Основатели «Мозгобойни» готовятся к судебной бойне за компанию с россиянами

Цена вопроса — миллионы евро.

Славная история самой популярной белорусской франшизы на постсоветском пространстве принимает неожиданный поворот. Продолжительное сотрудничество белорусских основателей с российскими партнерами, способными масштабировать прибыль, привело к конфликту. В этом году Катерина Максимова и Александр Ханин узнали, что со счетов общей компании ушли деньги, товарный знак, но главное — обоюдное доверие.

«Мозгобойня» была зарегистрирована в 2012 году. Это интеллектуальная игра, где команды соревнуются в умении быстро отвечать на вопросы. Немножко похожа на «Что? Где? Когда?», немножко на «Брейн ринг», но в целом — обладающая уникальными особенностями, поэтому в какой-то момент стала самым массовым квизом с командами в сотнях городов и паре десятков стран, пишет «Онлайнер».

Когда Ханин и Максимова запускали первые игры, они не представляли, что это станет большим бизнесом. Делали все сами, немного зарабатывая и получая много удовольствия. Даже торговую марку зарегистрировали только через 3 года после начала. «Мозгобойня» оказалась такой живучей, что развивалась быстрее возможностей «родителей». Те скоро уперлись в потолок, потому что, выполняя свои привычные функции (писать вопросы, заниматься продвижением, искать работников), поняли, что не могут заниматься развитием так, как это требуется.

В 2016-м белорусы нашли двух партнеров в Санкт-Петербурге, рассчитывая совместными усилиями выйти на новую высоту. Так и получилось, проект продолжал масштабироваться через франшизы. Управление покинуло Беларусь, переехав в Россию. Доли между четверыми распределили поровну — по 25%.

В том же году франшизу «Мозгобойни» купили Антон Писчиков, Руслан Гилязов, Александр Лежнин, Николай Тисенко (сейчас он уже работает в шоу-бизнесе Москвы и судится на стороне Ханина и Максимовой) и запустили игру в Екатеринбурге.

Или с нами, или без нас

— В тот момент это было похоже на предложение. Но не инвестиций, а экспертности (в интервью Forbes Антон Писчиков говорит, что доля была выкуплена за «миллионы рублей в деньгах плюс команда и сеть, которая генерировала десятки миллионов рублей». — Прим.). Они были нашими франчайзи, и довольно успешными. Купили несколько городов и по совокупности составляли до четверти оборота всей компании. Тогда же они аккуратно намекнули, что, если мы откажемся от соучредительства, они разорвут контракт и продолжат без нас, превратившись в конкурента.

Так четверо екатеринбуржцев, двое петербуржцев и двое белорусов стали хозяевами дела.

— Дела пошли с разной степенью успеха. Были удачные и неудачные решения. Например, после роста цены в Минске на 20% мы потеряли 40% клиентов. Довольно скоро между россиянами стал расти конфликт. Все оперативное управление, маркетинг, продукт постепенно концентрировались в Екатеринбурге. Питерские ребята почувствовали себя обесцененными (нам так показалось). Антон Писчиков продолжил давление, подводя к мнению: или они уходят, или все рушится, — говорит Ханин.

— А мы с Катериной смотрели на это как на спор двух ярких лидеров — Черноножкина и Писчикова. Ну бывает же! Как в кино. В итоге питерские партнеры вышли, пусть и неэкологично.

У обновленного состава акционеров осталось головное юрлицо на Кипре с 6 учредителями и локальное юрлицо в России, где сейчас трое екатеринбуржцев (без Тисенко). Из первой компании во вторую и стали недавно уходить общие активы.

— За юридическим адресом на Кипр компания переехала, потому что просто удобнее вести дела с миром, — рассказывает Ханин. — Вообще, переезд управления, как уже писали, состоялся давно, и сначала был Санкт-Петербург. Потом дела вели уже две компании: одна на Кипре, вторая в Екатеринбурге.

В июне 2019 года «Мозгобойня» насчитывала 250 городов.

— Писчиков просил нас не лезть в оперативную работу: «Я строю команду, не вредите». Мы и не против были — это же правильно. Человек строит систему, а мы можем где-то менторить, но не влиять на работу СЕО. Вот мы отошли, и нас отрезали.

Что значит отрезали?

Когда пришла «корона», что-то грохнулось. По словам Антона Писчикова, которые можно встретить в каждом интервью менеджера, обвал основной игры, рассчитанной на офлайн-встречи, составил 95%. Максимова подтверждает, что тоже передавала такую информацию вовне. Второй обвал произошел в коммуникации команды соучредителей.

— Екатеринбуржцы, которые фактически контролировали управление, перестали выходить на связь, делиться с нами отчетностью. Вплоть до середины этого года, — комментирует Катерина Максимова. — Теперь мы выяснили, что вся структура прибыльна (не только Кипр), потому что офлайн возобновился очень много где и прежние поводы не давать отчетности и не коммуницировать с нами на тему финансов вроде «кризис, беда, в ноль еле выходим» уже не могли быть релевантными. Также мы обнаружили, что из кипрской компании были отчуждены торговые марки на российскую компанию наших партнеров. Мы посчитали это нарушением договоренностей.

— Важно уточнить, что мы с Катей не сопротивлялись тому, что команда крутых экспертов займется нашим общим проектом. Но было условие — прозрачность. Оно не выполнено, — добавляет Александр Ханин.

Теперь Максимова и Ханин говорят о сотрудничестве иначе.

— Практика показала, что к бизнесу не добавилось ничего. Теперь мы уверены, что общительность и харизма некоторых участников скрывают за собой... пустоту. Сейчас у «Мозгобойни» 270—280 городов. Это не имеет ничего общего с тем темпом роста, который был раньше. Компания утратила интенсивность развития.

Совокупную годовую выручку сети «Мозгобойня» Писчиков оценивает в 350 млн рублей, доход управляющей компании — под 150 млн. 15—20% из них приносит корпоративное направление, 5% — онлайн-продукты (Forbes).

Поняв, что дело принимает нежелательный оборот, Ханин и Максимова занялись своими активами плотнее и попытались проаудировать кипрскую компанию.

— С августа 2020 года мы не получали никакой отчетности. То бухгалтера меняют, то QR-коды опять все обрушили, то еще что-то. Это весной мы получили какую-ту короткую и невнятную записку на несколько строк. О том, что есть прибыль, мы судим косвенно. По Беларуси в том числе: у нас есть доступ к статистике проводимых игр и получаемой выручки в Минске. Потом мы узнали, что в прошлом году с кипрских счетов в Россию вывели 140 тысяч евро. Возможно, это деньги, которые были заработаны до пандемии, мы не знаем. Но все эти кулуарные активности не должны были существовать в принципе, — считает Максимова.

Но главное, российские партнеры занялись отчуждением товарных знаков в пользу своей компании.

В связи с этим Ханин и Максимова обратились в окружной суд Никосии с целью признать отчуждение незаконным, а в последующем и всю деятельность россиян с момента отчуждения — ничтожной.

— В апреле между кипрской и российской компаниями была совершена сделка, о которой нас никто даже в известность не поставил. Права на торговые марки были проданы меньше чем за 3 тысячи евро, — говорит Александр Ханин.

Вряд ли кто-то знает, сколько стоят права в том числе на слово «Мозгобойня», поэтому уточним: белорусы заказали оценку торговых марок у российской компании — та дала цифру, которая потянула на три порядка больше — почти 1,9 млн евро. Возможно, у российских партнеров будет иная оценка (при конфликте один всегда готов переоценить, а второй будет максимально все удешевлять), но пока ее нет.

Суд начал рассмотрение дела в заочном формате. Но текст иска был отправлен в Екатеринбург.

— Это дело может тянуться и год, и два. Как будут работать франчайзи-партнеры «Мозгобойни»... Наверное, это скажется не лучшим образом, но мы рассчитываем на оперативное участие россиян в переговорах, — говорит Максимова.

Рубрика «Учеба»

— Наша ошибка в том, что мы были слишком благородными джентльменами. В результате все устные договоренности послетали, — подводит итоги Александр Ханин. — Еще советую всем обращать внимание на человека, который хочет стать партнером. Наши много говорили с ультимативными нотками. Это тоже был звоночек, который мы не заметили.

«Мозгобойня» всегда развивалась благодаря людям и нашей открытости. Все принятые предложения сделали проект таким, какой он есть. Мы жили и ощущали себя семьей. Мы и с екатеринбуржцами взаимодействовали до этого, и все было нормально. А потом началась эта их попытка.

Сейчас Ханин и Максимова сконцентрированы на суде, работе белорусского офиса «Мозгобойни» (здесь все записано на Катерину) и готовы к разному развитию событий. От собирания всех долей до выхода из бизнеса.

— Мы открыты для переговоров, к которым пока не были готовы наши бывшие партнеры. Достучаться до них иначе, чем через суд, у нас на протяжении полутора лет не получилось. Наша единственная задача — понять, что и как на самом деле финансово происходит в компании, — говорит Катерина.

Что говорят оппоненты

Onlíner связался с Антоном Писчиковым, предложив ему прокомментировать историю (судя по трекингу, исковые заявления дошли до Екатеринбурга), но он ответил, что не понимает сути нашего предложения.

Вместо него возможные претензии озвучила сама Максимова:

— Они скажут, что мы их кинули, не приехали, не участвовали в создании какого-то нового продукта. Но, во-первых, нас самих просили отойти. Во-вторых, «Мозгобойня 2.0», которую недавно представили партнерам, — это имитация нового. Увеличивающиеся картинки и возможность выбора тура. Вы серьезно? Онлайн-продукт мы запускали еще с петербуржцами. Так что все, что сделано в компании, сделано при нашем участии.