«Многие приходили в парикмахерскую с пивом»

История о бизнеса из 90-х, когда минчане решили стать красивыми.

«Человек должен выйти из парикмахерской, как будто он не был ни в какой парикмахерской. Сейчас такая мода. Я и сама так люблю», — смеется Елизавета Буланова. Когда она открывала свою первую парикмахерскую, все было по-другому: начес должно быть видно из Малиновки (иначе не считается!), пишет onliner.by.

«Мы будем вашей крышей. С вас 100 рублей»

Строго говоря, первая парикмахерская Булановой открылась в 1989 году, то есть у нее была фора в один год, чтобы подготовиться к тем самым девяностым. Уже потом станет понятно: к этому невозможно было подготовиться, настолько быстро и внезапно все менялось. Вторую парикмахерскую открыли в 2000-м, тогда уже было проще.

Но посмотрим предыдущую серию: 1975 год, Буланова работает в аэропорту. Небо, самолеты, романтика.

Первые обязанности заключались в том, чтобы провести пассажиров через так называемую «калитку» — встретить их, проверить документы, собрать в одном месте и провести к Ил-14 и Ан-24.

Потом уже появились другие ритуалы с досмотрами, эти самолеты сменились на другие, и вообще поменялось много чего. И хотя карьера развивалась, Елизавета пришла к мысли, что нужно иметь свое дело. Какое именно, тогда еще не придумала, но аэропорт остался в прошлом.

Когда открывала первую парикмахерскую, на руках был трехлетний сын, мужа не было. Тем не менее она не побоялась рискнуть и запустить свое дело.

— Таков был дух времени. Горбачев, свобода слова... Казалось, что будет свобода всего! Начали организовываться все, кто может, и делать какой-то бизнес. Швейный цех, парикмахерская, магазин — эти организации раньше были только (или в основном) государственными, а на новой волне туда пошли частники.

Мне было очень интересно, хотя раньше никогда этим не занималась. Все складывалось, и я за это схватилась.

Парикмахерская, которую открыла Буланова на проспекте Пушкина, 14, была, возможно, даже первой частной в этом районе. Ростки капитализма тогда решили называть кооперативами (никаких парикмахерских или салонов красоты).

Кооператив по бытовому обслуживанию населения «Очарование» — таким был правильный советский нейминг.

Парикмахерскую формально создавали при Минском заводе холодильников, такая связка с госпредприятием была обязательной.

— Отец тогда работал на заводе холодильников. Он подсказал, что в общежитии на Пушкина первый этаж отдавали под административные помещения. Я пошла к директору общежития, а потом и к руководству завода. Они были за все новое и, к счастью, сразу же согласились, чтобы я там открыла парикмахерскую. Тем более я сделала скидку для работников завода 50%.

Все начиналось с одного рабочего места для парикмахера и одного — для мастера по маникюру. Так выглядит первая парикмахерская Булановой сейчас.

— В те годы найти помещение в аренду было просто немыслимо, мне просто повезло. В одно время на этаже открыли воскресную школу, и считалось, что парикмахерская — это не то, что должно быть по соседству. Тогда у меня еще второй парикмахерской не было, поэтому добавилось седых волос из-за опасений, что могут не продлить договор аренды.

Большого стартового капитала тогда не потребовалось, вспоминает Елизавета Константиновна, отец помог с покупкой зеркал, стульев и ремонтом. Но многие вещи, нужные в процессе создания красоты, достать было очень проблематично.

Если сейчас можно купить какие угодно средства для волос, то тогда профессиональная косметика не продавалась ни в каких магазинах.

— Через предприятие «Восход» эта продукция попадала в государственные парикмахерские, а частникам купить что-то с их склада было невозможно.

Приходилось выкручиваться. Доставали окольными путями, через заведующих… В общем, действовали, как и все остальные.

— Раньше не было никаких парикмахерских пеньюаров. Только белые простыни, которые заворачивались вокруг клиентов и завязывались, так работали все парикмахерские, — продолжает собеседница. — Надо было показать санстанции, где стираются эти простыни. У себя дома нельзя было. Один клиент — одна накидка, представляете, какие объемы надо было стирать?

А сколько проверок ходило. Тогда была куча документов, актов, запретов…

Благодаря сарафанному радио клиентов становилось все больше. Бизнес привлекал внимание не только людей, которые хотели сделать стрижку, но и тех, кто хотел стричь деньги.

— Рядом был частный магазин, где была своя охрана, с таким спортивным телосложением. Начальник охраны приходил ко мне, завязался разговор: «А никто над вами не стоит? Не охраняет?» А зачем? У нас два мастера, выручка небольшая. Тогда же какие цены были: 20 копеек — стрижка, 1 рубль — завивка. Но я поняла, о чем он говорил.

«Значит, мы будем вашей крышей, и вы в месяц нам будете платить 100 рублей», — вот какими были его слова. Для нас это была тогда просто фантастическая сумма, считай, надо было отдать просто все.

Пришлось обратиться в органы. Когда он пришел за деньгами в парикмахерскую, его взяли под руки — и в «Москвич». Больше он не приходил.

Спустя год уже другие люди снова зашли в парикмахерскую с предложением «крыши». Тогда отказаться от их услуг помог один из клиентов, который как раз в это время стригся в парикмахерской.

«В 90-е мужчины тоже делали маникюр, почему нет?»

Основную прибыль парикмахерской приносили манипуляции с волосами, на маникюре зарабатывали меньше. Тем не менее делать ногти у мастеров, а не дома входило в моду.

Елизавета Константиновна какое-то время сама делала маникюр клиенткам, потом уже занималась больше организационными вопросами, закончила бухгалтерские курсы, чтобы эффективнее управлять бизнесом.

В девяностых ни о каких гель-лаках не могло быть и речи, красили обычным. Самыми популярными были перламутровый и красный цвета.

— Никаких синих, зеленых лаков тогда у нас не было. Вместо этого такая советская палитра красных и розовых тонов.

На маникюр в основном ходили женщины, но мужчины его тоже делали, а почему нет? У меня было двое постоянных клиентов — телеведущий и человек, связанный с концертной деятельностью, он еще потом билеты доставал в знак благодарности. Сейчас мужчины делают чаще маникюр, причем это люди абсолютно разных профессий.

Какие еще были проблемы: профессиональный инструмент достать было нереально, на весь Минск был буквально один мастер, который мог заточить его. Тогда в нашем распоряжении были только кусачки, щипчики и пилочки. Все! Пилочки были большие, почти как напильники, но были очень удобные в работе.

Парикмахерам тоже в этом плане мало бы кто позавидовал. Если сейчас можно купить условный Dyson и не страдать, то тогда мастерам приходилось пользоваться фактически самодельными плойками с покрытием из железа.

«Волосы дымились», — подтверждает нашу боль Елизавета Константиновна. Но люди тогда твердо решили стать красивыми.

— В 90-е однозначно люди ходили чаще в парикмахерские, чем сейчас, это было недорого. Даже лет 15—18 здесь на Берута работало четыре мастера, можно было ставить и пятого, столько было работы. Сейчас два мастера, и им иногда не хватает работы.

Предпочтения в плане причесок менялись каждый год, а если сравнивать девяностые, нулевые и десятые, то видно, что парикмахерам постоянно надо было учиться новому.

Пожалуй, главное изменение Елизавета Константиновна видит в том, что люди перестали делать прически в парикмахерских.

— Никто массово не записывается на прически, потому что это уже не модно. Как идти по улице с прической? Только если на свадьбу, день рождения, в ресторан. Я не знаю, на первое свидание? — смеется Елизавета Константиновна. — Сейчас это единичные случаи, когда на улице девушка или женщина идет с прической.

А в 90-х прически были целым искусством. Сейчас многие мастера, если бы им дали прежние фены, расчески и средства для волос, не повторили бы их. Это были просто шедевры. Теперь такое делают только на парикмахерских конкурсах — понятно, что уже в современном стиле и интересном прочтении.

Основой любой конструкции на голове в 90-х был начес. Разумеется, появился он куда раньше, просто в то время начес снова начали неистово любить (некоторых «начесомания» не отпустила до сих пор).

— Начес был, есть и будет, — подтверждает, возможно, чьи-то опасения Елизавета Константиновна. — Просто в наши дни он не такой, как раньше. Это теперь человек должен выйти из парикмахерской, как будто он не был ни в какой парикмахерской. Сейчас такая мода, я сама так люблю. А в 90-е основой всей прически был начес. Без него не было бы ничего. И еще челку надо было обязательно поставить.

И, конечно, вместо каре в любой непонятной ситуации следовало делать химическую завивку.

— Сейчас же их практически не делают. И молодым женщинам, и в возрасте — всем нужна была химическая завивка. И я делала, хотела поехать на отдых и выйти из моря кучерявой.

Состав для химической завивки делали на заводах в Ленинграде и Москве, но они поставляли его сугубо для государственных предприятий. Каким-то образом умудрялись доставать, чтобы наши клиентки были довольными.

Многие в парикмахерскую приходили со своим пивом. Знали, что завитая на пиве прическа будет так держаться, что ни дождь, ни снег ей не будут страшны.

Сейчас с лаком можно выйти под дождь — и все. Как вариант, растворяли в воде сахар, и этот сироп наносили на волосы.

«Сравниваешь с ценами в других парикмахерских — и делаешь еще дешевле»

Можно ли было разбогатеть на красивом бизнесе? Буланова оценивает так:

— Дело в том, что существовало специальное управление по ценообразованию, у которого была методика, как посчитать правильную стоимость услуги. Если бы заметили, что цены завышены, то дали бы такой штраф, что лучше было бы вообще отказаться от парикмахерской.

Конечно, я получала больше, чем в государственных парикмахерских. Но первую машину (не квартиру, не дачу) смогла купить только в 1997 или 1998 году, и то подержанную.

Вот так выглядели первые цены на аренду. Сейчас, конечно, стоимость выше.

Со временем частных парикмахерских в Минске становилось все больше. Конкуренция росла, новый бизнес рванул в сферу красоты, сметая на своем пути всех, кто застыл в начесах и не боролся за клиентов.

— У нас в общем-то район пенсионеров, малообеспеченных людей. Это первый район после 60-х, где селились рабочие люди. Теперь они квартиры передают детям, а те их перепродают. Для этого места у нас нормальные цены, делаем скидки пенсионерам. Разве много где можно сделать стрижку за 7 рублей?

Затраты растут, но я не повышаю цены, потому что народ уйдет в другие места. На Берута есть две другие парикмахерские, приходится сравнивать цены и ставить ниже, иначе не выжить. Ценник в 50 рублей за стрижку здесь точно не сделаешь.

Народ живет хорошо — идут в парикмахерские и тратят деньги. Стало меньше денег — сразу у нас меньше поток. В бизнесе все как и в обычной жизни: сначала идет хорошая полоса, потом не очень, и так постоянно все меняется.