО. Я там была с давлением 220 на 100, даже если бы хотела, не смогла бы оказать никакого сопротивления, зачем меня было заковывать в наручники?! — недоумевает пенсионерка.

Ее жалобу переслали … обратно в Мосты.

Но самое страшное в этой истории, считает собеседница «Салідарнасці», то, что одним из тех, кто издевался над ней в СИЗО, как оказалось, был дальний родственник:

— Мосты — город маленький, здесь многие кем-то приходятся друг другу. Узнав фамилии охранников, выяснила, что парень, который не давал мне пить, — внук двоюродного брата и крестного отца моего мужа. Я его видела совсем маленьким, потому и не узнала.

Не выдержала, поехала к его родным, дома были мать и бабушка. Оказалось, они очень им гордятся. Но, услышав мой рассказ, они лишь пытались оправдываться: «Люда, он тебя просто не узнал».