«Нет капусты — пусть едят авокадо»

Россияне в шоке от роста цен на продукты питания и реакции чиновников на социальные проблемы.

Инфляция в России, конечно же, есть. Правда, как сообщило Министерство экономического развития в своем релизе «О текущей ценовой ситуации» от 08.12.21, в ноябре рост цен замедлился до 0,96% (в октябре цены прибавили 1,11%).

В годовом выражении инфляция ускорилась с 8,13% до 8,4%. По прогнозу ЦБ РФ, инфляция по итогам года ожидается в диапазоне 7,4–7,9% (оптимистичная версия). Минэкономразвития считает, что цены по итогам года вырастут на 7,4%.

В то же время годовой показатель продовольственной инфляции уже превысил 10%. Сами граждане оценивают рост цен еще более пессимистично: в опросах Центрального банка люди говорят об инфляции в 15–20% и даже в 30%. И чем меньше доход у людей, тем сильнее они ощущают рост цен на еду.

Действительно, на питание мы тратим много. Как рассчитали эксперты Лаборатории исследований уровня жизни и социальной РАНХиГС, по итогам карантинного 2020 года россияне отдали на продукты питания 38,2% потраченных денег. Доля расходов на еду в семейных бюджетах стала рекордной с 2010 года — тогда питание «съедало» 38,5%. (см. «Мониторинг экономической ситуации в России № 3(135). Февраль 2021 г.»). Итоги 2021 года подводить еще рано, но ориентировочно можно сказать, что доля расходов на еду в наших бюджетах не снизилась.

Поэтому потребительские практики россиян сильно изменились, свидетельствуют данные социологического опроса «Повседневные практики населения: потребительский выбор и бюджеты времени», опубликованные НИУ ВШЭ 6 декабря 2021 года.

Согласно результатам опроса, 58% респондентов начали экономить на покупке одежды и обуви, 47% — сократили количество потребляемых продуктов питания или перешли на более дешевые аналоги, 45% — снизили расходы на покупку бытовой техники.

Кроме того, в список того, на чем прежде всего экономили респонденты, попали транспорт (41%), посещение ресторанов и кафе (39%), театры, музеи и кино и медицинские услуги (по 33%), а также путевки и туристические поездки (23%).

Люди не прекратили есть

Да ладно, могли бы возразить финансовые власти! Допустим, россияне отвечают социологам, что все плохо, и они экономят. Но как вы тогда объясните такие расчеты «…по итогам 2021 года оборот розничной торговли в России вырастет на 8% год к году, примерно до $510 млрд, что соответствует уровню 2019 года». Этот прогноз содержится в исследовании потребительских расходов «Новый год и Рождество — 2022», выполненном Deloitte. Согласно выводам аналитиков Deloitte, несмотря на рост цен, пессимизм россиян в отношении экономической ситуации снизился с 77% до 61%. Рост и стабильность экономики наблюдают 33% респондентов (в прошлом году оптимистов было всего 19%).

Причем «экономическое настроение» улучшилось даже у россиян «с низкими доходами»: если в 2020 году 81% бедных оценивал экономическую ситуацию в стране негативно, то в 2021 году пессимистов было уже 67%. А у тех, кто получает высокие доходы, уровень скепсиса в отношении перспектив экономики РФ снизился с 75% (2020 год) до 53% (2021 год).

Свое хорошее настроение богатые россияне подтверждают делом, то есть покупками. В январе-сентябре 2021 г. продажи предметов роскоши и дорогостоящих товаров длительного пользования в России выросли: продажи часов увеличились на 37,5% в годовом выражении, мобильных телефонов — на 27,9%, ювелирных изделий — на 26,6%, автомобилей — на 24,8%, следует из данных доклада «Социально-экономическое положение России», опубликованного Росстатом 1 декабря 2021 года.

С богатыми понятно, но как объяснить потребительский оптимизм бедных? Может быть, его подтолкнули вверх предвыборные выплаты? Да и можно ли верить Росстату?

Что ж, скажут аналитики исследовательской компании NielsenIQ, государственной статистике в данном случае верить можно. «Уже во II квартале 2021 г. продажи товаров повседневного спроса были всего на 0,2% ниже, чем в аналогичный период 2019 г. Таким образом, этот показатель практически вернулся на допандемийный уровень…»

Мнения корпоративных аналитиков и данные государственных статистиков поддерживает и Центральный банк в своем «Мониторинге отраслевых финансовых потоков № 21(57) 09.12.21», подчеркнувший, что «данные финансовых потоков указывают на продолжение роста экономической активности в середине IV квартала». Экономика восстанавливается.

Правда, восстановление это обусловлено в первую очередь ростом цен на российский сырьевой экспорт, но другого рецепта экономического роста у власти для вас нет.

Кроме того, по мнению начальства, с потреблением россиян и не происходило ничего страшного. Согласно данным исследования «Комментарии о государстве и бизнесе № 400 от 3.12.2021» Института «Центр развития» НИУ ВШЭ, даже в карантинно-кризисном 2020 году «калорийность питания всего населения в среднем выросла на 0,5% по сравнению с 2019 годом и на 1,5% — по сравнению с 2013 г. и составила в 2020 г. 2651 ккал на чел. в сутки».

Потребление основных продуктов в 2020 г. по сравнению с 2019 г. в среднем даже выросло: по мясу и мясным продуктам, молоку и молочным продуктам и яйцам — на 1,5–1,8%, по фруктам и ягодам — на 1,7%». Зато в 2020-м граждане стали есть меньше картофеля (на 2,9%) и растительного масла (на 1,3%). Также снизилось потребление хлеба и сахара.

А вот в 2015–16 годах было не так: в то время экономический кризис снизил среднюю калорийность питания — в среднем на 50 ккал в сутки в 2015 году по сравнению с 2013 годом.

Да и в том, что касается собственно инфляции, все еще не так плохо. Те, кто сокрушается о росте цен в 2021 году, просто забыли инфляцию 2014–2015 гг., колебавшуюся в интервале 11–13%. Но уже к концу 2016 года инфляция в годовом выражении упала до 5,4%. И в следующие четыре года мы не видели высокой инфляции: к концу 2017 года рост потребительских цен составил 2,5%, к концу 2018 года — 4,3%, в 2019 году — 3,0%, в 2020 году — 4,9%. В среднем инфляция за последние восемь лет не достигала никаких экстремальных показателей.

А сейчас, по мнению руководства, «в смысле инфляции» вообще говорить не о чем. Статистика фиксирует рост цен, однако это ни в коем случае не голод. И запас прочности — в смысле способности людей мириться с дальнейшим переписыванием ценников — еще большой. А на разговоры людей о росте цен можно не обращать внимания: статистика показывает, что люди продолжают делать покупки.

Личный опыт как фактор экономического поведения

Почему же тогда вокруг инфляции идет столько разговоров? Потому что люди в России слишком хорошо помнят рост цен, могла бы сказать Ульрика Мальмендир, профессор экономики и финансов Калифорнийского университета в Беркли, автор исследования Exposure, Experience, and Expertise: Why Personal Histories Matter in Economics, объясняющего, каким образом «экономический опыт», пережитый в прошлом, влияет на ваше поведение в настоящем.

Для принятия решений в сфере экономики лично пережитый опыт кризиса имеет исключительное значение. Если вы когда-то потеряли все сбережения на бирже, вы до конца жизни будете бояться инвестиций и станете хранить деньги в наличности и банках или покупать недвижимость и запасаться вещами. Как американцы, пережившие Великую депрессию. Или, если вы видели гиперинфляцию, вы всю жизнь будет бояться роста цен, как немцы в ХХ веке. Опыт лично пережитой финансовой травмы будет влиять на вас даже после того, как он больше не применим, объясняет Ульрика Мальмендир.

Что ж, это многое объясняет. Люди в России помнят, что в любой сложной ситуации надо запастись товарами. Можно взять кредит — кто знает, придется ли его возвращать, и неизвестно еще, какими деньгами. И всегда лучше напомнить начальству, что денег нет.

Но какие решения на основании собственного опыта будут принимать люди, определяющие экономическую политику страны? И так ли значим для них этот опыт?

Да, ответит Ульрика Мальмендир, «эффект опыта» применим ко всем, независимо от уровня финансовой грамотности, знаний, образования и должности. Свой тезис профессор Мальмендир эффектно доказала в исследовании The Making of Hawks and Doves: Inflation Experiences on the FOMC («Откуда в Федеральном резерве США берутся «ястребы» и «голуби»).

В этой работе Мальмендир изучала, как принимают решения сторонники жесткой кредитно-денежной политики («ястребы») и их оппоненты («голуби»), выступающие за низкие банковские ставки и расширение денежного предложения.

Члены Комитета по открытым рынкам (FOMC) Федеральной резервной системы США — самые авторитетные эксперты по финансам в Америке. Казалось бы, они должны опираться исключительно на цифры и анализ, но…

Ульрика Мальмендир и ее соавторы проанализировали 7350 результатов голосований членов FOMC по итогам 659 заседаний Комитета в период с марта 1951 по январь 2014 г. А потом сопоставили эти результаты с данными о каждом из участников заседаний.

Экономисты установили, что участники FOMC, выросшие в период высокой инфляции, были сторонниками более жестких экономических мер («ястребами»). Своим приоритетом они считали борьбу с инфляцией и повышение ключевой ставки.

А «голубями» оказывались те, кто не застал роста цен, но зато повидал безработицу. И «голуби» выступали за смягчение монетарной политики в пользу экономического роста (и снижения безработицы). Проблема инфляции не была для «голубей» приоритетной.

Что получится, если «спроецировать» выводы Мальмендир на российский опыт? Логично предположить, что действия и решения не условного «правительства», а живых людей, из которых правительство состоит, продиктованы их личным опытом, который восходит к опыту СССР и реформ 90-х.

Например, очевидно, что начальство помнит советские «пустые прилавки», боится дефицита и ни в коем случае не хочет его допускать: пусть по высоким ценам, но товары должны быть.

А нынешняя «инфляция» начальников совершенно не беспокоит — и не такое видали. В девяностые директора заводов бывших советских предприятий переписывали прайс-листы каждый день — и ничего не случилось. Никакой «экономический кризис» не пугает людей, принимающих сегодня решения в российской экономике: во время «кризисных девяностых», «тучных нулевых», «воинственных десятых» эти люди не переживали никаких «финансовых травм». Они обогащались тогда, они сделали фантастические карьеры, никакой кризис не влиял на их благополучие; они сказочно обогащаются сейчас. Почему этих людей должно волновать, что овощи в супермаркете стали стоить вдвое дороже? Нет капусты — пусть едят авокадо, что ли, мог бы сказать начальник по финансам. Тем более что статистика не дает им поводов для огорчения.

Никакой проблемы в росте цен российские руководители не видят и эффективных мер по борьбе с инфляцией предпринимать не будут. Надо сказать, они честно предупреждают, что дальше будет дороже. «Мы сейчас проходим вторую инфляционную волну, и, очевидно, будет третья. Потому что сейчас вторая волна с высокой вероятностью породит третью, связанную опять с продовольствием, мы столкнемся в 2022 году, во втором полугодии особенно», — сказал вице-премьер Андрей Белоусов на международном экспортном форуме «Сделано в России». (Цит. по ТАСС.)

И справедливости ради надо добавить, что инструментов для борьбы с инфляцией у российских начальников совсем немного. Но это уже другая история.

Дмитрий Прокофьев, «Новая газета»